Беги, детка

Валентина Александрова 4
Так получилось, что в парке на лавочке остались они одни. Темнело быстро, было холодно, и люди расходились. Только эти двое не уходили, сидели, как примерзшие, она – к одному концу лавочки, он – к другому. Он, старый бомж, не уходил потому, что ночевал здесь. Она – запутавшаяся в своих проблемах девушка.

- Домой не собираешься, детка? – спросил он.

- Что? – испугалась она.

- Сплю я здесь.

- Простите. Я не знала.

- Хочешь есть? – старик что-то протянул соседке по лавочке.

Она сильно проголодалась, поэтому потянулась за едой, но, увидев, что у соседа нет кистей рук, остановилась.

- Как хочешь, а я поем.

Он начал есть, неуклюже запивая свой ужин чем-то из пластиковой бутылки, и добавил:

- Рассказывай, чего домой не идешь, глядишь, совет какой дам. Жизнь я с лихвой познал, могу и других теперь поучить.

Совет девушке сейчас был бы кстати, поэтому она несмело начала рассказывать:

- Парень ревнует, бьет меня, а я уже из дома ушла, сказала, что у него жить буду. Куда теперь идти? Домой – стыдно, к нему – боюсь.

- Бьет, говоришь? Я свою тоже бил… На цепь в подвал сажал в одной ночной рубахе. Все мне казалось, что она не так делает, не по-моему. Ребятишки забьются в угол – и молчат, знают, если заревут, хуже будет.

Девушка испугалась, но вспомнила, что читала: «…чтобы отвлечь маньяка, нужно переключить его внимание…». Может, этот бомж и не маньяк, но все равно жутко. И она завела отвлекающий разговор:

- Били зачем? Гуляла?

- Еще чего! Хотел покуражиться, вот и бил. И твой, понимаю, такой же. Беги от него, пока не забил, не покалечил.

- Где теперь ваша семья?

- Один Бог знает. Сумели сбежать. Наверное, соседи помогли. Лет 30 уже ничего о своих не слыхал. А соседей тогда хотел подорвать, думал, жена у них прячется. Граната в руках разорвалась…

- Я домой пойду, к родителям, - девушка резко встала.

- Правильно, беги от него, детка, и от меня беги, а то какая-то злоба на душу наворачивается, боюсь сорваться.

Не чувствуя под собой ног, что есть духу, помчалась девчонка домой, к маме, к отцу.

«Простят, конечно, простят», - стучало в голове.



«ЭТО»