Глава 1. Наказание
Валерий
Я наказан. А на улице теплое и ласковое осеннее солнышко. Там все усыпано шуршащей и пряно пахнущей листвой. Особенно много ярких желто-оранжевых кленовых листьев. Мне очень хочется собрать букет из них, упасть в мягкий ковер из листьев и обсыпать себя этим ярким и нарядным золотом.
Из раскрытого окна доносятся детские голоса, иногда слышен голос Инночки, моей сестрички. Ей-то хорошо, она там с подружками играет. Она может все это делать, а я нет. Я наказан.
Сижу на полу в углу комнаты, рядом со мной скрутилась кружком наша собака Альфа - золотистый ретривер. Она больше меня, сильнее меня, и, пожалуй, умнее меня. Альфа всегда присматривает за мной, не дает мне упасть, ушибиться, или трогать что-нибудь опасное. Почему-то она считает себя ответственной именно за меня, хотя конечно она и Инну и Борьку любит. Ну и маму, само-собой. А еще она теплая и нежная. Поэтому я люблю лежать с ней на ковре, положив ей голову на мягкий живот, а она накрывает меня своей широкой лапой, чтобы я не скатился. Вот и сейчас она заглядывает мне в глаза, как бы спрашивая: "Эй, почему ты плачешь?". Я расстроен, я сердит и потому отталкиваю её от себя. Но она лижет отталкивающую её руку, и вновь прижимается ко мне, положив тяжеленную голову мне на колени и заглядывая своими темно-лиловыми глазами в мои глаза. Нет, на нее никак невозможно сердиться.
Сегодня в квартире очень жарко, и потому я стаскиваю с себя всю одежду. Я не люблю, когда на мне даже трусики, и хочу тоже их снять, но Альфа нежно зажимает в белоснежных зубах мою руку и не дает этого сделать. Да, она, конечно, права, меня ещё больше накажут, если я разденусь голышом.
Мне скоро пять, и я мальчик. Почему-то моему старшему брату Борьке, которому восемь лет, никто постоянно не напоминает: "ты мальчик, ты мальчик, ты должен вести себя как мальчик", а мне об этом долдонят постоянно: "Не трогай игрушки сестры, ты должен играться со своими. Вон какую радиоуправляемую машинку тебе папа привез из командировки!" Или "возьми велосипед, покатайся с Борисом". Нет, велосипед это конечно хорошо, но с ним не поговоришь, как с куклой Наташей, принадлежащей моей сестре Инне, не обнимешь его, не покачаешь на руках. Не поругаешь, что он не слушается, что не хочет кушать. На него не оденешь всякие одёжки, которых у Инки полно. И вообще с Инкой интересно, она даже даёт мне шить на игрушечной, но почти как настоящей, швейной машинке.
Мы с Инкой самые большие подруги. Или нет, мы с ней самые большие друзья. Мама говорит, что мы с ней близнецы, родились вместе, только я на полчаса позже и поэтому Инка старше меня. Я люблю сестричку, и брата, но, если честно, побаиваюсь его, потому что он всегда дает мне подзатыльники, и ругается, что я не пацан, а тряпка, девчонка. Я не понимаю, что в этом плохого, и почему для Инки быть девчонкой не позорно, а для меня да, позорно. Разве девочки хуже мальчиков?
Борька, кстати, всегда грязный, одежда и обувь на нём просто горит, а девочки - они чистенькие, причёсанные, в красивой одежде. Вот вырасту и стану принцессой! Ой, мальчики же принцессами не бывают. Только принцами. Принцы носят оружие и ходят воевать. Вот я вчера в мультике видел - принц ушел на войну, врагов убивать, а принцесса в розовом атласном платье и в серебристой короне с красивыми камнями, как у мамы в кольце и в сережках, плакала и махала ему вслед платочком с балкона. А принц потом на поле всех копьем прокалывал и мечом рубил. Столько крови было - фу, как отвратительно! Я чуть не вырвал. А ещё жалко было этих врагов, их дома тоже ждали мамы и папы, и невесты или жены, и детки. Я никогда не буду убивать!
Ко мне подходит папа. Он просто огромный. Нависает надо мной и говорит сердитым голосом:
- Ну что, ты осознал свою вину?
- Папочка, но я же ничего не сделал плохого!
- Не притворяйся! Кто взял мамин лак и ногти накрасил?
- Но так же красиво! Ведь и мама красит, и тетя Женя. Даже Инке подарили коробку детской косметики и столик с зеркалом. И её почему-то не ругают.
- О, Боже мой! Неужели до твоей дурной головы, - он больно тычет мне в голову свои жестким пальцем, - не доходит, что ты мальчик. Маль-чик, - говорит он по слогам, - а мальчики ногти не красят, и духами не надушиваются!
Я пытаюсь сдержаться, но слёзы предательски брызгают из глаз, и нос почему-то рассопливливается. Отец безнадёжно машет рукой, достает из пачки и сует в рот сигарету, и с зажатой в губах сигаретой произносит:
- Ё-моё! Не сын, а стыдобище!
Теперь я уже реву в голос! Мне обидно и непонятно, почему папа стыдится меня. Мне хочется чтобы папа взял меня на руки, а я положил бы голову к нему на плечо, и он стал бы меня покачивать и гладить по голове. Я не понимаю, чем я не такой, как брат или сестра?
Мама мне читала сказку про гадкого утенка. Как его на дворе, все клевали и щипали. Я наверное такой же гадкий утенок. Но ничего, я вырасту прекрасным лебедем, и все будут меня любить и мной гордиться.
- Лёва, может уже отпустим его из угла? Пусть гулять идет! - Это мамочка вмешивается в происходящее.
- Вот, всегда ты так, Белла, все мне наперекор! Ты только посмотри на этого урода, делает вид что не понимает в чём он виноват!
- Лёвочка, дорогой! Просто у него нервная система расшатана. Он не нарочно, просто он такой и есть! И не надо обзывать его.
- Защитница, блин! Это ты его разбаловала. А надо бы взять ремня, да всыпать ему как следует! Впрочем, делай что хочешь, только меня потом не обвиняй, что сына не сумели воспитать. Иди, баран упрямый, - это он уже ко мне, - да скажи спасибо маме.
Я подбегаю к мамочке и обнимаю её колени, крепко прижимаясь к ним щекой. У мамы почему-то блестят глаза, она нагибается и целует меня в макушку. Потом разворачивает и легким шлепком по попе отправляет меня во двор к сестричке.
Я выбегаю во двор. Альфа с довольной ухмылкой на морде лица, весело помахивая хвостом, летит за мной.
Перед подъездом девчонки нарисовали квадраты классиков и прыгают в них. Я с разбегу вбивая камешек в классики, вскакиваю двумя ногами в первые два квадрата, потом на левой ножке в следующий, потом снова на две, и теперь на правой... Ни разу не заступив, прогоняю битку до самого конца и подбегаю к Инночке. Женя и Валя, её подружки, стоят друг против друга, натянув между своими ногами верёвочное кольцо, а сестричка прыгает в этой верёвочке, то запрыгивая внутрь, то расставляя ножки выпрыгивает наружу, то носком ботиночка поддевает верёвку и свивает её с другой. Я обхватываю Инночку руками и мы чуть не падаем.
- Лерка, дурной! Я из-за тебя стратила! Вот как дам сейчас! - Но меня ее угрозы не страшат, тем более, что я вижу смех в её глазах.
Инночка - самая красивая девочка во дворе. Как-то мамина сестра, тётя Эстер, сказала, что еврейские девочки обычно очень красивые. Я не знаю что такое "еврейские девочки", но сестричка и вправду очень красивая. У неё волнистые, блестящие, темные-претёмные волосы, и чернущие глаза, точь в точь как мамины, розовые чуть пухлые губки и блестящие, ровные-ровные, белые зубы, на которые любо-дорого смотреть когда она улыбается. А улыбается она почти всегда и задорно хохочет.
Мама говорит, что она смешинку съела. И правда, у Инночки, в отличие от меня никогда не бывает плохого настроения. Вообще-то мы с ней здорово похожи, и волосы у меня такие-же, только чуть короче, и глаза, но почему-то печальные, и ресницы и у неё и у меня черные и длиннющие, и рисунок губ у нас одинаковый, хотя у меня губки чуть тоньше. Мы с Инночкой одинакового роста, к тому же близнецы, и потому мама часто покупает нам одинаковую одежду: джинсы, или шортики, и футболки, а зимой мы носим одинаковые шапки и варежки. Вот только Инке покупают красивые платьишки, а мне никогда. Но когда дома нет Борьки и папы, сестричка даёт мне поносить свои платьишки и юбочки. Маму можно не бояться, она хотя и не одобряет такие переодевания, но только грустно улыбается и никогда не выдает нас папе. А ещё я иногда натягиваю Борькину футболку и подпоясываю ее пояском. Получается как платье, только плечи иногда выскакивают из широкой горловины.
Из-за угла дома на велосипеде появляется наш брат Борька. Теперь Инночка стала в пару с Женей, а я между ними прыгаю на верёвочке. Борька круто разворачивается, бросает велик на пол и со всего маху трескает меня по шее так, что я падаю:
- Чтоб я больше никогда не видел, что ты играешь в девчачьи игры. И так уже меня друзья задразнили: "Твой брат, Валера, вовсе не брат, а сестра Лерочка" - говорит он, передразнивая чей-то противный голос.
Я изо всех сил сдерживаю слёзы, чтобы Борька снова не обозвал меня тряпкой. Брат подхватывает велосипед и вновь укатывает со двора. Сестра подбегает ко мне и помогает подняться:
- Тебе очень больно? Ты ударился? - Видит кровь у меня на локте, слюнявит свои пальчики и смазывает слюной мою рану, - Ничего, до свадьбы заживет!
Продолжение здесь: - http://www.proza.ru/2016/11/08/1089
Хотя еще много неясностей, а спросить не у кого.