Шторы (занавески) на небо.
Бедные люди, откуда, только, на их головы взялись всякие Геродоты, которые рассказывают истории.
Этот период времени политики называют застоем.
Застой?
В это время шло бурное строительство жилых домов для нас – простых рабочих и служащих, строились больницы, дворцы культуры, заводы, нефтепромыслы и была интересная работа.
Оставшиеся в ОКБ-2 занялись проработкой новых направлений деятельности созвучных ЖРД.
Новое задание имело стратегическое значение для страны – для нашей оригинальной страны.
Когда к власти пришел Хрущев, началась, как теперь называют, «оттепель». Она коснулась и международных отношений. В русле этой оттепели Эйзенхауэр в беседе с Хрущевым выдвинул идею «открытого неба».
Больше всего наших оппонентов беспокоила наша закрытость. Вся страна засекречена. На трамвайном заводе (Урал вагон завод) выпускают танки, на заводе зерновых комбайнов для сельского хозяйства – самолеты. Численность армии, реальный военный бюджет – все было засекречено.
Американцы, как о реализации мечты человечества, говорили о работах с целью запуска искусственного спутника, а мы, ничего не говоря, опередили их, и за несколько месяцев до них запустили свой спутник, причем более тяжелый, чем готовили они.
Для Америки это было шоком. Америка стала уязвима – наши ракеты могли ее засыпать ядерными бомбами, и что там делается у них в России – ничего им неизвестно.
Эйзенхауэр предложил: пусть, мол, чтобы ни вы и ни мы ничего не боялись, на согласованных условиях ваши самолеты летают над Америкой, а наши над СССР.
На черта нам нужна их Америка, про нее и так все известно. Разумеется, Хрущев с таким предложением не мог согласиться и дипломатически отнес это к вопросам для дальнейшей проработки. Эйзенхауэр (или по глупости, или злонамеренно) не стал ждать дальнейшей проработки и в наше небо на высоту свыше 20км. запустил самолет У-2, который наши истребители не могли достать. Признаться в этом мы не могли.
Шло соревнование, гонка вооружений получила новые обороты.
Сейчас всё спутники просматривают, а в то время, после полета Гагарина, специально было заявлено, что он ничего не фотографировал, даже и фотоаппарата не имел. Для полноты картины, характеризующей нашу глупость, надо было еще заявить, что при полете над Америкой он зажмурился, чтобы нечаянно не подсмотреть их секреты.
Наконец, в 60-м году наша зенитная ракета сбила над Уралом самолет У–2 . Полеты прекратились, мы ликовали, но недолго. Вскоре Американцы сделали еще более высотный самолет, кроме того, они создали шар-зонд, который летел еще выше, и сбить его было невозможно. Это не был шарик, который ткнешь пальцем, и он лопнет. Нет, это был как бы громадный комок гелиевой пены. Это была какая-то пластиковая пена, наполненная гелием, к которой подвешен фото-глаз, с громадной чуть ли не с полуметровой линзой, передающий на приемную станцию телевизионное изображение с объектива фото-глаза. Ракета пролетит сквозь эту пену, практически не уменьшив ее подъемную силу, да и засечь этот шар-зонд локатором трудно – пена поглотит сигнал локатора, не отражая его.
В одном из НИИ появилось предложение, как бороться с этими шпионами.
Кузнецову предложили участвовать в этих работах.