Уютно в кресле мне в шотландском пледе,
я на балконе третий час один:
лаваш луны в полдневной выси бледен,
да ярок солнца раскалённый блин.
Сошлись светила в голубом пространстве
и дружненько ко мне заплыли в стих:
мне тоже дул когда-то ветер странствий,
да утомился, поостыл, затих.
Я не ропщу, не жалуюсь, не ною,
я знаю, что не время быть луне,
не надо намекать на паранойю,
приписывать шизофрению мне.
Лаваш луны белеет в синем небе,
блин раскалённый солнца в небе тож;
мне виден мыс, его скалистый гребень
на мезозойскую рептилию похож.
Когда сойдутся вместе два светила,
одно затмит другое в некий год,
покажется вдруг, что земля остыла,
и древний ужас грудь на миг сожмёт.
Затмение! Его процесс изучен,
но всё же, почему молва гласит:
забьётся некто в этот час в падучей,
депрессия кого-то посетит?
Ответа нет. Догадки. Россыпь фактов.
То вырвемся вперёд, то прянем вспять.
И наблюдают новый всплеск инфарктов
бесстрастные учёные опять.
Я запахну свой плед, откинусь в кресле,
вновь послежу светил дневной полёт,
а в баре на бульваре Элвис Пресли
свой знаменитый блюз весь день поёт.
Лаваш луны стал бледен, как медуза,
блин раскалённый солнца сбросил жар,
в зубцы Ай-Петри, как в бильярда лузу,
скатились что шары, за шаром шар…