Знакомые не каждому взрослому понятия вроде "гибкая подводка", "гофра" или "фильтр грубой очистки" для меня стали обыденностью уже года в три. Дедушка очень гордился своей работой и то и дело хвастался четвертым разрядом пуще, нежели любой генерал званием или доктор наук степенью.
Дома он постоянно прислушивался к трубам, подкручивал гайки и ощупывал раковины на предмет протечек. На работе дедушку ценили, по крайней мере так говорил он сам, а бабушка уверенно вторила.
Жили мы тогда большой семьей в довольно тесной трехкомнатной квартире. В наших хрущевских апартаментах была очень маленькая кухня, смежные комнаты и совмещенный санузел, который бабушка называла красивым иностранным топонимом "Гавана". В последнем, помимо "сидячей" ванны и унитаза с мягким стульчаком, стояла прямоугольная металлическая раковина и стиральная машина "Эврика". Еще на стенах абсолютно хаотично были развешаны всяческие полочки и крючки.
На кухне постоянно что-то шипело, свистело и шкварчало, а по субботам прабабушка ставила на плиту большой таз и кипятила в нем белье, не поддавшееся маломощной стиральной машине. Я всегда принимал участие в этом торжественном событии, особенно любил тыкать палкой в надувшиеся на тряпках пузыри.
Дедушка к плите подходил только чтобы взять себе добавки, зато раковину берег, как зеницу ока. Сам он посуду никогда не мыл, но всегда строго командовал этим процессом. Благодаря деду у меня до сих пор сохранилась привычка тщательно вытряхивать заварку и объедки в мусорное ведро перед отправкой тары в раковину.
Но самой главной болью слесаря-сантехника четвертого разряда был, как он говорил, белый трон. Выражения "профессиональная травма" и "профессиональная деформация" я узнал через много лет, а тогда с улыбкой и уважением следил за дедушкиными шаманскими плясками вокруг унитаза. Когда кто-то спускал воду, он внимательно слушал, не льется ли она дольше обычного. Если опасения оправдывались, лез в бачок и долго там ковырялся. Вся семья беспрекословно выполняла указы: не накидывать много бумаги ("а можете ей и вообще не пользоваться - ванна рядом"), работать ершиком, дергать рычаг как можно аккуратнее.
Засоры были для деда ночным кошмаром - как вражеская артподготовка для военного, как пересадка радужной оболочки глаза для хирурга-офтальмолога. С годами его фобия только усилилась и приняла совершенно невероятные формы.
Был у нас дома невероятно живучий зеленый пластиковый таз, который начал карьеру в качестве горшка для нашего несчастного Барсика, потерявшегося спустя полгода после покупки на Птичьем рынке. Советский инженерный гений сотворил этот таз настолько гибким и прочным, что ни кошачьи когти, ни остервенелые броски в ванну, ни даже нога пьяного папы не смогли лишить его функциональности.
Но был у тазика весьма темный период жизни, связанный как раз с прогрессирующей дедушкиной профессиональной деформацией, помноженной на старческий маразм. До поры до времени дедовы экзерсисы были неведомы для остальных членов семьи благодаря совмещенности ванной комнаты и туалета, но одним зимним воскресным вечером отец, не глядя на положение выключателя, открыл дверь в санузел и обнаружил деда, сидящим на бортике ванны и мешающим что-то в тазике при помощи старой бельевой палки, лежавшей без дела с тех пор, как не стало прабабушки и стиральной машинки "Эврика".
Поскольку шаманские пляски деда сопровождались весьма тяжелым запахом, вызывавшим резь в глазах, отец, выпалив свое традиционное "Удобно", пулей вылетел в коридор и, захлопнув дверь, рухнул на тумбочку в прихожей с абсолютно потерянным взглядом.
"Не хочу вас расстраивать, но, похоже, у папы улетела кукушка" - сказал отец после ужина, когда за столом была вся семья, кроме деда, ушедшего смотреть хоккей. От его истории мы с сестрой залились смехом, мама хихикнула и замолчала, а бабушка почему-то уставилась в какую-то точку и смотрела, не моргая.
Дедушки не стало спустя два месяца, бабушка пережила его только на восемь дней. А еще через два дня у нас впервые произошел засор. Усатый слесарь достал из чемодана огромный вантуз, надел длинные резиновые перчатки и попросил подать какой-нибудь тазик.