Она подметала пол в храме

Надежда Евстигнеева
Она подметала пол в храме, куда мы завалились с мороза румяные и шумные. "А ну куда в джинсах поперлись?" - уже вслед кричала нам с порога бабка. "Так не это ж главное, бабушка. Бог есть любовь!" - она кончила подметать и подняла свое лицо. "Какая несуразная" - думала я - "поверх спортивного трико с лампасами широкая юбка, поверх юбки безразмерная телогрейка, явно с чужого плеча, поверх телогрейки шерстяная шаль повязана вокруг пояса".

"Бог есть любовь" - тихонько повторила она еще раз, будто услышав мои мысли. Прости, прости. И действительно, какое мне дело до этих твоих лампасов? Зимнее солнце заставило переливаться каждую соринку поднятую в воздух. "Вот же намела пыли! У этой девки силищи, как у сивого мерина"- морщилась я, вытаскивая носовой платок из сумки. "Пойду дров принесу, печь пора топить" - она заглянула мне в глаза. "Точно мысли читает" - решила я.

Храмы во Пскове древние, многие относятся к XII-XV векам, в то время как на большей территории России все здания этого времени были разрушены междоусобными войнами. Каждое утро слышны на клиросе высокие девичьи голоса, а одноглавые церкви стремятся в небо, будто белые голубки со всех краев города.

Мы стояли по колено в снегу, что щедро сыпал сверху лохматыми хлопьями, набиваясь мне за шиворот. "Бог есть любовь" - сказала я ей на прощанье. Потом села за руль, мои утомившиеся спутники растянулись на заднем сиденье, а она так осталась стоять на улице. Машина долго не хотела заводиться. Наконец, отхаркивая снег из под колёс, послышался привычный рев двигателя. Я не хотела уезжать. Всё думала, отчего бы не задержаться здесь на день другой. Дорога была долгой и утомительной, мы еще не единожды встряли, казалось, машина глохла каждые сто метров. Видимо, и в этот раз она безошибочно прочитала мои мысли.

Она... Она носила теплую, клетчатую телогрейку и повязывала шаль вокруг поясницы. Сама колола дрова и обивала со ступенек наледь. Она подметала пол в храме и мне казалось, что в ее широком по-русски открытом лице, в ее нехитрых движениях и в нескольких фразах, что она успела тогда произнести, бога куда больше, чем в брезгливо поджатых губах прихожан и толстых пальцах священников. И сегодня, этим холодным, ноябрьским вечером, когда снег выпал уже в октябре, мне тепло и светло на сердце, будто снова она протопила печь и тихо, незримо окутывает все пространство, словно большим пуховым одеялом, той самой необходимой человеку безусловной любовью в которой каждый из нас нуждается.