Давно прошли те времена, когда архитекторы, гуляя по улицам города, могли останавливаться возле каждого дома и рассказывать всем желающим удивительные истории, подчас придуманные на ходу, о том, как ими был придуман фасад дома, лепнина, очертания дверей и окон. Раньше архитектор мог многое поведать о характере жильца или лучше сказать заказчике. Например, этот дом, похожий на терем из древнерусских сказок, он строил для купца, мужчины солидного и основательного. А вот в этом домишке, продуваемом ветрами со всех сторон, живёт земский учитель со своей семьёй. Жена его всё время болеет, да, и дети тоже слабы здоровьем. Один лишь учитель держится молодцом. И, знаете, почему? Из-за непомерного самолюбия! Каждое утро он просыпается с мыслью: «Сбылась моя мечта, я просыпаюсь в собственном доме!». Пробегает день со своими тяготами и невзгодами. Жена и дети, измученные всякими простудами и воспалениями, ещё долго кашляют и харкаются, а наш замечательный учитель устраивается под одеялом: «Ничего! Болезни, кашель, слабости пройдут! Это ведь временно! Зато мы засыпаем в собственном доме!»
Нет, эти времена безвозвратно канули в лету. Демографический и научный бум заставили архитекторов мыслить преимущественно практически, а не творчески. Потерялись лица, потерялись личные качества, социальное происхождение жильцов, заказчиков. Да, называйте их, как угодно! Нынче нужно строить дома! Для всех и каждого! И каждому нужно жильё, в котором будут свет, горячее и холодное водоснабжение, балкон, ванная, туалет, прихожая, большая комната, комнатки для детей (в крайнем случае, одна комната, которая будет гордо именоваться детской). В местах общего пользования должен быть лифт, мусоропровод, почтовые ящики, место, где можно хранить детские коляски и велосипеды, в конце концов, доска для объявлений. И весь этот, как метко подметил Василий Николаевич, «коммунальный рай» должен быть защищён от внешнего мира крепкой железной дверью с домофоном. И скрытой камерой. Конечно, куда же без неё! А ещё лучше нанять консьержку! Тогда можно почти не сомневаться в том, что в «коммунальный рай» не попадут посторонние.
А сколько в этом «раю» жителей! Давайте, хотя бы примерно попробуем сосчитать. Оговоримся сразу, наш «коммунальный рай» ограничивается лишь одним подъездом с первого по девятый этаж. Валентине Викторовне повезло, дом, которым она управляла, состоял из одного подъезда. Самый настоящий «дом-башня». Девять этажей. На каждом этаже по четыре квартиры. Итого: тридцать шесть. Так уж сложилось, что в их доме все, кроме, Василия Николаевича были людьми семейными. Хотя и у Василия когда-то была жена. Прожили они года три или четыре вместе. Звали её, кажется Викторией. Толком с ней никто и не общался, а Василий не любит, когда его расспрашивают про его бывшую жену. И вот настал день, когда она одержала викторию, получила свидетельство о разводе и навсегда покинула «коммунальный рай», в котором так удобно устроился её теперь уже бывший муж.
Так вот, возвращаемся к нашим расчётам. Осталось тридцать пять квартир. В каждой из этих тридцати пяти квартир живут старые родители. Когда-то они были молодыми, и щедрое государство дало им жилплощадь в только что построившемся доме. Живите, плодитесь и радуйтесь жизни! Прошло несколько лет и у молодых людей стали появляться дети. И, как будто специально по двое или по трое. Умножаем тридцать пять на четыре. Получается сто сорок человек. Но и тут не всё так просто. К некоторым семьям переехали их родственники, стеснённые жилищным кризисом. А это дяди, тёти, двоюродные братья и сёстры.
Повторяюсь, в моих вычислениях приходится оперировать средними, примерными, ориентировочными цифрами. Василий и Виктория являются показательным примером того, что семьи распадаются и что состав населения «коммунального рая» непостоянен. Не надо витать в облаках и думать, что в оставшихся тридцати пяти квартирах все жили душа в душу. Разводились. Умирали, как взрослые, так и дети. Заселялись, подселялись и переезжали другие люди. Нередко бывало, что в одной квартире жило по шесть или по семь человек. Понимаете? Цифра «двести жильцов» не является какой-то недостижимой.
К тому же к нашим жильцам приходят гости. Гости не всегда уходили восвояси под вечер. Некоторые задерживались на день или на два. Тоже ведь этих людей нельзя обойти стороной. Но и посчитать их толком нельзя.
В девяностые годы народу разрешили продавать квартиры, сдавать их в наём, появилась рента. Жильцы менялись чрезвычайно быстро. К тому же подросло второе поколение, которое жило в «раю». У них тоже началась любовь, женитьбы, замужества, разводы, рождение детей. Время пробежало незаметно. Во дворе радуется жизни и познаёт окружающий мир уже поколение номер три…
И вот такую вот разношёрстную публику Валентине Викторовне приходится держать не то, что в ежовых рукавицах, нет, её надо приводить к единому знаменателю.
Что люди любят делать у себя квартирках? Им хочется поесть, посмотреть телевизор, поиграть в компьютерные игры, потом пойти поспать, чтобы набраться сил перед работой. Работой, на которой они зарабатывают деньги для того, чтобы их «коммунальный рай» в один прекрасный момент не превратился в «коммунальный ад». Так пробегают дни, месяцы, десятилетия. Вот их мир, вот их смысл жизни. Если раньше можно было выйти из дома на улицу и гордо так сказать: «Моя земля!», то теперь даже закон это запрещает. Теперь это не просто земля, а места ОБЩЕГО пользования. Твоё лишь в пределах твоей квартиры. И то, если вдруг поссоришься с женой и захочешь бросить детей своих на произвол судьбы, то можешь даже не сомневаться, суд оттяпает в пользу униженных и оскорблённых половину того, что ты ещё совсем недавно считал абсолютно СВОИМ.
Слово «общее» стало словом почти что ругательным. Если общее, то значит ничьё. Значит, можно забивать всяким хламом мусоропровод. Значит, можно бросать «бычки» на лестничной клетке. Значит, можно одновременно использовать кабину лифта и как туалет и, как место для самовыражения. Значит, можно писать и рисовать всякие непристойности на стенах. Это ведь «коммунальный рай», здесь всё общее!
И если ничего не делать, то через пару месяцев подъезд превратится в гетто…
Восемь лет назад Валентина Викторовна начала с графика дежурств. Обязанности дежурных были просты: полить все цветы, ну, и проследить, чтобы ничто не загораживало лестничные проходы, и чтобы мусор не валялся по углам. Как же долго Валентине Викторовне пришлось убеждать каждого жильца в необходимости этих мероприятий! Пришлось обойти все квартиры и почти каждому растолковать, что общее это не значит, что ничьё, это значит, что мы все, а не кто-то в отдельности несёт ответственность за состояние лифта, мусоропровода и так далее.
И, думаете, её прям сразу послушали? Да, нет, конечно! Кому это было нужно. Когда лежишь в тепле на диване, а твоя жена каждый час приносит тебе харч на подносе, то тебе ровным счётом ничего больше и не требуется. «Обломовщина», она ведь не только в книге, она в головах, и это ужасней всего…
Не добившись ровным счётом ничего толкового, Валентина Викторовна взялась за дело сама. В одиночку мыла полы и окна. «Я пенсионерка, муж умер, но силы вроде есть, что мне ещё делать?» - подумала она тогда. Три, четыре, а иногда и пять часов в день она тратила на то, чтобы отмыть от грязи каждый уголок подъезда. Взрослые и здоровые мужики лежали на диванах…
Первым не выдержал Василий. Позвонил в дверь Валентининой квартиры и предложил разделить подъезд: он моет всё с первого по пятый этаж, а она всё остальное. Тогда же он предложил свои художественные услуги по облагораживанию стен подъезда. Это была маленькая, но всё же победа.
Через две недели, пока ещё несмело, из квартир стали выходить женщины. Они предлагали Василию и Валентине перекусить, попить чая, кофе, в общем, восстановить силы, «сделать перекур», как часто говаривал находчивый художник. Потом они стали выгонять своих мужей и старших детей на работу. Те, вначале нехотя работали, пытались где-то схалтурить, где-то обмануть.
Лишь через пару месяцев пришло понимание того, что это ИХ дом, что они делают лучше не для какого-нибудь глухого деда Миши с четвёртого этажа, а для себя, для своих детей.
И уже через год все жильцы работали в охотку, график дежурств выполнялся, а непристойности со стен канули в Лету. Появился сад, появились клумбы, отремонтировали детскую площадку, устроили каток с электрическим освещением. Активисты из соседних домов просились к ним в гости, опыт хотели перенять.
Когда идёт всё хорошо, то людям кажется, что всё это происходит само собой и ничто и никто на свете не способно это нарушить и разрушить …