С бала на корабль. Матросская сага-5
Продолжение. Предыдущая глава: http://www.proza.ru/2016/10/24/1296
Случай проверить нового электрика представился несколько дней спустя. А началось всё так. Команда готовилась к утреннему подъёму флага, как затрезвонили звонки. Аврал! Корабль экстренно к бою и походу изготовить! Это был второй выход Юрки в море. Первый пришлось совершить в ущербном качестве военно-морского пассажира, весь боевой поход пребывая в кубрике другого противолодочника, на который его временно определили ввиду отсутствия в базе «родного» корабля.
На сей раз всё происходило иначе. Впервые Лоздовскому пришлось работать по боевому расписанию «Боевой номер». Расписания того он ещё не ведал, но когда на корабле был сыгран сигнал «Аврал. По местам стоять, со швартовых сниматься!» старшина Пашков направил его в распоряжение баковой швартовой команды, под начало корабельного боцмана Кудина. Того самого, кто на выходе корабля из базы в открытое море так безжалостно прервал почивание Юрки на лаврах «морского волка», наградив его попутно званием «карася».
Конечно, ЛОздовский уже был осведомлён о том, что молодых матросов на кораблях называют «карасями». До службы было знакомо слово «салага», означающее в пренебрежительно-шутливом просторечье неопытного новобранца, только что сменившего гражданский прикид на военную форму. Однако оказалось, что на кораблях это слово вообще было не в ходу. Прибывшие на корабль матросы звались «карасями». Карась – небольшая по размерам рыба семейства карповых, обитающая в реках и речушках России, бог весть за какие заслуги удостоилась чести войти в классику военно-морского жаргона.
Когда и откуда пошло сие поветрие? Неизвестно, но кое-какие идеи навевает. Ведь антиподом карася, как известно, является щука, которая на то и водится под водой, чтобы карась не дремал. В звании «карася» новые матросы пребывают обычно до прихода на корабль пополнения следующего призыва, и дремать им уж точно не приходится как в прямом, так и в переносном смысле. Само по себе название это безобидное, ну карась и карась. Впрочем, когда процедят тебе сквозь зубы: «Кар-рассь», то уже начинает цеплять, а если – «Каррассь сраный», то, согласитесь, налицо явная обструкция вашей юной чувствительной персоны.
Боцман назвал его просто «карасём», без зла и даже как-то по-отечески. Но произошло это впервые, первый раз в лицо Юрку назвали «карасём», да ещё в такой торжественный момент выхода корабля в боевой поход. Получилось, что на высоком баке набирающего ход корабля, рядом с грозной установкой реактивных глубинных бомб мичман Кудин, сам того не ведая, возвёл Лоздовского в ранг «карася» Балтийского флота. Стало быть, до этого аврала Юрка, по сути, и «карасём» то не был! Что же, остаётся поздравить себя с первой ступенькой флотской карьеры!
В ответ на словеса боцмана Юрка промолчал. Хоть они и были обращены к нему, но как-то риторически. Конечно, можно было бы приколоться - сердечно поблагодарить за присвоение звания «карася» или же удивить боцмана тем, что в море он выходит второй раз. Но, согласитесь, не место для этого и не время.
Другое, тем не менее, насторожило в словах боцмана. «Как перенесу сильную качку, ведь прошлый выход в море был не чета сегодняшнему?» - встревожился Юрка. Укачиванием он вроде бы не страдал, но такой сильной качки испытывать ему не приходилось. О «морской болезни», которой была подвержена часть экипажа, Юрка уже был наслышан. Похоже, именно сегодня он получит ответ о своей устойчивости к укачиванию. Громкий непрерывный звонок колоколов громкого боя прервал его думки. Боевая тревога! Корабль выходит в открытое море.
Команда опрометью разлетается по боевым постам. Полсотни матросских душ мгновенно канут в стальном чреве корабля, напичканном под завязку вторящим на разные лады мудрёным железом, хитроумными приборами и проводами. Натерпевшись от ненастья, баковые швартовщики с радостью ныряют в люк носового матросского кубрика, спасаясь заодно от пронизывающего ветра, ледяного жемчуга брызг из под форштевня и удушливого дыма газовыхлопа двигателей. Наглухо задраиваются двери, люки, иллюминаторы. Корабль вмиг обезлюдел, и только человеческое присутствие на ходовом мостике не позволяет ему уподобиться «летучему голландцу» 20-ого века.
За волнорезом море, словно из засады, с размаху наваливается на корабль, молодецки пробуя на зуб его корпус и людей внутри него.
По сигналу «Боевая тревога » баковая швартовая команда вмиг перевоплощается в аварийную партию корабля – специализированное подразделение по борьбе за живучесть корабля. Командир её тот же – един в трёх ипостасях мичман Кудин, крикливый, но в общем безобидный «сундук» А боевым постом ей служит баковый матросский кубрик. Казалось бы, неплохой боевой пост – чисто, тепло и тихо. Но нет добра без худа. В носовой части корабля качает в разы больше, чем в корме. Особенно досаждает килевая качка, амплитуда которой достигает порой двух метров. Несколько секунд палуба кубрика устремляет вашего брата на небеса. Недолго, однако, длится восторг вознесения. Опора под ногами, ещё секунду назад уверенно толкающая вас вверх, начинает вдруг проваливаться в тартарары, стремительно ускользая из-под прогар. Тело не успевает за ней и судорожно пытается уцепиться за что попало, чтобы не воспарить окончательно. Внутренние органы, следуя своим законам, дружно устремляются вверх, пытаясь протиснуться через гортань и покинуть бренное матросское тело. Да, с десяток таких циклов для забавы или нервишки пощекотать – ништяк, но совсем другой коленкор, когда от этого некуда деться. Нет кнопки «стоп» для этого аттракциона. И с каждым очередным циклом «вверх-вниз» становится всё муторнее. Неодолимо тянет прилечь. Да кто же вам позволит лежать, когда корабль расписан по боевой тревоге? Впрочем, бывают моменты…
Многие помнят замечательный старый анекдот с очень полезной двойной моралью. Один человек после смерти попал в ад за земные прегрешения. Но нашлось у него одно доброе дело, которое он совершил при жизни – перевёл слепую старушку через дорогу. Получил он за это право самому избрать вид адских мук. Идёт он по аду, и ничего ему не подходит, всё плохо. Вдруг видит громадный чан, наполненный фекалиями. Стоят в нём по пояс мужики, курят сигары и спокойно беседуют о чём-то. Лучше не придумаешь. Выбрал. Не успел залезть в чан и закурить, как бежит адский менеджер с будильником в руке и кричит: «Кончай перекур, хлопцы, погружайся с головой! Я будильник на тысячу лет поставил».
Нечто подобное происходило в матросском кубрике. Как только баковые швартовщики залетели в кубрик, тут же развалились по рундукам, свесив прогары. «Вот так боевая тревога, - мелькнуло у Юрки.- Это они что, к бою так изготовились? Красиво живут». Подумал так, потому что не знал всего, как тот мужик из анекдота. Не подозревал, что кубрик, такой тёплый и уютный, лишь временное прибежище аварийной команды, не ведал того, что знали бывалые – валяться им более пяти минут никто не даст, потому лови момент.
Мичман Кудин, командир аварийной команды, разумеется, не брыкнулся на рундук, а взял микрофон «Каштана», внутрикорабельной системы связи, и строгим взглядом обвёл кубрик. Все лежали, только Садовский предпочёл стоять. Не мог он, юный максималист, смириться с тем, что по сигналу «Боевая тревога» кто-то валяется на рундуке. «Ну, сейчас боцман поднимет этих лежебок», – подумал Юрка. Однако Кудин повёл себя странно, именно Юркино боевое положение ему почему-то пришлось не по душе.
– Лоздовский, ты что, пиллерс? На тебе ничто не держится. Атлант, едрёна корень! Сядь на рундук и не маячь перед глазами! – не без ехидства выдал боцман и щёлкнул тумблером «Каштана».
– Таарищ командир! Боевой пост номер один к бою изготовлен. Командир поста мичман Кудин.
– Есть, - прозвучало в ответ голосом командира.
«Знал бы командир, как мы тут, на боевом посту, да ещё номер один, к бою изготовились» – усмехнулся про себя Юрка.
Знал Ильясов, конечно же, знал, что у аварийной партии, по причине отсутствия в матросском кубрике каких бы то ни было технических средств и оружия, подготовка к бою сводится к одному: задраили люки, двери, иллюминаторы и доложили , что к бою готовы. Отрапортовались – и по рундукам бездельничать.
Но у командира имелись в запасе два способа кардинально прекратить постыдное ничегонеделание в кубрике: или отменить боевую тревогу и объявить вахтенный режим службы на корабле, или же начать корабельные учения по борьбе за живучесть, главной действующей силой в которых является аварийная команда. Руководит учениями обычно старпом, а у командира камень с души - и аварийной команде дело достойное нашёл, чтобы не бездельничали, и старпома службой загрузил, чтобы за спиной не сопел. И пошло-поехало. Всем весело, только аварийной команде горе. Помыкайся по кораблю с домкратами и пластырями, да в качку, до тех пор, пока или командиру не надоест эта суета, или у старпома фантазия не иссякнет выдумывать мнимые пробоины, или же время обеда-ужина не подоспеет.
Всё это Юрка узнает и поймёт позже, а пока Ильясов задумал для аварийной партии другую забаву. Ведь у него давненько руки чешутся, уж очень ему хочется бомбы позаряжать в море.
Продолжение следует.