8 января 1943 г.
Таня, пряча половину лица за шарфом, шагала, быстро перебирая ножками не столько потому, что опаздывала, а потому что замерзла. Уже совсем скоро она должна была подойти к зданию технического университета. Коля дал пару дней назад адрес Игоря, где они должны были сейчас встретиться.
От шарфа приятно пахло ванилью, миндалем и жасмином. Эти духи подарил Йоахим, занеся их утром первого января ей домой. Таня, приняв подарок, не упустила момента и расспросила Риделя о ночном пожаре. При его словах о том, что горело не только здание СКЖД, но и Биржа Труда, девушка постаралась удивиться как можно натуральнее. Ей нравилось слушать то, как Йоахим рассказывал ей о том, как горели здания, но особенно ей понравилось его упоминание о том, что сгорели какие-то особо ценные бумаги и большая часть архива Биржи.
Таня была рада, что их план удался. Юговцы, узнав о том, что пожары устроили всего лишь трое молодых человек, были несколько удивлены, особенно сам Югов. Дядя Миша же был поначалу в ярости, передавали, что он просил, чтобы ни Таня, ни Коля не попадались ему на глаза, но потом сменил гнев на милость — сам попросил встретиться. Таня знала, что сейчас они встретятся, и он начнет кричать на них, но она была готова к этому.
После последней встречи первого января девушка почувствовала, что ей стало намного проще говорить с Йоахимом. Теперь она не боялась его, не прятала взгляд — смотрела открыто.
— Подождите, — попросила она его тогда, когда Йоахим собирался уходить.
Через пару минут она вынесла в гостиную небольшую коробку, в которой лежало ее любимое платье, новый платок и шаль, и передала Риделю ее в руки. Улыбнувшись, ответила:
— Это… вашей жене. И дочкам.
— Жене? — брови Йоахима чуть удивленно поползли вверх.
Он явно был ошеломлен скорее не таким подарком со стороны Тани, а тем, что она дарила это его жене и детям. Встречаясь с его потеплевшими холодно-голубыми глазами, девушка улыбалась. Ей было не жалко ни платья, ни платка с шалью.
Таня всегда любила Новый Год за то, что на него можно дарить друг другу подарки, что она всегда и делала. Вот и в этот праздник она подарила маме новые перчатки, передав их через Колю, заодно попросив его не говорить маме, что это перчатки от нее.
Сегодня утром она видела ее, когда та шла на работу. Стараясь быть как можно незаметней, Таня тихо шла за ней на расстоянии нескольких метров. Девушка чувствовала, что очень соскучилась за ней. Они не общались почти полгода, и Тане казалось, что прошло не менее десяти лет с их последнего разговора.
Шагая вслед за мамой и видя на ней новые перчатки, она чувствовала, как слезы медленно начали подступать к глазам, и понимала, что должна с ней помириться. Причем, как можно скорее.
— Татьяна Викторовна! — раздался знакомый голос откуда-то сбоку, возвращая Таню из мира ее мыслей в реальность.
— Зоя? — Таня остановилась и удивленно взглянула на подбежавшую к ней девушку. — Откуда ты?..
— Да я тут недалеко живу, — она кивнула в неопределенную сторону. — А вы тут что делаете?
— К другу иду, — ответила Таня. Рассказывать Зое про своего брата и Игоря ей как-то не особо хотелось.
— А-а, — протянула Зоя и многозначно улыбнулась, — ну не буду задерживать, — и скрылась в первом же проходе во двор.
Таня, поправив шарф, поспешила к дому Игоря. Ей хотелось как можно скорее разделаться с этой встречей и отправиться по своим личным делам.
Колю она встретила, повернув за угол, уже почти оказавшись у дома Игоря. Еле заметно кивнув друг другу, они продолжили идти, как ни в чем не бывало, будто и не знали друг друга. И лишь заходя во двор, наконец смогли хотя бы поздороваться друг с другом.
— Новости есть? — тихо спросила Таня, смотря на брата.
— Узнаешь, — хитро улыбнулся он. — Заходи.
Быстро зайдя в дом, Таня сбросила с себя пальто и размотала шарф, оставив его на комоде. От Коли не укрылся запах духов, поэтому он, схватив девушку за запястье, остановил ее рядом с собой.
— Откуда? — шепотом спросил он, глядя ей в лицо.
— А тебе разве не все равно?
— Представь себе, нет.
— Коля…
— Не колькай! — прошипел он. — Отвечай!
— Отпусти меня, — попросила Таня. — Сейчас услышат ведь…
— От него, да? — глаза Коли как-то недобро сверкнули. — А знаешь ли ты…
— Коля, хватит, — произнесла девушка, наконец вырвав свою руку из его цепких пальцев. — Пойдем, наконец, к остальным.
Парень недовольно фыркнул и пошел вперед. Таня лишь тяжело вздохнула и, немного с грустью взглянув ему вслед, поплелась за ним.
На одном из двух стоящих в комнате стульев сидел дядя Миша и, невидяще глядя на конец тлеющей самокрутки, медленно выдыхал дым. Игорь сидел на краю стола и, уставившись в завешенное окно, тоже о чем-то думал своем. Как только в комнате появились брат с сестрой, они оживились. Расселись по свободным местам, начали обсуждать произошедшее.
Михаил Иванович похвалил троих друзей за проделанную работу, сказав, что Югов оценил это по достоинству. Но долго он не распалялся в признаниях благодарности — почти сразу же забасил на Таню, говоря о том, что та сильно рисковала собой, ввязавшись в эту затею, и вообще, что, мол, это дело не женское. О том, что это была ее идея, Таня решила умолчать.
Когда же все было обговорено, Игорь ушел на кухню за чаем, все остальные остались в комнате. Коля, обидевшийся на Таню, ссутулившись стоял у окна, не желая смотреть на сестру. Таня мяла пальцами край юбки, не зная куда себя деть. Дядя Миша, заметивший, что между его племянниками пробежала черная кошка, попытался исправить ситуацию.
— Танька, ну-ка подойди сюда, — позвал он ее, похлопав по свободному месту на диване рядом с собой. Когда девушка села рядом, продолжил: — Что это с вами происходит? Из-за чего теперь поругались?
— А пусть он не лезет не в свое дело, — пробурчала Таня, уверенная в своей правоте в данной ситуации.
— Не в свое? — удивленно повторил дядя Миша.
— Не в свое? — как эхо откликнулся Коля, горько усмехнувшись. Повернулся к сидящим лицом и, повысив голос, произнес: — Не в свое дело? Да что ты…
— Помолчи, — оборвал его мужчина. — Пусть нам Таня все объяснит, что между вами происходит. Я бы послушал ее с удовольствием.
Таня, насупившись, молчала. Она не хотела впутывать еще и дядю. Ей и без того хватало одного Коли, который прицепился к ней, как репей. Она понимала, что он заботится о ней, но ей мешала эта его забота.
— Да что тут рассказывать? — фыркнул парень. — Она привыкла к нему. Не слышишь разве? Духи ей подарил… А она…
— Та-а-ак, — протянул дядя Миша, — занятно. Я, кажется, все понял. Таня…
— Что Таня? — она вскочила со своего места. — Что — Таня? Почему… почему вы все думаете, что… Ничего вы ведь не понимаете, никто не понимает. Я же ведь это все… ради всех вас… ради Юговцев… Да что уж там!..
Не договорив, она выскочила в прихожую и, схватив свое пальто с шарфом, выскочила из дома. Быстро одевшись на бегу, девушка заспешила прочь, стараясь не разрыдаться прямо на улице. Она сама не знала, почему сорвалась и сбежала.
Ей почему-то стало обидно. Все считают ее тем, кем она является по слухам, что распускают злые языки. Все, абсолютно все. Даже самые родные люди, на которых она и подумать не могла. Уж от кого, а от Коли она не ожидала такого. Она верила ему до последнего, что он не заподозрит ее в плохом.
Быстро шагая вперед, Таня, затормозила на повороте и, поскользнувшись, чуть не упала. Она обязательно встретилась бы с неприветливой заледенелой землей, если бы кто-то не подхватил ее под руку в самый нужный момент.
— Осторожней, — раздался тихий голос рядом с ее лицом.
Повернув лицо, она увидела, что ее мягко поддерживает под руку Игорь, приятно улыбавшийся. Сама не зная отчего, но она испугалась его. В голове ей закралась мысль о том, что он мог услышать ее ругань с Колей и дядей, и ей стало от этого стыдно.
— Что… что ты хотел? — спросила Таня. — Я спешу.
— Я вижу, — он не спеша повел ее за собой. — Сбежала и даже не попрощалась. А я чай как раз принес…
— Извини, я должна была уйти. Но… Постой. Я должна идти. Я спешу.
— Я пройду с тобой.
— Зачем, Игорь? — она посмотрела на него. — Иди назад. Чай остынет…
— Ничего страшного. Коля с Михаилом Ивановичем справятся и без меня.
— Но…
— Я же вижу, что ты плакала, Тань. Не буду донимать тебя вопросами, просто провожу. Не могу бросить тебя в таком состоянии.
Таня замолчала, задумавшись о своем. Она была не против общества Игоря. Сейчас ей было просто необходимо, чтобы с ней рядом кто-то был.
— Постой, — произнесла она, останавливаясь. — А если нас кто увидит? Вдруг…
— Не бойся, я быстро бегаю, — улыбнулся он.
Так, незаметно они дошли до бара. Таня, устроившая себе выходной, решила провести вечер здесь — сидеть без дела дома ей совершенно не хотелось. Она не знала, придет ли Макс или нет — он говорил, что до конца этой недели он точно будет жить на аэродроме, — но решила все-таки наведаться в бар. Игорь пошел за ней.
— Кто-нибудь может прийти и увидеть тебя здесь, Игорь, — сказала она, снимая пальто и вешая его на вешалку. — Тебе лучше уйти. Не забывай кто ты для них.
— Я хотел бы побыть с тобой, — Игорь посмотрел на нее тем взглядом, которому уже противоречить невозможно. Поэтому Таня согласилась.
Заварив и себе, и ему чаю, Таня предложила расположиться ему в подсобке, перетащив туда пару стульев. Объяснила она это тем, что, так как внутри горит свет, кто-нибудь из немцев может зайти и увидит Игоря, которому лучше бы вообще было не показываться им на глаза. Игорь, который все сам прекрасно понимал, сразу же согласился с ней.
— Не хочешь поговорить о происходящем? — спросил у девушки Игорь, отхлебнув чаю.
— Нет, — для большей убедительности она даже отрицательно мотнула головой из стороны в сторону.
— Так и будешь держать все в себе?
— Буду.
— Но ведь…
— Игорь, — она посмотрела на него, — не стоит. Я бы хотела, чтобы то, что происходит в моей личной жизни, не касалось других людей. Я сама с трудом во всем разбираюсь, а другие-то…
— Как знаешь…
— Ты мне лучше расскажи о Коле. Я с ним так редко вижусь… Ты ведь с ним почти каждый день, да?
— Да, почти каждый день, — он кивнул. Отхлебнул еще чаю, вздохнул и начал рассказывать: — Коля, он… Коля. Ты же сама знаешь. Везде лезет, везде хочет помочь. О тебе сильно заботится, боится, чтобы чего не случилось. А ты… Тебя можно понять, ты ведь не для себя одной это все делаешь… Да, Тань, — он встретился с ней взглядом, — я понимаю все и не могу тебя винить. Не обижайся на Колю. Такого брата, как он, еще стоит поискать.
На пару минут между ними повисло молчание. Игорь, умолкнув, пил свой чай, а Таня, смотря на плавающие в темной воде чаинки, пыталась «переварить» все то, что ей сейчас рассказал Игорь. Потом, вернувшись из мира своих мыслей, отставила от себя полупустую чашку и произнесла:
— Расскажи, как вы познакомились.
— Как? — парень закинул ногу за ногу. — Дядька твой, получив распоряжение свыше, отправил нас с Колей на задание… Так, мелочь какая-то, уже и не вспомню. Сначала шли молча, потом раззнакомились. Под конец вечера уже и вовсе подружились.
Таня, улыбаясь, слушала его. Но Игорю закончить толком так и не удалось — в зале звякнул колокольчик и раздалась немецкая речь. Прокричав, что сейчас она придет, Таня стала выпроваживать Игоря.
— Спасибо, что побыл со мной это время, — шепотом поблагодарила она его, на секунду остановившись у двери.
— Если что — ты теперь знаешь, где меня найти, — Игорь подмигнул ей и скрылся за дверью.
Выйдя в зал, к стойке, Таня увидела Ульриха и не смогла сдержать улыбки. Почему-то сейчас она даже была рада увидеть своего соседа.
— Я ведь говорила, что бар сегодня не будет работать, — она облокотилась о стойку.
— Но, тем не менее, вы здесь, — он снял фуражку, чуть припорошенную снегом, и положил ее рядом с собой. — Не принесешь шнапсу?
Таня принесла ему бутылку из служебного помещения, а сама, сказав, что если ему понадобится что-то, то пусть позовет ее, хотела уйти в подсобку. Но Ульрих остановил ее.
— Милая фройляйн, постойте, — услышала она его голос. — У меня для вас есть одна небольшая новость.
— И какая же? — Таня обернулась.
— Вы же знаете, эти чертовы партизаны взорвали водопровод. Теперь в доме отключили подачу воды.
— Как?.. А как же… Но как же без воды теперь мы будем… — Таня все никак не могла выразить мысль словами. — Но… Нет, я знаю, что многие уже давно носят воду с Дона, но как же мы…
— Не волнуйтесь, — он отхлебнул шнапса, — когда будете заходить в свой подъезд, просто скажите мальчишке на входе, чтобы принес вам воды. Да, придется подождать, но воду вам не только принесут, но еще и подогреют.
— Чтобы я без вашей помощи делала, Ульрих, — вздохнула девушка. — Спасибо.
— Ну что вы, — пожал он плечами.
Наконец Таня прошла в подсобку. Накинув на плечи шаль, Таня снова уселась на то место и продолжила пить уже остывший чай, смотря на пустующий стул, стоящий напротив нее. Когда же через пару минут снова звякнул на входе колокольчик, Таня, пока она вышла в зал, уже никого не увидела — кто-то вышел за дверь, снова зацепив колокольчик.
Ульрих, увидев ее, поманил девушку к себе пальцем. Таня, не успев спросить, кто приходил, наклонилась к нему.
— Вас там ждут, — почему-то полушепотом сообщил он ей. — Вам лучше поторопиться.
— Там? — удивленно спросила Таня, ничего не понимая.
— На улице.
Оставив деньги на стойке, Ульрих взял свою фуражку и, отвесив ей шутовской поклон, поспешил уйти из бара. Убрав деньги, Таня плотнее закуталась в шаль и выглянула в окно, прячась за плотной шторой. За окном стоял Макс, который, увидев ее, приветливо улыбнулся и поманил ее к себе рукой.
Таня, подчинившись порыву чувств, кинулась к двери и, распахнув ее, сделала шаг на улицу. Ее сразу же обдало холодным воздухом, в волосах запутались несколько снежинок; в зал ворвался холодный ветер, занося с собой мелкий снег.
— Макс, — произнесла Таня, ежась от холода, — что… Зачем ты пришел?
— Не рада мне? — улыбнулся он, заводя ее в зал. — Заходи же… Что на холоде зря стоять? Ну… — Он встал у стены, опершись о нее плечом, держа Таню за руки. — Как ты?
— Макс, — она внимательно посмотрела на него и повторила свой вопрос, — зачем ты пришел? И зачем ждал на улице? Разве так зайти не мог?
— Я на машине, — он ласково провел ладонью по ее плечу. — Ты же не занята?.. Может, проедемся?
— Ты ведь говорил, что будешь занят…
— Планы несколько поменялись. Я все-таки смог выпросить себе пару часов отдыха. Поедем же…
Таня взглянула ему в лицо. Макс, улыбаясь, смотрел на нее своими ледяными глазами, в которых ясно читалась та теплота нежного чувства, что он испытывал к ней. Погладив его по щеке теплой ладонью, Таня прижалась к его холодной с улицы шинели. Чувствуя его руки на своей спине, Таня понимала, что больше ничего на свете ей не надо — пусть только Макс просто будет рядом с ней.
— Какие-то неприятности? — тихо произнес он. — Ты какая-то… сама не своя.
— Да так, — она уткнулась носом ему в грудь, чувствуя щекой холодные пуговицы.
— Опять про тебя что-то сказали на улице, а ты обратила на это внимание?
— Да, — соврала девушка. Ей не хотелось рассказывать Максу о небольшой ссоре с братом, да и вообще о существовании своего брата, поэтому ей пришлось немного приврать.
— Ну вот было бы из-за чего так расстраиваться, — он провел рукой по ее волосам, приглаживая их. — Ведь ты… мы же с тобой знаем правду, да? — Посмотрел ей в глаза и, получив согласный кивок, продолжил: — Ну вот и славно. Теперь иди собираться. Или ты хотела бы остаться здесь?
— Нет-нет, — Таня мотнула головой, — поедем. Не хочу здесь оставаться. Если останусь — обязательно придет еще кто-нибудь. А видеть сейчас кого-нибудь кроме тебя мне хочется меньше всего на свете.
Закутав Таню в ее пальто, он помог ей запереть бар и, усадив в машину, повез домой. По пути они в основном молчали, лишь изредка перебрасывались какими-то глупыми фразами. Когда же они, выйдя из машины, зашли в подъезд, то Таня сразу же увидела дежурившего у двери молодого офицера. Тот, увидев вошедших, сразу же встал с каких-то ящиков и вытянул руку в партийном приветствии. Таня, вспомнив наставление Ульриха, попросила паренька принести ей два ведра горячей воды; парень, не став медлить, поспешил выполнять приказ.
Зайдя в квартиру и закрыв за собой дверь, Таня тотчас пошла на кухню. Макс сначала было прошел в гостиную, но потом пришел к Тане на кухню и начал ей помогать с чаем.
— Ты обдумала мое предложение? — неожиданно спросил он.
— Да, — ответила Таня, не сводя глаз с закипающего чайника.
— И каков твой ответ?
— Позволь мне пока что не отвечать. Я не могу еще ответить тебе. Ты же знаешь, как это сложно…
— Знаю, поэтому и спрашиваю.
— Макс, — она взглянула на него, — окажись ты на моем месте, то что бы ты сделал? В городе, который находится в опасности, остается твои мать и… — Она чуть не сболтнула ему лишнего, но вовремя успела прикусить язык. — И бар, который ты не можешь бросить. Что бы ты сделал, если бы человек, который… к которому ты питаешь нескрываемую симпатию, предложил бы тебе бросить все это и уехать с ним в совершенно чужую страну? Ты бы бросил все это?
— Да. Если ты любишь этого человека, то почему бы и не пойти на поводу у своих чувств?
— Ты рассуждаешь, как мужчина, — грустно усмехнулась она. — Для тебя все так просто… Ты не представляешь, сколько препятствий у меня на пути, которые так просто не выпустят меня из города, как бы я этого ни хотела.
— Я чувствую, что ты что-то скрываешь от меня…
Встретившись с ним взглядом, Таня замерла. Чашка выпала у нее из рук и уже готова была разбиться на десятки мелких осколков об пол, если бы ее не успел подхватить Макс. Поставив чашку на стол, он тяжело вздохнул и произнес:
— Теперь я точно убедился в том, что ты что-то скрываешь от меня.
У Тани все замерло внутри. Этого-то она и боялась больше всего. Обман раскрыт, пусть и не полностью. Это провал. Игра окончена.
— Макс, я… — начала оправдываться Таня.
— Не надо, — перебил ее он. — Не говори ничего. Если ты и до этого не говорила мне об этом, значит, это действительно касается только тебя одной. Я уважаю тебя и потому не буду заставлять тебя говорить. Если ты захочешь, то сможешь рассказать мне в любой момент.
— Спасибо тебе, — прошептала Таня, которая уже готовилась к допросу. — Я… Я даже и не знаю, что сказать.
— Пойдем пить чай, — разливший по чашкам заварившийся чай Макс пригласил ее в гостиную.
Это был их первый вечер, который они провели почти в полном молчании. Тане было стыдно. Она проболталась, а Макс, вместо того, чтобы сразу потащить ее в гестапо или устроить допрос собственноручно, просто разрешил ей не говорить, если она не хочет. Она ожидала чего угодно, но только не этого. Теперь она полностью убедилась в словах Йоахима, который говорил с ней о брате, когда они ехали с Биржи.
— И за что ты достался мне, за какие такие заслуги? — вздохнула она, отодвигая от себя полупустую чашку и укладывая голову на плечо Максу. — Я не заслуживаю такой доброты с твоей стороны.
— Ты как раз-таки и заслуживаешь, дорогая моя.
— Пожалуйста, не называй меня так, — поморщилась она. — Этим ты напоминаешь мне своего брата.
— Как тебе будет угодно.
— Ты изменился, Макс, — она чуть повернула голову, чтобы видеть его лицо. Встретившись взглядом с немцем, чуть улыбнулась: — Нет, не внешне. Внешне ты все тот же. Вот здесь, — она коснулась пальцем его груди в том месте, где должно быть его сердце, — здесь ты изменился. Хоть я и не знала тебя раньше, но я смело могу сказать, что ты изменился. И эти изменения идут тебе на пользу.
— Я-то изменился, — согласился он. — Только в моей работе от этого пользы совершенно никакой. Я уже не могу вылетать, не могу видеть эти чертовы самолеты… Знаешь, еще перед Новым годом я увидел лицо одного из сбитых мною советских летчиков, когда тот на пылающем адским огнем самолете стремительно падал вниз. Я видел его всего лишь мгновение, но мне этого хватило. Это был не ужас, нет, не страх, а вопрос… Он не понимал, почему это произошло. А ведь действительно, у меня не было к нему ничего личного. Мы просто оба выполняли приказ. А я так не могу, не могу больше… Я должен убивать людей за то, чтобы мои начальники получали себе новые кресты. А мне до них какое дело? Не хочу… Знаешь, порой я так хочу, чтобы кто-нибудь из ваших летчиков подбил меня, чтоб я повторил судьбу Звезды Африки, но… Я боюсь мысли, что тогда ты останешься одна. И лишь эта мысль заставляет меня вернуться на аэродром живым.
— И поэтому ты хочешь уехать? — Таня взяла его руку в свою. — Думаешь, что если ты сбежишь, то там будет лучше? Тебя отправят снова штурмовать небеса…
— Нет, не отправят. Йоахим поможет с документами. Я займусь музыкой. Это мирное занятие мне стало нравиться еще больше.
— Ну, допустим. А я?
— А ты будешь сидеть дома и воспитывать детей. Или тебя не устраивает такой расклад?
— Ох, Макс, — вздохнула Таня. — Рано еще что-либо решать. Ты же знаешь, сейчас настал период коренного перелома в войне… Подождем. А там видно будет…
— Ты боишься, так ведь?
— Да, боюсь. Я боюсь быть чужой в твоей стране. Я боюсь бросить свою мать здесь. Я боюсь всего.
— А ты не бойся, — приободрил Макс ее, — ведь я буду рядом.
Во входную дверь постучали, и Таня нехотя пошла открывать. Парнишка, отнеся воду в ванную, получил себе на водку и поспешил удалиться, пожелав фройляйн приятного вечера.
В прихожей, когда она возвращалась в гостиную, Таня встретила Макса; он собирался уходить.
— Куда ты? — спросила она тихо. Ей совсем не хотелось, чтобы он уходил прямо сейчас.
— Я должен ехать на аэродром, — он, надев шинель, развел руками. — Извини, я знаю, ты хотела бы, чтобы я остался… Но я поеду.
— Хорошо, — Таня поджала губы. — Я понимаю… служба…
— Доброй ночи, — Макс приобнял ее, взъерошил волосы и, отпустив, двинулся к двери. На пару секунду остановился и, обернувшись, добавил: — А над предложением ты подумай еще. Ехать прямо сейчас я тебя не заставляю. Время у нас еще есть. И да… Завтра я, скорее всего, не приду, уж извини.
И ушел. Таня, закрыв за ним дверь, потушила везде свет и ушла к себе в комнату. Завалившись на кровать, она поняла, что сильно устала, про горячую воду она совершенно забыла. Ей нужно было отдохнуть, а принятие всех остальных решений она решила отложить на потом.