3 декабря 1942 г.
Под ногами тихо хрустел снег. Таня, улыбаясь самой себе, уверенно шагала в сторону своего дома. Репетиция уже закончилась, так что она могла отдохнуть. А точнее — продумать весь свой план до малейших мелочей.
Вчера на встречу к ней пришел Игорь. Выложив ему всю новую информацию, она попросила его рассказать побольше о том, кто попал почти два месяца назад в местное гестапо. Слушая Игоря внимательно, она старалась запомнить все, что он ей рассказывал, связывая с тем, что она видела сама. Таня знала, что все это пригодится ей в ближайшем будущем.
План родился сразу же, как только дядя Миша рассказал девушке о том, как кто-то из юговцев попал в гестапо. Таня сама не знала, как и почему он появился, но вынашивала его почти два месяца, полностью продумывая его. Она знала, на что она идет, какой это будет риск, но решила все-таки попробовать. Поймают — так поймают, но она хотя бы попытается.
Правда, Таня всегда начинала несколько грустить, когда думала, что будет думать о ней Макс, если узнает потом все. «Хотя, — думала она, — это же война… Я все понимаю, но… я не могу сидеть, сложа руки. Просто передавать нашим информацию или расклеивать листовки — все равно что ничего не делать. Пусть будет опасно, пусть пойду на риск, но сделаю это. А Макс… Что ж, если он отвернется — я пойму. Я все пойму».
Проходя мимо парикмахерской, Таня ненароком заглянула в ее окно. Там, под мягким светом ламп, сидели немцы и делали маникюр. Девушка, быстро оглядев их, скривилась и пошла дальше по улице.
Не дойдя квартала до своей квартиры, Таня на пару минут остановилась у стенда возле «Интуриста», чтобы прочитать новый номер «Голоса Ростова». Информации в нем было мало, и она читала между строк. Немцы писали о том, что выравнивают фронт, а девушка понимала — они отступают.
Пропустив колонку анекдотов, она хотела начать читать другую статью, как заметила, что к ней кто-то подошел. Повернув голову, Таня увидела человека, одетого в румынскую форму. Он, как и она сама, читал газету, не замечая девушку рядом с собой. Тане стало немного не по себе — румын, а читает такую газету. Только в голове девушки появилась мысль, что это партизан, как румын внезапно повернул голову, внимательно посмотрел на нее, повернулся и пошел. А когда дошел до угла, оглянулся, кивнул Тане головой и скрылся за углом.
Таня нахмурилась, когда он ушел. В том, что этот якобы румын — партизан, она уже нисколько не сомневалась. «Вот только зачем он подошел? — размышляла Таня, снова уткнувшись взглядом в газету. — Он явно не от Югова — иначе бы сообщил мне что-то сразу же. Может, из другого отряда?.. Но зачем? Он ведь мог так выдать себя… Не понимаю, ничего не понимаю».
Отойдя от стенда, Таня выдохнула облачко белесого пара и посмотрела по сторонам. Улица была почти пуста — с наступлением зимы мало кто выходил на улицу, в основном все сидели по домам. Но сейчас девушка краем глаза увидела мальчишку в проулке, который крутился возле немецкого мотоцикла. Он привлек внимание Тани тем, что, воровато оглянувшись по сторонам, присел возле мотоцикла и затих.
Подойдя ближе к нему, девушка поняла, что он написал что-то на мотоцикле. Остановившись в паре шагов от него, Таня разглядела надпись: «Смерть немецким оккупантам!» Таня замерла, глядя на мальчика, мальчик — на нее.
Тут в подъезде зашумели — видимо, собирались выйти те самые немцы, чей мотоцикл обзавелся не самой приятной для них надписью. Таня, выйдя из оцепенения, стерла надпись рукавом пальто, быстро схватила мальчишку за руку и тихо спросила:
— Где ты живешь?
— Т-там, — промямлил он, вырываясь, — за углом.
Найдя дом, где жил мальчик, Таня начала колотить кулаком в дверь. Как только ей открыла женщина, недоверчиво выглянувшая из-за чуть приоткрытой двери, Таня втолкнула мальчика в дом и зашла сама.
— Кто вы? — испуганно спросила женщина, обнимая сына.
— Заберите своего сына, — Таня не ответила на ее вопрос, — не выпускайте его из дома. Он на борту машины написал: «Смерть немецким оккупантам!». Я надпись-то стерла рукавом, к вам сразу же отвела. Хорошо, что немцев рядом не было — расстреляли бы.
— Что? — женщина изумленно переводила взгляд с мальчика на Таню. — Это… правда?
— Да, — угрюмо пробурчал мальчик, пряча лицо в переднике мамы.
— Что?! — закричала она. — Степа!.. Ну что мне с тобой делать? Господи… Спасибо, — она кинулась к Тане, — спасибо вам! Если бы не вы, то…
— Так я же посмотрел вокруг, — встрял мальчик, — никого не было.
— Да замолчи ты! — шикнула на него женщина. — Девушка, как… вас я могу отблагодарить?
— Не стоит, — Таня пожала плечами.
— Что?.. Но… Как вас хоть зовут?
— Таня, — слабо улыбнувшись, ответила девушка.
— Т-таня? — повторила за ней женщина, удивленно скинув брови. Выражение ее лица резко изменилось. — Зимина?
— Зимина, — подтвердила она. Она была не удивлена — она выросла в этом районе, так что здесь многие знали ее.
Удивление с лица женщины вмиг пропало. Она недовольно вздернула подбородок, недобро сверкнув глазами, и, нахмурившись, тихо произнесла:
— Я вам благодарна, но подите прочь.
Устало вздохнув, Таня развернулась и шагнула за порог. За ней сразу же с шумом захлопнулась входная дверь.
Девушка была нисколько не удивлена таким странным поведением этой женщины. С лета не только по их району, но и по всему городу ходили самые разнообразные слухи о ней. Естественно, Таня не обращала на них никакого внимания, но все равно на душе было как-то неприятно. Казалось бы — она только что, возможно, спасла сына этой женщины, а ее так отблагодарили. Нет, ей, конечно же, хватило ее простого «спасибо», но… После такого отношения к себе, на душе, как после дрянного алкоголя, осталось не самое приятное послевкусие.
— Добрый день, — неожиданно раздался знакомый мужской голос откуда-то сбоку.
Повернувшись, Таня увидела рядом с собой Эриха. «Вот только его здесь не хватало», — подумала она, но учтиво поздоровалась с ним.
— А что это ты гуляешь одна? — поинтересовался немец, закуривая. Таня еле сдержала приступ кашля, вызванный ужасным дымом его дешевых сигарет.
— Иду с репетиции домой.
— Пожалуй, я провожу тебя.
— Не стоит.
— Где же твой… друг? — Эрих, казалось, не расслышал ее ответа.
— А вам какая разница? — Тане уже порядком он начал надоедать.
— Да, собственно, никакой. Просто, знаешь ли, опасно в городе… Всякое может случиться.
— Вы на что-то намекаете? — Таня смело посмотрела на него, но встретившись с его хитрым зеленым взглядом, поспешила отвернуться.
— Я намекаю на то, что у тебя длинный язык, и он может повредить твоей шее.
— Угрожаете мне? — не унималась Таня.
— Так, всего лишь предупреждаю.
Они уже успели пройти парк и подошли к дому Тани, поэтому она не побоялась сказать:
— Хм, смело.
— Смело? — он, выдохнув ей в лицо дым, от которого сразу же у девушки защипало в носу, рассмеялся. — И ты говоришь это мне?
За какие-то пару секунд лицо его переменилось — в глазах засверкали недобрые искры, по лицу будто судорога прошла. Крепко сжав своими холодными костлявыми пальцами ее шею, он втолкнул ее в арку, прижал к стене и чуть приподнял над землей. Чувствуя, что ей не хватает кислорода, Таня тихо захрипела, пытаясь вырваться. Но пальцы Эриха только сильнее сжимались на ее горле.
— Как жаль, — произнес он с наигранной грустью, — если твой Макс найдет свою любовницу задушенной в каком-то переулке, а?
Эрих говорил что-то еще, выдыхая сигаретный дым прямо ей в лицо. Кислорода Тане не хватало катастрофически. Уже когда она начала мысленно прощаться со всеми, кого только знала, немец отпустил ее. Сделав шаг назад, он затянулся и стал с интересом наблюдать за попытками девушки отдышаться.
— Что, — он ухватил пальцами Таню за подбородок, заставив посмотреть на себя, — думаешь, что я поплачусь за это? Как бы ни так, девчонка. Пригрелась на груди у Риделей, как кошка, и думаешь, что теперь ты под защитой, что тебе не угрожает никакая опасность? О, ты глубоко заблуждаешься…
«Дьявол, — думала она, смотря в его потемневшие зеленые глаза, горевшие недобрым огнем, — истинный дьявол».
Наверное, Эрих мог бы еще долго издеваться над Таней, если бы не скрипнула дверь подъезда и не послышались приближающиеся шаги. Он отпустил ее в самый последний момент, когда арку начал проходить молодой офицер, в котором Таня сразу же узнала своего соседа.
— Что у вас тут происходит? — спросил он, остановившись рядом с ними.
Девушка только рот открыла, чтобы ответить, как ее перебил Эрих:
— Ничего такого, — он пожал плечами, — просто беседуем. Я вот, в кафе, которое на углу, вообще-то шел, и решил проводить мою знакомую… Там, знаешь ли, в кафе, такие чудесные пирожные с сахарином подают с кофе.
Неприятно улыбнувшись, Эрих коротко кивнул офицеру и, развернувшись, зашагал прочь. Таня, устало выдохнув, прижалась спиной к холодной стене, переводя дух. О том, что рядом с ней стоит тот самый офицер, она совершенно забыла. «Чудесные пирожные, как же, — думала она, смотря на следы сапог Витцига на снегу. — Знаем, зачем ты туда идешь. Конспиратор великий…»
— А вы точно просто беседовали? — спросил он.
Таня, повернувшись к нему лицом, заметила, с каким прищуром он смотрит на нее. «Не поверил, — догадалась она. — Ну и что ему теперь сказать бы?»
— Точно, — вздохнула она. — Можно я пройду? Я хотела бы попасть домой.
— Я вас провожу, фройляйн, — произнес мужчина, пропуская Таню, и увязался за ней.
— Уж до квартиры я в состоянии дойти.
— Да ну?
— Да. Прекратите, пожалуйста. Провожающего в лице герра Витцига мне на сегодня уже хватило.
— Вот и я о том же…
— Не понимаю вас.
— Я имею в виду, что… Вы же не просто милые разговоры с ним вели, так?
— Вам какая разница? — Таня остановилась на лестничном пролете, недовольно сложив руки на груди. — Думаю, то, о чем мы разговаривали с ним, вас не касается.
— Милая фройляйн, — он вздохнул, театрально закатив глаза, — я же ведь… Ну, как бы вам сказать… Я знаю тех, кто покровительствует вам, и действую в их интересах. Вы можете не бояться меня.
Таня лишь покачала головой и продолжила подниматься на свой этаж. Офицер двинулся вслед за ней, но отставая от нее на пару шагов.
— Как вас зовут? — неожиданно спросил он.
— А вы разве не знаете? — девушка непроизвольно улыбнулась.
— Не думаю, что Снежная Королева — ваше настоящее имя.
— Я Таня, — она, тихо смеясь, остановилась у своей двери.
— А я Ульрих.
— Мы пришли. Как видите, благодаря вам, я смогла добраться до квартиры целой и невредимой. Спасибо вам, Ульрих.
— Не благодарите, — усмехнулся он и, попрощавшись с Таней, начал спускаться по лестнице.
С улыбкой вспоминая слова Ульриха, Таня прошла в квартиру и, закрыв за собой дверь, ушла в комнату. У нее впереди целый вечер, так что она может заняться чем угодно, чтоб только убить время. «Встреча в восемь, — думала она, смотря на часы, — а сейчас почти три. У меня еще столько времени… Можно было бы пойти в бар, но мне потом будет труднее оттуда добираться до места встречи, так что… Посижу лучше дома».
Не долго думая, девушка переоделась и, взяв книгу с полки, уселась на диване у окна. Чтение — единственное, чем она могла бы заняться. Конечно же, она могла бы просто позвонить Максу, благо телефон у нее есть, но… Она не могла, просто не могла. Позавчера они чуть повздорили в баре, и Макс ушел, громко захлопнув за собой дверь.
Но Таня особо не терзала себя мыслями о ссоре — знала, что Ридель сам придет к ней через несколько дней. Так уже было несколько раз — он о чем-то долго упрашивал ее, но она отвечала отказом, он уходил и возвращался через пару дней. Она знала, подсознательно догадавшись, что он проводил эти дни на аэродроме, — как он сам ей сказал — штурмуя небеса. И на каждое ее «нет» он обещал штурмовать их вновь и вновь.
Так будет и в этот раз — Таня это прекрасно знала. Макс придет к ней, тихо звякнув колокольчиком над дверью, сядет за стойку и заговорит с ней, как ни в чем не бывало. И девушку это вполне устраивало. Зная себя, что никогда не пойдет мириться первой, она была искренне благодарна Максу за то, что он возвращался к ней. И каждый раз, слушая его рассказы о том, как он летит все выше и выше сквозь рваные раны туч к свету, она упрашивает его не делать так больше, поберечь себя, хотя сама же знает, что этого обещания он не выполнит.
Сейчас же, пытаясь хоть немного вникнуть в написанное в книге, она в мыслях упрашивала себя первой заговорить с Максом, когда он вернется. «Не по-человечески ведь, — думала она. — Он столько делает для меня, старается, а я… А я мало того, что обманываю его, так еще и издеваюсь таким способом. Строю из себя невесть что… Нельзя так. Надо будет, как только увижу его, сразу же попросить первой прощения. Причем, за все прошлые разы. Ведь я вела себя глупо, как какая-то малолетняя девчонка… Да, все-таки попрошу у него прощения. Конечно же, признаться в том, что я так нагло обманываю его, водя с ним дружбу, при этом состоя в отряде Югова, я не смогу, но… просто попросить прощения за все эти дурацкие перепады настроения — это мне по силам».
Захлопнув книгу и отложив ее от себя в сторону, Таня рывком поднялась с дивана и прошла на кухню, чтобы заварить себе чай. Ей хотелось просто отвлечься от своих мыслей, просто посидеть над чашкой горячего чая, не думая ни о чем. Ни о войне, ни об информации, ни о своем плане, ни о Максе — ни о чем. Просто сидеть и смотреть за тихо падающими за окном снежинками.
Уже когда на улице совсем стемнело, Таня начала собираться. Ей нужно было как можно незаметней дойти до небольшого дворика, находящегося недалеко от квартиры ее мамы. Сейчас, правда, с учетом того, что повсюду уже был снег, сделать это было намного труднее — хочешь, не хочешь, а следы остаются. Но идти надо было — встречу уже не отменить.
Незаметно покинув подъезд, Таня быстро добежала до нужного ей двора, чуть не подскользнувшись на углу. Оглядевшись по сторонам и покрепче сжав кулачки в теплых карманах полушубка, она юркнула во двор и, щурясь, стала высматривать в темноте того, кого она ожидала здесь увидеть.
Снег впереди хрустнул. Таня, затаив дыхание, остановилась. Рисковать ей никак сейчас было нельзя.
— Чего стоишь? — из темноты показалось знакомое лицо брата. — Пошли, — он схватил ее за руку и потянул за собой.
— Куда мы? — прошептала она, пытаясь успеть за Колей.
— Сюда. Мы тут в подвале сидим. Там тепло.
— А мы — это кто?! Коля!..
— Тише ты, — шикнул он на нее. — Увидишь.
Быстро спустившись в подвальное помещение, Коля повел девушку за собой вглубь подвала. Таня, спеша за ним, все хотела спросить, кто еще ждет ее, но пока не решалась. «Кто-то из своих, — думала она, — это точно. Не мог же Коля привести кого-то чужого? Надеюсь, что там не дядя Миша…»
Через пару секунд она увидела Игоря, сидящего на каком-то ящике и греющего руки у примуса. Заметив девушку, он приветливо улыбнулся ей.
— Ну, — вздохнула Таня и, снимая с головы платок, с неким укором посмотрела на брата, — хоть я и просила никого не приводить, спасибо, что это не дядя Миша.
— Знаешь, а я ведь хотел сначала его позвать, — Коля, подвинув Таня второй ящик, уселся рядом с другом.
— А что же помешало?
— Да, знаешь, я решил, что Ростов еще не готов к Зиминым и их родне.
— Николай, ты не исправим.
— Вы еще долго будете выяснять отношения? — прервал их Игорь. — Вы вообще зачем меня позвали?
— Ты разве еще не ввел его в курс дела? — Таня удивленно посмотрела на брата.
— Нет, — он отрицательно мотнул головой. — Это сделать мне?
Таня лишь кивнула. Коля, поняв ее с первого раза, быстро рассказал Игорю об их задумке. Тот, выслушав парня, закурил. Выпуская дым, он поглядывал то на Таню, то на Колю, чуть щуря глаза. Наконец, докурив, он произнес:
— Не нравится мне эта затея. Опасно очень…
Брат с сестрой поджали губы. Они-то были уверены, что Громов поддержит их идею и согласится.
— …но я с вами.
— А вот это по-нашему! — хохотнул Коля, по-дружески стукнув кулаком парня в плечо.
В этом сыром, темном подвале, который освещался лишь слабым огоньком от шипевшего примуса, они просидели чуть больше часа. Обговорив все, они распределили обязанности и договорились о точной дате.
Коля взялся проводить Таню. Игорь навязался с ним, сказав, что так будет надежнее. Но идти далеко не пришлось — они остановились на выходе из подвала.
— Коль, — произнесла Таня, стоя рядом с братом, — все хотела спросить, да забывала как-то… Помнишь, в конце октября на немцев партизаны какие-то напали?
— Ну, помню.
— Скажи-ка мне, пожалуйста…
— Был ли я там?
— Да.
— Был.
— Что?! Коля, да ты… ты…
— Что, Тань? — он взял ее за руки и посмотрел ей в лицо. — Что? Как видишь, я в полном порядке. Я здесь, я живой, со мной ничего не случилось.
— А ведь вполне могло, — насупилась девушка. — Ты же помнишь, что устроили немцы за своих убитых солдат? В каждого стрелка было обещано стрелять без предупреждения. Ты же мог… И вообще, это же не наш отряд был, так как ты туда попал?
— У меня там знакомый один, он и предложил.
— Коля, Коля, — вздохнула Таня, качая головой, — не бережешь ты себя совсем…
— Ну уж извини, сама знаешь, какое сейчас время.
— Коля, ну мама же, — она поняла, что брат ее слушать не будет, — ну… Игорь! Ну ты хоть скажи ему!
— Нет, даже и не уговаривай, — Громов развел руками, — я в ваши разборки лезть не собираюсь. Да даже если и скажу — думаешь, он послушает меня? Как же! Пойдет и сделает все наоборот.
— А он меня неплохо знает, — хохотнул Коля, кивая в сторону своего друга. — Даже получше тебя, сестрица.
— Ну тебя, — отмахнулась от него Таня. — Все тебе шуточки…
— Эх, Танька, — парень приобнял сестру, — все у нас не как у людей…
— Коля, — пробурчала девушка, — ты мне лучше скажи вот что… Там мама как? От отца есть что-нибудь?
— С мамой все хорошо. Также ходит на работу, разве что жалуется на немцев — она-то языка не знает. А отец… От него письмо. Маленькое, но письмо.
— Что? — вскрикнула Таня. — И ты молчал?
— Не шуми, — он достал из внутреннего кармана своей куртки сложенный вдвое конвертик и протянул его Тане. — Вот, читай.
Таня, попросив Игоря посветить ей спичкой, начала жадно читать письмо. Четыре строчки она прочла несколько раз, стараясь перед тем, как отдать письмо брату, выучить каждое слово, каждую буковку наизусть. От отца уже очень давно не было никаких новостей и вот — письмо. Он снова пишет, что с ним все хорошо, просит не беспокоиться за него и позаботиться о матери. Впрочем, как и всегда.
— И это все? — тихо, почти шепотом спросила Таня, вернув брату письмо.
— Все, — кивнул он. — Мало, да, но ты же знаешь нашего отца… Не в его стиле писать огромные письма домой.
Девушка поджала губы и хотела было уже уйти, как ее остановил брат, мягко ухватив за руку. Он попросил Игоря пойти покурить чуть в стороне, а сам отвел Таню ближе к двери и шепотом произнес:
— Я тут спросить хотел, да то сам забывал, то тебя долго не было… В общем, что там у тебя с этим твоим летчиком?
— Коля, — вздохнула она, театрально закатывая глаза, — опять ты начинаешь…
— Нет, ты ответь мне.
— Вот оно тебе надо?
— Надо, — настаивал он на своем.
— Это был риторический вопрос. Скажи, зачем тебе лезть в чужую жизнь?
— Потому что это жизнь не чужая, а жизнь моей сестры, причем младшей, о которой я забочусь. И мне было бы очень неприятно узнать, что…
— Что? — Таня чуть удивленно вскинула брови. — Узнать что?
— Что с моей любимой младшей сестрой что-то случилось, — выкрутился он.
— А что, есть еще и нелюбимая младшая сестра?
— Танька, не увиливай от ответа, — Коля серьезно взглянул на нее.
— Ну вот почему я никогда не лезла в твои дела, если у тебя появлялась какая-то девушка, м?
— Потому что иначе я бы тебе уши поотрывал бы, — не выдержал он. — Ответь нормально.
— Все хорошо, Коль.
— Никаких проблем с ним нет? Ничего, ну… такого?
— Ничего.
— А с этим его братом, как его… Не помню. Он не пристает?
— Почему ты уверен, что ко мне кто-то пристает? — спросила она. Ей хотелось сказать о том, что проблемы есть, вот только не с теми, о ком он говорит, но решила промолчать.
— Потому что ты у меня очень красивая, Танюш.
— Я уже не маленькая, так что…
— Для меня ты всегда будешь маленькой, Тань.
— Ты всего на два года старше меня.
— И все же.
— Эх, Коля, — вздохнула девушка, — хватит всех этих разговоров… Пойдем, а то Игорь, кажется, заждался нас.
Они вместе вышли из подвала и заспешили прочь из двора, боясь, что кто-то может их увидеть здесь втроем. Попрощавшись на углу с братом и Игорем, который как-то загадочно улыбался, смотря на нее, Таня заспешила домой. Она немного нервничала, не хотела, чтобы ее заметили на улице в комендантский час. Но, даже если она и попалась бы кому-нибудь на глаза, то смогла бы объяснить офицерам, что шла из бара, в который возвращалась, чтобы выключить воду. Во всяком случае, девушка надеялась, что ей поверят на это.
Только Таня зашла в квартиру и успела снять полушубок, как во входную дверь кто-то постучал. Оставив платок на комоде, она прошла к двери. «Кого это еще принесло? — подумала девушка, прислушиваясь. — И успела ведь… Сколько тут прошло? Минуты две, наверное… Нет, ну кому я понадобилась почти в два часа ночи?»
— Кто? — тихо спросила она, дотронувшись до ручки.
— Это я, — раздался знакомый голос.
Не задавая больше вопросов, Таня ту же распахнула дверь и застыла на пороге. Она не ожидала, что он придет, тем более в такое время.
Стоит, одетый в свои кожаную куртку с серебряной нашивкой, голубовато-серые брюки и черные кожано-замшевые сапоги. Из-под полевой фуражки на нее как всегда весело и мягко смотрели два небесно-голубых глаза.
— Зря я, наверное, пришел, — произнес Макс, увидев девушку. — Разбудил, наверное…
— Прости меня, Макс, — перебила она его. — Прости за все. Я тогда наговорила столько всего…
— Танья, — он почти вплотную подошел к ней, — ничего страшного, — и, виновато заглядывая ей в глаза, улыбнулся. — Тебе не за что извиняться.
— Правда?
— Правда. Могу я зайти? Неудобно как-то через порог разговаривать.
— Конечно-конечно, — Таня пропустила его внутрь и закрыла за ним дверь. — Так зачем ты пришел?
— Соскучился немного, — Ридель остановился у комода и оперся об него. — Да и я следующие дни буду очень занят, так что зайти не получится… Точно не разбудил тебя?
— Нет, — Таня, остановившись напротив него, чуть улыбнулась, — я еще не ложилась.
Они немного постояли молча, глядя друг на друга. Девушка никак не могла оторвать взгляда от его лица с чуть порозовевшими с мороза щеками и припорошенными снегом светлыми бровями. Потом Таня тихо спросила:
— Так, значит, ты… следующие дни будешь занят?
— Да.
— И пришел только потому, что хотел сообщить мне это?
— Ну… и это тоже.
— Макс, — она посмотрела на него, — признайся, что ты испуган.
— Да, испуган. — Немец протянул руки к ней: — Подойди ко мне.
Только Таня покорно подошла, как Макс тут же нагло сгреб ее в свои объятия, крепко прижимая к себе. Она даже не попыталась вырваться, только слушала его шепот:
— Ты даже не представляешь себе, как я боюсь. Каждый раз перед взлетом я испытываю дикий страх, как перед своим первым полетом. Я боюсь не только взлетать, но и того, что мне придется убивать людей. Понимаешь? Эти люди не сделали мне абсолютно ничего, как и я — им, но мы должны сражаться друг против друга. Мы — пешки в чужой игре… Но все это меркнет на фоне того, что я боюсь, что вижу тебя в последний раз. Это страшнее всего…
Таня лишь закрывала глаза, утыкаясь носом в его прохладную с улицы утепленную кожаную куртку. Меховой ворот чуть щекотал ей нос, отчего девушка еле заметно улыбалась уголками губ. «Такой теплый, — думала она, чувствуя его ладони на своей спине, — такой… да, родной. Не побоюсь даже этого слова. За такое время Макс стал мне как родной. Я уже просто не представляю свою дальнейшую жизнь без него. И плевать я хотела на всех и вся».
— Возьми это, — произнес Макс, отстранив от себя девушку, и протянул ей небольшую открытку. — Пусть останется у тебя на память. А я, пожалуй, уже пойду…
— Что? — толком не успев рассмотреть подаренную ей открытку, прошептала Таня дрогнувшим голосом. — Я думала… Тебе уже надо идти?
— Да, — он кивнул.
— Ночью?
— Да, ночью, — снова кивнул.
— Но, но, — мямлила Таня, — может… останешься? Куда же ты ночью пойдешь?
— Мне надо…
— Но ночью… Макс, оставайся. Переночуешь у меня, а завтра утром уже поедешь.
— Я не могу, — Ридель оборвал ее. — Это приказ, которому хочу я того или нет, а должен подчиниться. Ну, ну, что ты, — он приобнял ее одной рукой, — я еще вернусь.
— Не сомневаюсь.
— А сейчас я должен…
— Обер-лейтенант Ридель! — раздался громкий, но ломающийся голос из-за двери, а за ним и характерный стук. — Обер-лейтенант Ридель, нам нужно ехать!
— Черт бы побрал этого мальчишку, — прошипел Макс, усмехнувшись. Отпустив Таню, которая сразу же открыла входную дверь, он недовольно произнес, смотря на парнишку: — Ну и чего ты шумишь? Разбудишь всех остальных.
— Извините, обер-лейтенант, не подумал.
— В следующий раз подумай, прежде чем делать. А теперь иди вниз и жди меня у машины.
Парень молча кивнул и поспешил вниз, загремев своими сапогами по лестнице. Макс, проводив его взглядом, лишь покачал головой.
— Извини, нужно идти, — он посмотрел на Таню.
— Да, я понимаю, — девушка вздохнула и немного обиженно поджала губы. — До скорого.
— До скорого, — улыбнулся он и, отвесив ей шутовской поклон, зашагал вниз по лестнице.
Закрыв за Максом дверь, Таня прошла в комнату и опустилась на кровать. Она чертовски устала за этот день… Ей хотелось просто лечь и проспать минимум стуки. Но… она не могла.
Только сейчас девушка вспомнила, что до сих пор держит в руке открытку Макса, в которую было вложено его фото. Раскрыв ее, она бегло прошлась глазами по тексту и улыбнулась.
«Через рваные раны туч — свет
Через рваные раны тел — кровь
И на каждое Твоё „Нет!“
Небеса я штурмую вновь!»
«Это вполне в духе Макса, — усмехнулась она про себя. — Почему-то я не удивлена. Но, тем не менее, это так… мило с его стороны. Надо будет потом фотографию в рамочку положить и на стенку повесить».
Сама того не заметив, погруженная в свои мысли Таня уснула на кровати, так и не выключив свет. Открытка с четверостишьем, слова которого надолго въелись ей в память, так и осталась зажатой в ее ладони.