15 ноября 1942 г.
Сегодня Таня решила устроить себе выходной и выбраться на прогулку. Держась за услужливо подставленную ей руку, согнутую в локте, она шла рядом с Максом, изредка прислоняясь щекой к рукаву его теплой кожаной куртки. Рядом с ними шел Курт и, активно жестикулируя, оживленно рассказывал о каком-то старом случае, случившимся с ним еще в летной академии. Макс, слушая его, тихо посмеивался.
— Так ты придешь? — спросил Ридель, когда парень закончил свой рассказ и их общий смех затих.
— Не знаю, — он пожал плечами. — Скорее всего. Если не отправят куда.
— В такой день не должны, — произнес Макс. — Все же мы люди… Да и не зря же люди готовятся.
— Ты про что? — тихо спросила Таня, посмотрев на Макса.
— Про новогодний концерт, — ответил он. — Тридцать первого вечером устраивают в вашем театре.
— В каком? У нас же их несколько.
— Не помню, как он называется…
— Который на трактор похож, — ответил за него Курт.
Обдумав все за пару секунд, Таня спросила:
— А вам еще артисты не нужны?
В ее голове уже давно возник один план, вот только она никак не знала, как привести его в жизнь. Сейчас же ей попался удачный случай, который она вовсе не хотела упускать.
— Хочешь предложить свою кандидатуру? — усмехнулся Макс.
— Может, и хочу, — Таня лукаво посмотрела на него, перевела взгляд на Курта. — Я пою хорошо, так почему бы и не поучаствовать?
— А что, пусть попробует? — Курт весело посмотрел на друга.
— Почему бы и нет, — Ридель пожал плечами. — Скажу потом Йоахиму, он передаст.
— Вот ради такого и грех весь праздник пропустить, — усмехнувшись, вздохнул Курт.
Таня лишь смущенно улыбнулась, снова прислоняясь лицом к руке Макса. От его теплой куртки приятно пахло кожей и одеколоном.
Некоторое время они шли молча, задумавшись каждый о своем. Они дошли почти до входа в Нахичевань и, свернув, пошли к Дону.
Вдруг впереди, в половине квартала от них они заметили нескольких шумных мальчишек, играющих на пустой дороге. Собравшись в кружок, они что-то рассматривали, громко споря о чем-то. Только подойдя немного поближе, Таня смогла разобрать их речь.
— Что это там у них? — спросил Курт, всматриваясь в спины мальчишек.
— Пока не пойму, — ответила Таня. — Спорят о чем-то…
Девушка думала, что если сейчас они подойдут еще ближе, то мальчишки попросту разбегутся, испугавшись немцев, и она так и не узнает, что там у них такое. Но они даже и не обратили на них внимания, продолжая спорить.
Приблизившись к мальчишкам на расстояние не меньше нескольких шагов, они попытались рассмотреть то, что они держали в руках. Тане, которая щурилась, показалось, что у одного из них в руках была какая-то палка или что-то вроде этого. Но вот Курт с Максом увидели совершенно иное.
Громко выругавшись, Курт подбежал к ним, выбил ногой гранату из рук мальчишки, повалил их всех и придавил сверху своим телом. Макс, не растерявшись, последовал его примеру — завалил Таню и подмял под себя, закрыв ее полностью своим телом. Не успела девушка даже рта открыть, как раздался взрыв.
Когда откуда-то сбоку раздались звуки возни, Таня, испуганно закрывшая глаза, несмело приоткрыла их и взглянула на Макса. Тот, быстро поднявшись и отряхнувшись, помог подняться и ей. Держась за его руку, она посмотрела по сторонам.
Рядом уже стояли мальчишки, собравшись в кучу. Возле них стоял, согнувшись и вцепившись руками в колени, Курт, который снова начал ругаться на мальчишек по-немецки. У него вся спина и ноги поранены мелкими осколками. На щеке появилась небольшая кровоточащая ранка.
— Откуда гранату взяли, черти? — кричал на немецком он, морщась от боли. — Да я бы вам!..
— Это что он говорит-то? — спросил один из мальчишек, шмыгнув носом. Он не ждал, что ему ответят, потому что не знал, знает ли кто из этих троих русский.
— Тебе лучше не знать, — ответила ему по-русски Таня, подскочив к Курту.
Тот, издав от нарастающей боли не то стон, не то глухой вой, опустился на землю. Кровь из его ран стала идти сильнее. Максу же, который пытался ему как-то помочь, он, пытаясь отшутиться, ответил, что с ним все хорошо.
Из ближайших домов на шум выскочили женщины, услышавшие взрыв. Похватав мальчишек, их матери поскорее оттащили их домой, стараясь не попадаться на глаза немцам. Остальные же, которым было интересно просто посмотреть, остались стоять чуть в стороне.
— Спроси, — подозвав Таню к себе, попросил Макс, — есть ли у них бинты. Ему нужно осколки вытащить, да перевязать потом.
Таня, лишь кивнув ему в ответ, подошла к женщинам и только начала спрашивать у них, как они перебили ее, заговорив в один голос:
— Да ты посмотри, русская… Господи Иисусе, что творится-то, а? Я-то думала, что… А она русская!.. И куда только ее мать смотрела?
И снова Таня столкнулась со стеной непонимания, ненависти со стороны ее же соотечественниц. Все отходили от нее, крестясь и тихо ругаясь, отворачивали лица.
— Заносите ко мне! — раздался крик из-за их спин. Растолкав толпу из негодующих, к Тане вышла женщина и, указывая на свой дом, звала: — Пусть несет ко мне. У меня бинты есть.
Подняв все еще ругающегося Курта на ноги, Макс закинул его руку себе на плечи и повел в дом. Пока женщина помогала им перевязать белобрысого паренька, на шум приехали на мотоцикле несколько немцев. Накричав на него, они забрали Курта и, сказав, что увозят его в больницу, уехали. Таня с Максом, распрощавшись с женщиной, тоже поспешили уйти.
Таня, крепко сцепив свои пальцы с пальцами Макса, шла рядом с ним, все время прокручивая в голове то, что случилось с ними этим днем. Как объяснил ей Ридель: ручку гранаты кто-то из мальчишек вывинтил, а взрывная головка осталась (взрыватель в немецких гранатах был сделан на рукоятке основания), поэтому взрыв и был.
— Сколько ему лет? — неожиданно спросила Таня.
Ей действительно было интересно, потому что Курт выглядел очень молодо. Она бы даже не удивилась, если бы Макс сейчас сказал бы ей, что ему лет пятнадцать-шестнадцать.
— Курту? Двадцать два скоро, — ответил ей Макс.
Девушка лишь на пару секунд чуть удивленно вскинула брови. «Хотя, — подумала она, — будь он младше, то его бы просто не допустили. Максимум, где бы он мог оказаться — это был бы солдатом Вермахта. А так… Как же все-таки по-детски он выглядит!»
— А тебе? — снова спросила она, взглянув снизу вверх на парня.
— Двадцать восемь.
Помолчали недолго. Макс, прочистив горло, произнес:
— А, прости за нескромность, тебе сколько же?
— Мне…
— Да, я знаю, неэтично спрашивать об этом.
— …двадцать шесть.
Таня встретилась взглядом с Максом и тихо рассмеялась непонятно чему, прислонившись щекой к рукаву его куртки.
«И все-таки, — размышляла Таня, идя за Максом, — как это все… неожиданно. Мы просто шли, гуляя по улицам, и тут — такое. И что самое удивительно — это то, насколько быстро это все произошло. Если бы не Курт, то еще неизвестно, что с нами со всеми было бы. А эти, мамаши… Хоть бы простое „спасибо“ сказали ему. Ведь если бы не Курт, то их детей уже не было бы. Или раз это немец, то и говорить ничего не надо? М-да… А если бы у него была другая форма, то ему — честь и хвала. А так — даже в его сторону не глянули. Какие же все-таки у нас странные люди. Как всех изменила эта война».
— Зайдем к Йоахиму? — неожиданно спросил Макс, когда они остановились возле здания управления СКЖД. — Как раз скажем ему, чтобы тебя включили в тот концерт.
— Не знаю, — пожав плечами, несмело ответила ему Таня. — Может, в другой раз?
Она сама не знала почему, но ей не очень-то хотелось сегодня еще и в гестапо заходить.
— Пойдем, — он мягко потянул ее за руку за собой.
Почти все время прячась за спиной Макса, Таня шла за ним, держась за рукав его куртки. Ей совсем не понравилась идея Риделя зайти к его брату. Поэтому, испугавшись солдат с собаками на входе, где был произведен досмотр их вещей, девушка тихо шла за парнем, проклиная свою мягкотелость.
Но, уже поднимаясь по лестнице, Таня взяла себя в руки и решила даром времени не терять — начала внимательно рассматривать каждый угол, возле которого они проходили, запоминала каждый поворот. Она знала, что это ей пригодится в ближайшем будущем.
Остановились они только в приемной, располагавшейся перед кабинетом Йоахима. Офицер, сидящий за столом, попросил их немного подождать, так как у герра Риделя прием. Расположившись на удобном диванчике, Таня с Максом стали ждать, лишь изредка перебрасываясь короткими взглядами.
Наконец дверь распахнулась, оттуда вышел уже знакомый Тане Эрих и, не заметив их, унесся в коридор, гремя сапогами. Сидящий за столом офицер проводил его несколько удивленным взглядом и пригласил не менее удивленных Таню и Макса зайти. Девушка, встав со своего места, направилась за Риделем.
Когда же они оказались в кабинете Йоахима, и за ними тихо закрылась дверь, Тане, последовавшей примеру Макса, пришлось вскинуть руку в партийном приветствии. Другого выбора у нее не было — она спиной чувствовала, как охранники взглядом прожигали ее.
— Девочка моя, — Йоахим мягко улыбнулся, — ну зачем же… Садись, — он взглядом указал на стул, стоящий в метре от его стола.
Таня, сделав пару несмелых шагов вперед, присела на стул. Тут же она почувствовала, как рядом с ней остановился Макс, положив свою ладонь ей на плечо. Непроизвольно вздрогнув, девушка глубоко вдохнула и опустила взгляд.
Йоахим, что-то негромко произнеся, отпустил солдат. Те, на какую-то долю секунды вскинув руки и стукнув пятками сапог друг о друга, покинули кабинет.
— Девочкам моя, — он посмотрел на Таню, — не делай при мне больше так. И так уже от этого всего в ушах звенит. — Йоахим свободно откинулся на спинку своего стула. — Зачем пришли?
— Помнишь, — Макс подошел к нему и присел на край стола, — у нас устраивают концерт…
Остальные слова Тане было уже трудно разобрать со своего места — Макс зачем-то перешел на шепот. Поэтому она стала разглядывать кабинет.
Выслушав его, Йоахим пару раз кивнул и внимательно посмотрел на девушку. Та, почувствовав его взгляд на себе, нерешительно взглянула на него из-под ресниц.
— Что ж, — протянул Йоахим, задумчиво почесав подбородок, — почему бы и нет? Она очень хорошо поет. Думаю, всем она понравится.
Таня, заулыбавшись, посмотрела на чуть нахмурившегося Макса. Ему и так не особо нравилась её работа в ее уютном баре, благодаря которой, впрочем, они и познакомились. Посетителей там с каждым разом становилось все больше и больше, и время от времени симпатичной молодой девушке оказывали знаки внимания, и Максу было куда спокойнее, если бы Таня копалась в бумагах, а не таскала кружки с выпивкой назойливым поклонникам. Теперь же, она это ясно видела, ему снова не понравилось то, что ее снова будут окружать восхищенные ею мужчины.
— Ты точно хочешь выступить? — спросил Йоахим, погладив пальцами крышку стола.
— Да, — уверенно кивнула Таня.
— Хорошо, я передам, — Йоахим улыбнулся ей уголками губ. — Завтра к тебе зайдут и расскажут обо всем.
— Спасибо.
Таня, улыбаясь, посмотрела на Макса. Тому понравилась затея девушки, но не понравилось то, что она снова будет в центре внимания офицеров СС, Вермахта и Люфтваффе. В некотором роде Тане это даже льстило. В том, как он старался оберегать её от постороннего внимания, Таня находила что-то по-детски трогательное и милое. Как маленький мальчик, который прячет ото всех свою самую любимую игрушку, не желая ее никому показывать.
— У вас все? — спросил Йоахим, подвигая к себе стопку бумаг.
— Ну да, — Макс пожал плечами. — Как там Габи? Как мои любимые девчушки?
— Вчера письмо получил, — Йоахим расплылся в довольной улыбке. — У них там все хорошо… Габи хочет свозить их на какое-то время к матери, чтобы дети отдохнули в горах.
— А что, неплохая идея. Пусть они весь Новый Год там побудут. Природа, свежий воздух — что еще нужно молодому организму?
Таня заметила, как изменился в лице Йоахим, когда Макс заговорил о его семье. Она поняла, что весь этот его суровый вид, ледяной колючий взгляд — все это напускное. Это его футляр, в котором он заперся, чтобы удержаться на своем рабочем месте — иначе здесь никак. Внутри же он также мягок, нежен и добр, как и его брат. Если раньше девушка и представить себе не могла, что у этого человека может быть семья, то теперь, вспоминая фотокарточку, которую показал ей Макс, она умилялась, глядя на так внезапно подобревшего Йоахима.
— Ах да, — перебил Макса Йоахим, — хотел спросить… Девочка моя, — он встретился взглядом с Таней, которая заметила, что он снова стал тем самым, прежним Йоахимом, — а почему ты не выступаешь вместе со своей балетной студией? Фрау Мир первой предложила свою кандидатуру на участие.
Таня на несколько секунд замерла. Она догадывалась, что о ней в гестапо все знают, но то, о чем ее сейчас спросил Ридель, было немного неожиданно. Теперь главным было ответить, но ответить так, чтобы и Инну Игнатьевну не подвести, и самой не выдать свое же вранье.
— Я думал, — продолжал тем временем мужчина, севший прямо и сцепивший руки в замок перед собой, — что ты будешь выступать вместе с ее девочками. И даже несколько расстроился, когда не увидел тебя в списках.
— Герр Ридель, — начала она, — я…
— Ну-у, — протянул он, выставляя раскрытую ладонь вперед, — не надо этого. Это не официальный прием, так что…
Таня быстро кивнула и продолжила:
— Понимаете, я… У меня почти нет времени на занятия — я сутками нахожусь в баре. Если у меня есть хоть немного свободного времени, то я иду в студию… В общем, я решила, что к новогоднему празднику мой уровень мастерства никуда не годится, поэтому… Поэтому я отказалась.
— Уж не знаю, как хорошо ты танцуешь, но поешь ты отменно, — усмехнулся Йоахим. — Поэтому выбор твой одобряю.
Они посидела еще несколько минут молча. Уже когда Макс начал расспрашивать брата о каких-то мелочах, Йоахим его прервал, спросив:
— Это были все вопросы, которые вы хотели решить?
— Ну да, — ответил Макс, моргнув.
— Тогда идите, — он посмотрел на парня. — Не забывай, что я на работе.
— Увидимся вечером, — бросил ему Макс, отходя к двери. — Хайль… кто-то там.
— Макс, — мужчина чуть повысил голос, — ты играешь с огнем…
— Ага, — усмехнулся тот, раскрывая дверь.
— До свидания, — произнесла Таня, вставая со своего места и подходя к Максу.
— До свидания, — Йоахим чуть улыбнулся ей.
Подхватив Таню под руку, Макс вывел ее из здания и медленно пошел с ней вперед по улице.
Тихо переговариваясь друг с другом о каких-то мелочах, они сами не заметили, как дошли до Таниного бара. Макс, усмехнувшись, произнес:
— Говорят, все дороги ведут в Рим… Врут!
— Ну, нашел что сравнить… Может, зайдем? — девушка взглянула на немца. — А то на улице холодно и темнеет…
— Не откажусь.
Оставив Макса за столиком, Таня ушла в служебное помещение ставить чайник. Даже здесь, в обычном баре, у нее всегда был чайник — она или Зоя любили выпить обычного чаю.
Заварив кипятку и разлив чай по чашкам, Таня вернулась к Риделю. Тот, подперев голову кулаком, смотрел в окно, глубоко задумавшись о чем-то. Увидев Таню, он очнулся и, улыбнувшись, предложил сыграть.
— У меня настроение, — объяснил он, — такое, что… Сыграть очень хочу.
— Зачем ты спросил? — Таня остановилась напротив него. — Конечно, играй. Ты же знаешь, как я люблю, когда ты играешь.
Макс, снова улыбнувшись, уселся за фортепиано и начал неспешно перебирать клавиши. Девушка же, сев рядом с ним, стала молча наблюдать за его игрой, просто наслаждаясь музыкой.
«Подумать только, — пронеслась мысль в ее голове, — он — немец, я — русская. В такое время мы сидим вместе. Он играет, я слушаю. Хотя… Я считаю, что музыка должна быть вне политики. Нет, не только музыка, но и все искусство: живопись, танец, кино — все должно быть вне политики. У искусства нет национальности».
— Макс, — позвала Таня его, легко прикоснувшись к его руке.
— Да? — он повернулся в ее сторону, не прерывая игры.
Посмотрев ему в глаза, Таня поняла, что уже слишком сильно привыкла к Максу. Она не сможет так просто отпустить его. Он уже давно стал какой-то неотъемлемой частью ее жизни.
— Я, — начала было она, но была прервана.
В парадную дверь кто-то настойчиво застучал. Они оба посмотрели в ту сторону, но увидеть гостя не могли — Таня всегда на ночь завешивала окна плотными шторами.
— Я посмотрю, — Таня поднялась с места.
Она даже шага не успела сделать, как за руку ее схватил Макс, рывком усадил назад и сказал:
— Я сам, — и решительно двинулся к двери.
Быстро справившись с дверью, Ридель еле успел отойти — над дверью плачуще звякнул колокольчик из-за того, что резко распахнулась дверь, — на него чуть не налетел кто-то, закрывая лицо руками. Таня вскочила со стула, быстро узнав в этом заплаканном человеке Зою. Та, увидев несколько опешившего Макса, с громким всхлипом отшатнулась от него и, заметив Таню, кинулась к ней, продолжая плакать.
Таня быстро оглядела ее — вся растрепанная, заплаканная. Пальто ее расстегнуто, как и ее кофточка. «Что с ней произошло? — подумала девушка. — Почему она плачет?»
— Что случилось? — спросила ее Таня. — Зоя!
— Т-татьяна Вик… торовна, — судорожно всхлипывала она, — там… Там…
Таня быстро поняла, что девушка говорить не может — она задыхалась в громких рыданиях. Подозвав к себе Макса, она попросила его принести стакан воды, а сама усадила Зою ну стул и, присев перед ней, попыталась успокоить.
— Зоя, — просила она, — Зоя, что произошло?
— Т-там, — выдохнула она, — он…
— Кто он?
Зоя только открыла было рот, чтобы ответить, но тут в зал зашел Макс, держа в руке стакан с водой, и, увидев его, она только больше разрыдалась.
— Я-то что сделал? — удивленно спросил Ридель, передавая стакан Тане.
— Пока не знаю, — она пожала плечами. — Зоя, может, расскажешь?
— П-пусть он уйдет, — буркнула она и отхлебнула из стакана.
— Макс, — попросила его Таня, взглянув на него, — пожалуйста, выйди.
— А я-то что? — возмутился он.
— Макс, — повторила она, — пожалуйста.
Картинно закатив глаза, Макс подхватил свою чашку с чаем и ушел в служебные помещения. Таня, качнув головой, лишь вздохнула.
— Зоя, так что случилось? — Таня присела рядом с девушкой.
— Это был он, — хрипя, прошептала она, ставя полупустой стакан на стол.
— Он? — Таня удивленно вскинула брови и, чуть погодя, кивнула в ту сторону, куда ушел Ридель.
— Нет, — Зоя отрицательно помотала головой. — Это б-был Отто и… его друг. Они…
Она снова разрыдалась, закрыв лицо ладонями.
— Ну, ну, — Таня погладила ее по плечу, — перестань. Продолжай…
Отпив еще немного воды и набрав в грудь побольше воздуха, Зоя продолжила:
— Я пошла гулять с подругой, Настей — она сама предложила. Я думала, что мы вместе погуляем, а она меня в казино потащила. И зачем я пошла с ней?!. Пришли, в общем, а там — солдат тьма тьмущая. Все пьяные… Отто каким-то образом встретила, он тоже там был с другом своим. Кажется, его Гансом звать, не помню… В общем, Настя сразу где-то потерялась в этой суматохе, а я с Отто и его другом осталась. А они мне — пойдем, мол, покажем кое-что. И пошла, дура эдакая!.. И…
Она снова зарыдала, так и не договорив. Но Тане это уже было и не нужно — она и так все поняла по ее внешнему виду и хриплому голосу. Прижав к себе девушку, она гладила ее ладонью по голове, пытаясь успокоить.
Кое-как успокоив девушку, Таня отправила ее домой, сказав, что она может не приходить несколько дней — пусть отдохнет. Сама же, позвав Макса, задумалась над тем, что ведь это могло случиться и с ней самой. «Кто дает гарантию, — думала Таня, — что этого не случится со мной? Ведь сегодня же я точно так же гуляла с Максом и его другом. И то, что я знакома с ними, ничего не меняет — Зоя, сколько я ей не говорила, тоже верила своему Отто. И что получилось?.. Но Макс, он же… — Внимательно посмотрела на него. — Нет, он не сможет. Думаю, если бы хотел сделать это — уже давно бы сделал. А вот его друзья… О них ничего не могу сказать — я их почти не знаю. И все равно… Нужно быть осторожнее».
— Что с ней произошло? — спросил Ридель, садясь рядом с Таней.
— А?.. — Таня вздрогнула, услышав голос Макса, который вырвал ее из мира ее мыслей. — А сам-то как думаешь?
Они пару минут сидели молча, каждый думая о своем и боясь взглянуть друг на друга. Молчание первым прервал Макс, начав тихо рассказывать:
— Был у нас такой один случай, еще летом. Не знаю, откуда она у нас взялась тогда… Но красивая была эта девочка. На затылке узлом золотая коса уложена, стройная. Было в ней что-то по-особенному привлекательное. Шла она тут по улице, прямо под нашими домами. На ней — легкий сарафанчик из тонкой материи. Ткань плотно фигурку облегала. А тут из дома напротив вышли наши бравые солдаты Вермахта. Человек пять-шесть. Смеются, гогочут все. Пьяные, наверное, были. Один на нее пальцем показал, и они сразу же окружили ее, затащили в наш двор. Она кричать начала, да кто поможет — почти ночь тогда была. Они ее раздели. Двое за руки держали, двое за ноги — на весу держали… А она маленькая такая, худенькая, хрупкая… Сначала она пыталась барахтаться, а потом затихла. Они так и оставили ее во дворе. Она оделась, села возле двери нашего подъезда и долго-долго плакала. Я когда подошел, она даже голову не подняла. Я ее успокоить хоть как-то хотел, молчал, а потом нечаянно сказал ей что-то. А она, услышав мою речь, вскочила и, громче зарыдав, убежала.
Макс замолчал, отвернувшись. Таня, во время его рассказа не сводя с него глаз, тихо вздохнула и подсела к нему. Ридель, взглянув мельком на нее, взял ее руку в свою, сплетя пальцы.
— Знаешь, — произнес он, повернувшись к ней лицом, — мне было куда спокойнее, если бы ты копалась в каких-нибудь бумагах, а не таскала кружки с выпивкой среди множества мужчин.
— Со мной будет все хорошо, — улыбнулась уголками губ девушка. — Ты же знаешь… Все знают, кто твой брат, поэтому меня не особо трогают…
— Но все же трогают?
— Не в том смысле, — она усмехнулась. — Так, словом могут зацепить, не больше.
— Смотри, если что…
— Макс, давай не будем об этом, — шепотом попросила его Таня, положив голову ему на плечо.
— Будь по-твоему, — согласился он.
Они долго сидели молча. Таня даже не просила Макса сыграть — ей и так было хорошо. Просто сидеть в тишине и слушать не только свое, но и его дыхание, думая о чем-то своем.
— Может, пойдем уже? — неожиданно спросил Ридель. — Комендантский час скоро… Я провожу тебя.
Таня коротко кивнула, молча ответив на его вопрос.
Они шли по Энгельса, где уже почти не было людей. На улице заметно похолодело, поэтому прогуляться еще немного им не удалось — пришлось идти сразу в сторону дома Тани.
Уже когда они остановились возле ее подъезда, Макс, обхватив ладони девушки своими и грея их, произнес, выдохнув облачко еле заметного пара:
— Зима скоро.
— Что ты сказал? — выпалила Таня, чуть округлив глаза.
«Зима скоро». Ее сердце екнуло, когда она услышала эти два слова. Слова их, юговского пароля.
— Зима скоро, — повторил он, — холодает. Ты не мерзнешь?
— Нет, — успокаиваясь, она мотнула головой, — у меня пальто теплое. Да и дома тоже тепло.
— Точно? — он улыбнулся и, поднеся ее руки к своему лицу, подышал на них. Пальцы сразу же приятно обожгло теплом.
— Ну что ты делаешь? — рассмеялась девушка. — Макс!.. Перестань!..
Ридель покорно перестал и опустил ее руки. Но вместо этого взял и обнял ее, прижав к себе. Таня сразу же уткнулась носом в мягкий меховой воротник его куртки. Она чувствовала, как его теплые руки обхватили ее спину, приятно грея, чувствовала запах его одеколона и не могла сдержать улыбки.
— Будь осторожна, — прошептал Макс. — Я не смогу приходить несколько дней, так что… Просто будь осторожна.
— Я постараюсь.
— Постарайся.
Они еще немного постояли так, грея друг друга. Потом Таня, хоть она очень и не хотела этого, но сделала шаг назад, вырываясь из объятий Макса.
— Прости, мне нужно идти, — произнесла она.
— Иди, — парень качнул головой.
— До скорого, — она на пару секунд задержалась у двери, взглянув на Риделя.
Тот, улыбнувшись, качнул головой. Таня же, вздохнув, скрылась за дверью подъезда.
Поднимаясь вверх по лестнице, она прокручивала в голове все, что случилось за этот день. Она и сама не понимала, что происходит между ней и Максом. Но все это ее вполне устраивало. Она знала, что это не сможет продолжаться вечно, и рано или поздно ей придется либо уйти с ним, либо расстаться навсегда, но… Таня не хотела пока что заглядывать в будущее и строить какие-то планы. Ее вполне устраивало настоящее.