Артемов Даниил
Линейный корабль
Рассказ
Апрель 1802 года, Бискайский залив
Погода снова стремительно портилась. Ветер часто менял направление, налетая на фрегат жестокими шквалами. «Тринкомали»* неспешно и вальяжно шёл в галфвинд, убрав для большей остойчивости все косые паруса, кроме контр-бизани и кливера, и подняв зарифленный грот. Брам-стеньги спустили на палубу, а на мачты завели дополнительные штаги: море было неспокойно.
— Обратите внимание на корпус, господа. Это, скорее всего, француз или голландец.
На носу фрегата собралась группа офицеров, разглядывающих в оптику корабль, который шёл навстречу «Тринкомали» и был пока достаточно далеко. Сомнений, однако, в том, что это военный корабль, не находилось.
— Сорокачетырёхпушечный француз?
— Корпус довольно большой для сорока четырёх орудий. Он убирает грот-бом-брам-стеньгу, видите? То не фрегат, а линейный корабль.
— Голландский семидесятичетырёхпушечник? Вопрос в том, господа, они вышли из порта до того, как объявили мир?
— Да французы это, французы.
Наконец, на палубу поднялся невыспавшийся капитан «Тринкомали», Джеймс Хоуп.
— Сэр, как нам быть? — обратился к нему первый помощник, старший вахтенный офицер. — Он идёт прямо на нас. Национальную принадлежность установить не удаётся — ни вымпела, ни флага, ни намёка на гюйс. Вполне вероятно, что это не англичанин, несёт как минимум сорок четыре орудия.
Холодный солёный воздух взбодрил командира, и тот уже смотрел на незнакомца через свой оптический прибор. В окуляре подзорной трубы, слегка искажаясь, рассекал волны огромный боевой корабль. Хищные обводы, мощные высокие борта, чёрный корпус. Величественно, медленно шёл он под фоком и зарифленным гротом, а все косые паруса, кроме кливера, фока-стакселя и контр-бизани, были убраны.
— Поднимите наш флаг, — спокойно, не отрываясь от оптики, проговорил Джеймс, обращаясь к сигнальному мичману, который стоял рядом. — И наш номер. Если это англичанин, то нам ответят.
— Есть, сэр!
Капитан отпрянул от прибора и осмотрел горизонт, небо и море. Бывший буквально час назад ясный небосвод уже затянулся густыми тучами, а где-то вдалеке вспыхнула молния, обозначая границу штормовой линии, словно пределы своих владений. Ветер усилился, но ещё не походил на те жестокие шквалистые порывы «неистовых пятидесятых» широт, на переход которых «Тринкомали» потратил когда-то две недели.
— Мистер Холлар, — обратился командир к старшине рулевых, — приведитесь к ветру, но не сильно.
— Есть, сэр, — ответил офицер и направился на корму с распоряжениями.
Иссиня-чёрное море беспокоилось, волновалось, и тут, словно завершая картину, пошёл несильный дождь. Джеймсу принесли штормовой плащ. Тем временем линейный корабль был виден в оптику уже целиком. К командиру подошёл сигнальный мичман и доложил:
— Нет ответа, сэр. Это не наши.
Джеймс, который и так это видел, кивнул и снова начал вглядываться в незнакомца через оптику. Было видно, как матросы заводят на мачты дополнительные тросы, спускают на палубу фор-бом-брам-стеньгу. Орудийные порты на обеих батарейных палубах по левому борту были закрыты, и никаких признаков подготовки к бою заметить было нельзя — они бы и не ускользнули от глаз опытного военного моряка. Незнакомец рыскнул, слегка накренился под ветер и повернул чуть в сторону от английского фрегата. Наконец, по кормовому флаг-фалу скользнул вверх огромный, яркий полосатый флаг.
— Это голландский линейный корабль, — проговорил капитан.
Напряжение на носу фрегата не ослабло — всех мучил один и тот же вопрос: осведомлён ли голландский капитан о перемирии.
— Спокойствие, господа, — продолжал командир «Тринкомали». — Обратите внимание, они не готовятся к бою. Матросы заняты такелажем, и на реи не заводят цепные борги. Не видно также и шканечной сетки. Такой предосторожностью хороший моряк не стал бы пренебрегать. Они не собираются драться.
Старший офицер выдохнул: конечно, ему хотелось объявить тревогу и отдать приказ готовиться к бою, чтобы перестраховаться. Но это как раз и способно вызвать враждебные действия со стороны голландского линейного корабля.
— Мы поприветствуем их, — спокойно сказал Джеймс, и тут же добавил: — Мистер Лэм, вы помните процедуру?
Ни разу капитану и его офицерам не приходилось приветствовать голландский военный корабль — до сих пор для них увидеть полосатый флаг Батавской республики означало вступить в бой и обменяться бортовыми залпами.
— Так точно, сэр, — как-то слишком официально и в то же время неуверенно ответил первый помощник.
— Тогда будьте любезны, отдайте соответствующий приказ, — закончил капитан и, сложив подзорную трубу, направился на корму.
— Есть, сэр! — теперь уже гораздо бодрее отрапортовал офицер и распорядился громовым голосом: — Команда! Свистать всех наверх! Встать к борту! Мистер Говард, организуйте своих людей.
— Есть, — ответил лейтенант морской пехоты. — Королевские стрелки, стройся!
Заголосил корабельный колокол, команда фрегата быстро поднималась на верхнюю палубу. Ярким пятном выделялись на квартердеке алые мундиры морских пехотинцев, контрастируя с тёмно-синими мундирами военных моряков.
Тем временем голландский линейный корабль был уже на расстоянии меньше мили от англичан и довольно быстро приближался. Было заметно, что он идёт чуть быстрее, чем «Тринкомали».
— Мистер Лэм, — обратился Джеймс к первому помощнику, — мы не могли встречаться с этим голландцем раньше?
— Не могу вспомнить, сэр, хотя его такелаж кажется мне знакомым, — ответил тот. — Помощники боцмана, приготовьтесь засвистеть, когда начнёт барабан, — продолжал мистер Лэм и, повернувшись, обратился к капитану: — На музыку у нас не хватит времени, сэр.
Командир нахмурился — надо было начать раньше. Как только на фрегате началась суматоха, он увидел то же и на голландце: его матросы также выстраивались вдоль борта. До линейного корабля оставалось вдвое меньше кабельтова.
— Покажем им, что такое настоящий английский моряк, мистер Лэм. Начинайте.
— Есть, сэр. Матросы, тишина на палубе! Смирно! Барабан!
Забил барабан, и тут же засвистели в свои дудки помощники боцмана.
— Солдаты, ружья на караул! — командир морской пехоты поднял вверх свой тяжёлый палаш.
Красные мундиры одновременно взяли ружья на караул тем красивым и быстрым движением, которое даётся долгой муштрой и чёткой дисциплиной. Капитан снял треуголку и прижал её к груди — его примеру последовали и остальные морские офицеры. Боцманские дудки умолкли, барабан продолжал звучать.
Наконец, корабли сблизились. С верхней палубы линейного корабля, которая была вдвое выше палубы фрегата, были слышны барабаны и свистки. Корабли поравнялись, и командир «Тринкомали» мог видеть теперь голландского капитана, мужчину поразительно высокого роста в красивом тёмно-синем, почти чёрном мундире с золотыми эполетами. Тот смотрел прямо на Джеймса, держа на французский манер шляпу слегка приподнятой над головой. Так же стояли и его старшие офицеры, а на шканцах выделялся ровный, длинный строй голландских солдат, взявших ружья на караул.
Огромный чёрный корпус линейного корабля внушал уважение своей мощью: за задраенными орудийными портами прятались смертоносные длинноствольные голландские тридцатишестифунтовки на гандеке и двадцатичетырёхфунтовки на опердеке. Ужасающая мощь. Подойдя так близко, он мог бы уничтожить «Тринкомали» за один бортовой залп, выбрасывающий вдвое или втрое больше металла, чем английский.
Корабли разошлись, и капитан прочитал вслух название голландского линейного корабля, ясно различимое на его украшенной позументами корме:
— «Маастрихт». Молодцы, — коротко сказал Джеймс своему первому помощнику.
Тот кивнул и распорядился:
— Разойдись!
Барабан смолк.
— Ружья на плечо! — скомандовал морским пехотинцам их командир, а затем распустил людей.
Командир надел треуголку, затем то же сделали и его офицеры. Помощник боцмана засвистел в дудку, отдавая приказ матросам разойтись.
— Я вспомнил, где мы встречались с «Маастрихтом», мистер Лэм, — проговорил капитан, помолчав.
— Я тоже, сэр.
— Да… Южная Атлантика, год назад. Он тогда до самого Тихого океана за нами шёл.
— Точно так, сэр, — ответил первый помощник.
— Что ж, вот так встреча, — заключил командир и посмотрел в оптику на голландца.
Капитан линейного корабля смотрел на него через свой оптический прибор и, увидев, что взгляд англичанина с подзорной трубой устремлён на него, поднёс пальцы к треуголке и слегка поклонился: конечно, он тоже узнал английский фрегат и помнит ту смертельную гонку по ледяным водам пятидесятых широт у мыса Горн. Командир «Тринкомали» сделал тот же самый жест, едва заметно улыбнулся воспоминаниям, сложил подзорную трубу и обратился к старшему вахтенному:
— Вернуться на курс. Обо всех кораблях на горизонте сообщать. Я буду у себя.
— Есть, сэр! — ответил тот, и капитан направился к себе в каюту.
5 ноября 2016 г.
Москва
* Фрегат «Тринкомали» был спущен на воду 12 октября 1817 года, а действие рассказа происходит в период Амьенского мира в 1802 году. Это было сделано намеренно. Мне просто понравилось название фрегата :)