Урок истории

Андрей Варшавский
Урок истории в восьмом классе Бранденбургской элитной школы подходил к концу. Двенадцать учеников внимательно слушали фрау Магдалену, которая приступила к проверке домашней работы Ганса Зиммельдорфа.

– Итак, давайте узнаем о том, насколько далеко в прошлое Ганс хотел бы переместиться и с какой целью? – произнесла учительница и жестом показала стоящему возле доски мальчику начинать.

«Мой выбор – тысяча девятьсот четвёртый год, австрийский Штейр. Город, где в начальной школе проходил обучение Адольф Г. Я уверен, что, пусть не сразу, но мне удалось бы стать его приятелем. И, как только я завоевал бы его доверие, без промедления приступил бы к изготовлению взрывчатого вещества – анемолита. Это как раз самая простая часть плана – для его синтеза не требуется особенных или редких реактивов, которые невозможно купить в обычных магазинах. Всего-то, смешать компоненты в нужных пропорциях и поставить «дозревать» в тёмное место. Неделя – и очень нестабильный кристалл будет готов».

– Пока достаточно, – Магдалена прервала чтение и окинула взглядом класс. – Дети, давайте ещё раз повторим основные правила, которые следует соблюдать астронавтам в процессе путешествия в прошлое. Марта, назови первое.

С передней парты поднялась девочка.
– Ограничение по времени пребывания в прошлом, фрау Магдалена, – отчеканила она. – Это значит…
– Садись, Марта, спасибо, я сама продолжу.

Она повернулась к доске и посмотрела на Ганса. Высокий нескладный мальчик с глубоко посаженными глазами держал в руках тетрадь и как будто в первый раз видел собственное сочинение. Он вопросительно посмотрел на учительницу, поправил очки и вновь уткнулся в текст. Ганс показывал отличные результаты в изучении химии, но история давалась ему с трудом. Несмотря на слабую работу, Магдалене нравилось упорство, которое тот проявлял в отношении её предмета. Однако – этого недостаточно.
Через год, в две тысячи семнадцатом, ей исполнится тридцать лет, но ещё были свежи в памяти школьные воспоминания о том, как сама вот так же, волнуясь, стояла перед учителем истории, герром Гейгертом. Знания, которые не без усилий он тогда вложил в голову маленькой Магдалены Кальтенбруннер, позволили сначала легко поступить в университет, а затем и получить эту престижную работу.

Магдалена мельком глянула в зеркало и поправила без того идеальную прическу. Заметив чуть смазанный край вишнёвой помады в уголке рта, неодобрительно покачала головой. Не прошло и половины рабочего дня, а контур губ необходимо вновь корректировать. Нужно будет после работы обязательно написать рекламацию в Отдел контроля за качеством фирмы изготовителя, которая выпускает в торговые сети бракованную продукцию. А лучше сразу, в «Народный контроль».

– Рвение, которое ты, Ганс, показываешь в изучении предмета, похвально, – немного расстроенная случившемся с помадой, вернулась Магдалена к обсуждению. – Но не стоит забывать о том, что в прошлом можно находиться максимум час. Дальше этой продолжительности невозможно предусмотреть все флуктуации и возмущения, которые неизбежно возникают при портации, пусть даже и не в глубину веков. Об этом мы говорили на прошлом занятии. И очень жаль, что урок не был тобой усвоен.

В классе стояла тишина, нарушаемая только шелестом страниц тетради, которую Ганс нервно листал. Магдалена поднялась с кресла и медленно пошла к мальчику. С каждым шагом он наклонял голову всё ниже и ниже. Будто стук каблуков каким-то образом угнетал рост ученика, отчего он стал похожим на гриб с высокой ножкой и опущенной шляпкой. Она подошла к нему почти вплотную и остановилась. Белобрысая голова с оттопыренными в стороны покрасневшими ушами, была столь близка, что желание преподнести урок дисциплины стало просто невыносимым. Магдалена крепче сжала левой рукой свою постоянную спутницу, длинную указку, и хлесткими движениями дважды прошлась по торчащим лопухам. Затем приложила палец к подбородку нерадивого ученика, заставила поднять голову и посмотреть на себя. То, что она увидела в его глазах, понравилось. Не злость и отчаяние, а готовность к изменениям. «Из него, как из гражданина своей страны, выйдет толк», – подумала она. Но вслух этого, конечно, не произнесла.

– Наша великая партия ежеминутно, ежесекундно борется за то, чтобы каждый в стране был счастлив, – не столько для него, сколько для всего класса чеканила Магдалена. – Чтобы каждый нашел работу в той области труда, в которой будет приносить наибольшую пользу Родине. Как винт подходит к гайке, так и вы должны определиться с будущем и найти своё место в государственной машине. Школа – это первый конвейер на вашем жизненном пути, начальный порог на бурлящей реке, который указывает направление. И для того, чтобы исключить ошибку, Ганс, я должна быть уверена в том, что ты прикладываешь серьёзные усилия, отдаешь всего себя без остатка предмету. Понимаешь это?

Её острый ноготь, накрашенный алым лаком, слегка ослабил нажим, чтобы позволить ему ответить.
– Да, фрау Магдалена, так точно, фрау Магдалена.
– Лаура, для чего предназначена программа «Скачок в прошлое»? – не оборачиваясь, спросила она.
Ей не нужно было видеть, чтобы знать – две светлые косички лучшей ученицы класса взметнулись вверх.

– Целью программы нашей партии «Скачок в прошлое, или возвращение к истокам» является реконструкция и восстановление утерянных или отсутствующих знаний об исторических моментах, которые повлияли на развитие цивилизации, – зачастила Лаура. – Категорически запрещается вмешиваться в события, быть узнанным кем-либо и тем более сфотографированным. Только избранные люди, прошедшие жёсткий отбор, обосновавшие  необходимость и собственную непоколебимость в восполнении тех или иных исторических пробелов, могут претендовать на звание «Астронавт прошлого» и быть портированными в глубину веков.

Магдалена, не отрывая взгляда от Ганса, махнула рукой, приказывая той садиться.

– Иными словами, только доказав отборочной комиссии необходимость и возможность дополнительного изучения временного отрезка прошлого, доказав верность партии и Родине, ты можешь быть отправлен в другой исторический период. Продолжай, Ганс. Я не знаю, о чём пойдет речь в твоём произведении дальше, но подозреваю, что после того, как услышала первую часть, уже не буду сколько-нибудь удивлена.

Посчитав достаточным наказание для ученика, Магдалена выпрямилась и оправила складку на тёмно-синей юбке. Затем подтянула ослабленный узел галстука под воротником белой сорочки и прошествовала к своему месту. Аккуратно, стараясь не зацепить колготки об острые углы стола, села. Не торопясь, взяла в руки журнал, раскрыла и заскользила пальцем по списку.

– Пауль Вюрц.
– Я, фрау Магдалена.
С третьей парты поднялся упитанный розовощёкий ученик, полная противоположность худощавому Гансу.
– Зиммельдорф закончит представлять нам своё сочинение, а ты укажешь на ошибки.

Пока Ганс листал тетрадь в поисках места, с которого следует читать, Магдалена поднялась с кресла и подошла к окну. Её ещё немного колотило от того, что пришлось прибегнуть к порке. Но дело было не только в этом. Чем-то зацепил текст сочинения стоящего у доски ученика. Своей решимостью, что ли? Безрассудностью? Несмотря на простоту и детскую наивность, было в нём непонятное, горячее желание преобразовать с помощью прошлого существующий мир.

«Всю неделю не находил себе места, переживая о том, что предстояло совершить. Ведь если у меня получится задуманное – я изменю ход истории. Не будет второй мировой войны, миллионы жизней будут спасены», – продолжил Ганс.
– Нельзя менять ход истории, – поднял руку Пауль.
– Да, Ганс, соглашусь с Паулем. Нельзя менять историю – это главный постулат теории путешествий во времени, – подтвердила Магдалена, продолжая рассеянно смотреть в окно.

«Спустя семь дней, я попрошу Адольфа принести мне колбу. Как только тот дотронется до нее, и прозрачный кристалл изменит своё положение в растворе, произойдёт взрыв. Мощность его будет такова, что пробьет в столешнице огромную дыру. Держащий в руках сосуд смерти, не выживет. В следующий раз я планирую отправиться в средние века».

– В жизни можно совершить только один прыжок в прошлое, – вновь отозвался Пауль. Но Магдалена его не поддержала. Чувство того, что она стоит на пороге какого-то открытия, озарения было настолько сильным, что её качнуло. И если бы не звонок об окончании урока, то, скорее всего, потеряла бы сознание.

Из репродуктора на стене, как обычно после завершения занятий, донеслись первые звуки гимна. Весь класс вышел из-за своих парт и стал подпевать. И пока громыхал марш, три фразы:

«нельзя менять ход истории – можно совершить только один прыжок – ограничено время пребывания в прошлом», – крутились в её голове. Их интонация с каждым новым витком менялась с постулатной на вопросительную. Вдруг, что-то в сознании Магдалены щёлкнуло. Так бывает, когда неправильный элемент пазла, несмотря на практически идеальную совместимость, выпадает из собранной картинки, и на его месте образуется пустота, которую нечем заполнить. Окружающий мир вдруг показался ей абсурдистским, утопичным и неестественным.

Она сжала вспотевшими ладонями спинку кресла.

«Что, если нынешнее время ненастоящее? Или было частично скорректировано»? – Магдалена кусала в волнении губы. Нет, она, конечно, любила и гордилась своей необъятной Родиной, Советским Союзом, каждым её уголком. Будь то продуваемая всеми ветрами Камчатка или жаркие средиземноморские пляжи западной части страны. Неважно, какой ты национальности, грек или бурят, немец или итальянец, исповедуешь ли лютеранство или православие – каждый гражданин великой державы был искренне счастлив тому, что его паспорт одного цвета с кумачом.

Но что, если к сотрудникам, допущенным до технологии перемещения в прошлое, дорвётся некто, наподобие Ганса Зиммельдорфа? Устоит ли он перед благородным порывом «подправить» историю, несмотря на имеющиеся ограничения? Да и насколько эти ограничения действительно аксиомны? Неужели государство, которое единолично владеет установкой «Скачок в прошлое», не задумывалось о глобальном?

Незнакомая территория сомнений, на которую впервые вступила Магдалена, была до дрожи в коленях темна и тревожна. Она внутренне проклинала ученика, «благодаря» сочинению которого в сердце образовалась дыра, размером в тот самый отсутствующий пазл. И если бы не конец занятий, она назначила бы Гансу ментальный корректирующий хлыст и собственноручно выбила из него, а в большей степени из своей головы, инакомыслие.

«К борьбе за дело Коммунистической партии Советского Союза будьте готовы»! – как обычно после завершения гимна раздалось из громкоговорителя.
«Всегда готовы»! – взметнулись в пионерском приветствии руки.
Магдалена открыла  глаза и окинула взглядом класс – одухотворённые лица учеников были светлы и благородны. Они с искренним обожанием смотрели на голографический образ Генерального секретаря, в ответном приветствии вскинувшим руку. Учитель истории зажмурилась и крепче вцепилась в кресло.