…Поезд плавно остановил свой ход на очередной станции, где-то в российской глубинке Приволжья. Поезд Москва – Алма-Ата следовал по своему маршруту, и у вагонов остановившегося состава на перроне столпился народ – пассажиры со станции торопились занять освободившиеся места вышедших на этой станции путешественников. Обычная дорожная суета выходящих из вагонов и рвущихся в вагон новых пассажиров создало небольшое столпотворение в коридоре вагона. В наше купе вошли двое – молодая русская пара, около 30-32 лет. Парень быстро рассовал сумки и чемоданы по нишам и багажному отделению, пока мы с его девушкой стояли в коридоре вагона, потом разложил постельные принадлежности. Приготовив всё, он вышел, освобождая место своей спутнице, и давая ей возможность одеться по-дорожному.
Девушка – с ярко выраженной природной женской русской красотой, с красивыми и правильными чертами лица, со слегка вздёрнутым курносым носиком, была бы достойна эталона красоты русской девы-красавицы… Слегка улыбнувшись нам, она скользнула в купе переодеваться, а её парень встал у дверей, чтобы никто ненароком не открыл дверь купе. Встал как цепной пёс, охраняющий не только вход в дверь, но и пространство около двери. Он озирался по сторонам, поворачивая свою голову то вправо, то влево, словно сторожевая собака и ничто не смогло бы заставить его сдвинуться с места. Он был среднего роста, среднего телосложения, с обычным лицом русского парня среднерусской полосы. Голубые глаза его выражали абсолютную безмятежность, а из сжатых губ не было проронено ни слова. Единственной отличительной особенностью его было – неестественный цвет волос – абсолютно белые… Неестественно белые! Голова его была покрыта шевелюрой белых волос, подстриженных под канадку. С виду нельзя было сказать, что волосы седые. Просто белые.
Переодевшись, девушка открыла дверь купе, и, поблагодарив нас, она пригласила жестом войти в купе.
- А теперь давайте знакомиться!- Бодрым и звонким голосом произнесла она.- Я - Дарья, а это мой муж Николай, - она рукой махнула в сторону своего спутника.
Он молча сидел с краю дивана и молча любовался своей женой. Но как-то странно он любовался. Он неотрывно смотрел на неё, как будто пытался что то рассмотреть и не находил того, что искал. Мы с женой поочерёдно представились, сказав, что возвращаемся со свадебного путешествия из Балкан.
- О-о-о! Как, здорово! Поздравляем вас с таким событием! А мы вот тоже решили развеяться. Тоже едем отдохнуть к друзьям, там говорят озёра шикарные. Как на море! У нас в деревне только речка и леса… Порыбачим, ухи поедим на костре… Да, милый? – Она повернулась к своему мужу.
Он словно очнулся от раздумий и, улыбнувшись, закивал головой в знак согласия. И снова зачарованно стал смотреть на свою подругу.
- Ну-у, раз такие дела, может тогда по 50 грамм коньяка за знакомство и отдых?- Произнёс я и потянулся к сумке, где лежали дорожные припасы. Всё равно ещё ехать и ехать… А потом и спать! А что ещё в дороге то делать?
- А давайте! – Весело произнесла Дарья и тоже полезла в свою сумку. – У нас тоже кое-что припасено в дорогу… А Николай у нас не пьёт! Так ведь, Коленька? Ты ж не пьёшь? – Она повернулась к мужу.
Он категорично замотал головой, отрицая свою причастность к распитию алкоголя, и растягивая слова произнёс:
- Не-е…Не пью я-а! Уже нет…
- Так тогда чаю бы организовал для всех, - промолвила наша попутчица, и Николай поднялся, отряхнул с брюк что-то невидимое всем нам и вышел в коридор…
- Странный что-то ваш муж какой-то,- произнесла моя жена.
- Да он нормальный! – Весело ответила Дарья. – Просто он очень любит меня!- Многозначительно сделав ударение на последние два слова, произнесла она.- Сейчас он придёт, и расскажем вам отчего он так любит меня…
…В деревне все и всё на виду – ничего не скроешь от посторонних глаз. И потому тут все живут одной семьёй. Какие бы не были события – отмечают всей деревней! Свадьбы, крестины, Новый год… ну и похороны тоже. В этот раз в деревне был траур – нежданно умерла совсем молодая девушка. Она не проснулась на утро, а с вечера жаловалась матери на слабость в ногах. Легла спать, а поутру не встала. В деревне ведь как? Подъём с петухами – корову доить, прибраться там, живность накормить, потом чаю попить, перекусив печённой картошкой с молоком топлённым из печи, и - на работу. Мать пошла корову доить, а дочи нет! «Ну,- думала мать,- пусть чуток отдохнёт, молодая ещё, пусть сил наберётся»,- и пошла по хозяйству там сама, а потом глянь – на работу скоро, а дочь всё не встаёт! Кинулась к ней в комнату, а там глянула и сердце обомлело! Дочь лежала на кровати широко раскинув руки и открытыми глазами смотрела в потолок. Бледная кожа без обычного румянца была в цвет белой простыни, и мать её заголосила в шальном ужасе…Сбежались соседи, стали успокаивать, приехала сельская «Скорая помощь» и врач чётко определил, что сердце у девушки не бьётся – смерть во сне… Лёгкая смерть, так бывает!
А мать её окружённая соседками всё голосила, причитая в безумном горе:
-…на кого ж ты меня оставила, кровинушка ты моя ненаглядная?...Что ж это делается люди добрые? Не болела ничем таким страшным, всё как у всех – и в детсад, и в школе там…А тут на ноги вчерась пожалилась, а я дура-то к врачу и не отправила-а… Ой, горе то моё и на что мне теперь эта жизнь в одиночестве…
А пока мать успокаивали одни соседки, другие стали умершую обмывать и обряжать, готовясь к похоронам. Обмывали её санитарки из сельской больницы и та, что по моложе была, заметила странность – тёплая умершая какая-то!
- Лето на дворе, июнь месяц – жара какая стоит!- Грубо оборвала старшая по возрасту санитарка.- Надо бы успеть к обеду всё закончить и схоронить до пополудни, а то за ночь «поплывёт» начисто и к завтрашнему обеду запах нехороший тут станет везде… Торопись, быстрее!
Успели к обеду, и гроб сколотили, да и схоронили, как полагается, забив гвоздями крышку. Только крышка из доски худой была – нашли что было – где ж искать второпях добротный материал? Схоронили и пошли всем селом поминки справлять. Женщины суетились во дворе, накрывая столешницу собранную из нескольких столов – соседи быстро притащили из своих домов припасы из еды. Из погребов вытащили то, что осталось с зимних запасов, кто-что принёс и накрыли стол. Поминали умершую и от сельского комитета комсомола, от школы учителя, соседки всё наговаривали какой она была хорошей при жизни. Стало темнеть, кто то ушёл домой – завтра на работу, но самые близкие остались и все перебрались в дом продолжать поминальное застолье…
…А у кладбищенской ограды на краю села сидели трое и выпивали… Выпивали долго и к вечеру закончили всё что принесли с собой.
- Слышь, Николай, а слабо тебе слетать к бабке Пугачихе за самогоном?
- Так, без денег она не даст! А денег у меня нет! А у тебя, Димка есть что ли?
- Денег ни у кого нет! Последние гроши сюда всё потратили…
Павел, Николай и Дмитрий, парни из соседнего села уже немолодые дурни всякий вечер собирались и пили горькую. Жизнь в селе не отличалась многообразием занятий, и те, кто не хотел ковыряться в навозе на личном подворье, прожигал вечера от безделья распитием самогона. Денег у тружеников села в наличии не было никогда – всё было в натуре – дичь с личного подворья, соленья и всякое варенье, а деньги с трудодней собирались на книжке для более значимых затрат и покупок. А те небольшие гроши, что водились в карманах, тратились на мелкие ежедневные покупки – соль, хлеб, спички с куревом. Водку тоже почти никто не покупал, так как её не было в продаже, и завозили её к праздникам, но в каждом доме всегда имелся свой самогон. Гнали и держали самогон на всякий случай. Вдруг кум зайдёт нежданно, а поговорить то как, без выпивки?
Эти трое оболтусов на селе были известными прожигателями! Павел уже не раз мотал срок за всякое и всё по пьянке, и гулял он на воле до следующего случая. Ему уже было больше тридцати лет, двое других его собутыльников – Николай и Дима парни 27 и 25 лет всё никак не могли пристроиться в жизни. От тюрьмы их случай всё оберегал, а работать дённо и нощно на благо государства за мизерные трудодни им не хотелось. Каждый вечер они собирались у сельского клуба, каждый приносил по пол литра первача и начинали они ходить по селу, распивая самогон то в одном углу, то в другом. А распив, пускались в приключения. То в поисках дополнительной дозы спиртного оказывались в 30 км от родного села – там у брательника банка с самогоном в погребе была! Вместе гнали неделю назад! То оказывались в ином приключении каждый сам по себе. По утру они, проснувшись, ползли в своё село, а отоспавшись за день, к вечеру снова собирались все втроём вместе, в поисках новых приключений.
Так в тот вечер они сидели на краю кладбища соседнего села, потому что в своём селе они уже всем намозолили глаза и их отовсюду гнали с глаз долой. Наскребав с карманов последние копейки, они купили литр самогона у местной торговки и сели на краю села у ограды, чтобы опохмелить трясущийся организм. Самогон кончился удивительно быстро, а душа, точнее отравленный организм требовал ещё вливаний градуированного зелья.
- Ну, чё, так и будем сидеть? Кто к Пугачихе двинет за самогоном? – Вопросил самый старший среди всех Павел.
- А платить чем ей? Хоть в залог бы чего оставить… Чего ей трусы наши ставить будем?- Ответил Димон.
Все замолчали, размышляя о вариантах развитии ситуации. И тут Павел посмотрел на кладбище, вытянув шею для лучшего обзора.
- Чего ты там высматриваешь? Если кто и приходил сюда помянуть кого, так уже вечер – давно уж местные смели всё со стола…
- Тут сегодня девку молодую хоронили, вроде недалёко отсюда.- Проговорил Павел…
- И что? – Вскинул голову Николай, молчавший всё это время.
- Так девка та молодая совсем – 25 лет. Колечко там, серёжки должны быть на ней… Незамужняя была, должны были с ней оставить.
- Ты спятил?! С мертвых снимать – западло!- Твёрдо ответили Дима и Николай.
- Да не боись! Она там тёплая ещё! Утром померла и тут же её сегодня и схоронили. Чистая ещё… А колечко и чего там ещё просто так пропадут! И не увидит никто – темно уже!
- Молодая…25 лет… замужем не была… А тут ходишь, ходишь и не знаешь на ком жениться!- Грустно сказал Николай. – А я до сих пор ни одну девушку не целовал! Не трогал даже!
- Ну, вот и потрогаешь заодно,- ухмыльнулся Павел.- Ну, ты это.. без всяких там, если чо – потрогай себе что хочешь, пока мы кольцо и серьги снимем… Лады?
Все молча переглянулись и, не сговариваясь, пошли к месту свежей могилы. В небе луна скрылась за тучами, и тьма поглотила всё кладбище. Они молча, пыхтя и вытирая застилавший лоб пот, разрыли руками рыхлую землю, и через несколько минут добрались до гроба. Отряхнув с поверхности крышки гроба комки глины, Павел повернулся к Николаю:
- Ну, вот и с первым тебя свиданием! И будет она теперь навсегда только твоя! Ты встань у ног, не мешай нам тут, пока мы пошарим, ты смотри на неё,- и с этими словами Павел с Димой стали руками отрывать крышку гроба.
Если бы гроб сбили из добротных досок, то без инструментов у них ничего бы и не получилось. Но крышка была из пожухловатой доски и та поддавшись напору треснула и сломалась, открыв гроб полностью. Луна выглянула из-за туч и озарила своим светом разрытую яму, лежащую в гробу стройное тело красивой русской девушки с длинной русой косой, облачённой в белое, как символ невинности и целомудрия. У всех троих спёрло дыхание от вида такой мервенной красоты под лунным светом, Павел с Димой наклонились над её лицом, чтобы рассмотреть по лучше по поводу украшений, а Николай сидел на корточках у ног. Как вдруг тело девушки вздрогнуло, грудь её выгнулась вверх, раздался протяжный вздох, потом она медленно поднялась, села в гробу и выдохнула, громко проговорив:
- Ах-х-х… Как хорошо, что вы выпустили меня!- Она схватила за руки Павла и Диму,- миленькие мои, спасибочки вам, что выпустили меня! – И поцеловала им руки.
Оба вздрогнули, их тела вытянулись вдоль стены ямы, и они замерли, глядя остекленевшими и мёртвыми глазами на спасённую. А их души неслись в слепом ужасе по кладбищу, сталкиваясь друг с другом и отскакивая, они неслись дальше и дальше… им казалось, что они бегут, бегут... и побежали поплыв в стремительном полёте вдаль от жизни… Николай спиной назад выполз из могилы и также шёл задом по кладбищу тупо смотря перед собой.
Девушка отпустила безжизненные руки своих спасителей, встала и оглянулась. Потом она осмотрела свой наряд и с трудом поняла, что её похоронили, а эти варвары её спасли. Она была одета в свадебный наряд, который её мама приготовила к свадьбе, которая когда-нибудь должна была случиться. На ногах были белые туфли, которые ей купили на выпускной, и она с удивлением поняла, что за столько лет после окончания школы у неё так и не изменился размер ног. Радостная от такого открытия она, танцуя вальс, пошла к выходу кладбища.
Подойдя к дому, она увидела в окно, что в доме много гостей – поминают её. Ей стало весело от мысли, что, а она вот – живая! И она вошла в дом танцующей походкой, и, войдя в комнату, громко произнесла:
- А вот и я! – И замерла в танцующем движении вальса.
В комнате воцарилась гробовая тишина. Подпитый спиртным мозг у всех усиленно сопротивлялся осознанию факта, что всё это не сон! Каждый думал одно и то же: «Мы все атеисты! Бога нет! Дьявола тоже нет! Нет призраков и привидений! Ленин жил, Ленин жив и Ленин будет жить!». Но вместе с тем каждый из присутствующих пытался вспомнить, как читается молитва и что надо срочно перекреститься. И большинство это и сделали и крестились как попало – справа-налево, слева-направо, сверху-вниз и снизу-вверх… Лишь бы спасло и видение ушло бы в сторону.
- Ну, да вы что все? Это же я – Даша! Вы что?! Это я, и я живая! Вот потрогайте меня! – И она подошла к первому, кто был около неё. Сосед, тракторист дядя Степан, увидев это, вытянул руки вперёд, отталкивая как бы от себя привидение, пробормотал, вспомнив бабкино заклятие: «Чур, меня! Чур, меня!», а услышав, как его кума Нинка проговорила: «Вот его, окаянного и забери!». Пробормотал: «Чур, не меня! Чур, не меня!». За годы Советской власти и полного атеизма народ остался совершенно беспомощным перед силами потустороннего мира! Никто не мог вспомнить никаких заговоров и ничего иного, что нужно делать в таких обстоятельствах Но, все пообещали себе, что в воскресенье обязательно пойдут в церковь в соседнем районе!
Но реальность взяла вверх перед набожностью и, придя в себя, люди потихоньку остыли и поверили в реальность – это настоящая Дарья перед ними. И стали расспрашивать, мол, а как ты выбралась то? Она и рассказала про своих спасителей. Наутро в её бывшей могиле участковый с врачом нашли два тела, в которых опознали двух бедолаг из соседнего села – дебошира Павла и молодого Дмитрия. А третьего обнаружили бродячим по улицам села с совершенно белыми волосами. Он не реагировал ни на кого и только шептал: «Теперь навеки ты моя…». Его привели к дому Дарьи и та в радостях бросилась к нему: «Вот ты спаситель мой!». Он вдруг обмяк в её объятиях, посмотрел на неё и промолвил: «Теперь навеки ты моя, и мы с тобой вдвоём до гроба!»…
-…вот с тех пор мы вдвоём вместе! А что?! Он парень хороший, пить с тех пор бросил, по хозяйству стал маме помогать… Ну мамка и говорит мне, а не судьба ль это моя? Так и живём!- Она хохотнула, а Николай посмотрел на свою жену улыбаясь…
…Но посмотрел он каким-то пустым взором. И хотелось бы надеяться, что когда-нибудь этот взор оживёт блеском человеческих глаз.