10.
Кто-то неслышно подошел к ней сзади, и рука в перчатке плотно зажала ей рот – ни укусить, не крикнуть Только клокочущее мычание вырывалось из её горла.
- Yo no soy tu enemiga, - Сказал ей кто-то в ухо по-испански. – Я тебе не враг, не кричи…
Она закивала головой, и удушающие объятия разжались. Желтые глаза мужчины казались еще более устрашающими при нервном свете свечи.
***
Человеческое говно воняет хуже чем любое другое. Его было столько в местах скоплений множества людей, что не возможно было шагу ступить, чтобы не закричать: « А, чтоб тебя! Бога душу!» И перекрестить рот: «Прости Хосподи…»
Испражнялись прямо в реку. Оттуда же брали воду для питья. Золотая лихорадка пожирала полчища иммигрантов со всего света. И все они, кто верхом, кто пехом, кто на телегах, по проторенному Орегонскому тракту, устремлялись в Калифорнию. И только двое – шли в обратную сторону.
К горлу подступала тошнота – смрад повис над лагерем забывшихся сном людей. Кашляли, сморкались, икали во сне, выпускали газы. СВАЛЯВШИЕСЯ БОРОДЫ ШЕВЕЛИЛИСЬ ОТ ВШЕЙ, ЧЬИ-ТО ПОРТЯНКИ ТЛЕЛИ, ЗАБЫТЫЕ У КОСТРА, ДОБАВЛЯЯ СЫРОМУ ВОЗДУХУ привкус немытых ног. Чей-то тощий зад торчал из-под задравшегося одеяла – портки сушилисьтут же, над головой – на крепком сосновом суку.
Иван приподнял голову, прислушиваясь - все мышцы его тела напряглись – чувство опасности не покидало его с момента прибытия в этот гнилой городишко в Огайо, где не было никакой возможности разместиться в гостиннице.Пришлось тут вот, в лагере, возле реки. Да и денег тоже осталось всего-ничего. Тело Кончиты прело под одеждой и страшно зудело, но Иван не позволял ей снимать платок с лица – жалкое подобие чадры – во избежание расспросов любопытствующих .
Хриплый вопль прорезал туманный рассветный воздух, еще один, и лагерь неохотно зашевелился, подобно большому неопрятному зверю.
- Что орешь-то? – раздался чей-то недовольный голос.
- Покойник! – Прости Господи, как ни на есть, покойник, и сосед его – тоже! – Мужичонка в шапке из росомахи крестился не переставая, стоя на коленях у мерзлого тела.
Толпа окружила мертвяков. Лица у тех были истощенные, серые, со впалыми щеками. От них шел тяжелый дух – видно было, что тело освободилось от остатков дерьма, уже после того, как те отдали богу душу – на штанах расплылось мокрое пятно. Никто не хотел подходить к ним близко. Хотя, мешок с провиантом, лежавший у их изголовья еще минуту назад, уже кто-то спер. Заплакала, а после заголосила женщина – страх обступал лагерь со всех сторон. Ряды людей вдруг начали рядеть – тут и там падали наземь люди, извиваясь от ужасных резей в животе, съеденная вчера еда выходила из них с рвотой. Некоторые были так слабы, что падали в свою блевотину, и не было у них сил подняться!
- Холера! – С ужасом произнес Иван очень тихо, и сгреб Кончиту в охапку.- Я слышал об этом на перегонах, а теперь, видно, она пожаловала и сюда.
Она пожаловала – не только сюда, матушка холера! В одной только Индии она выкорчевала целый лес людей – до сорока миллионов, а теперь добралась и до этого континента. Человеческие фекалии попадали в речную воду, а оттуда прямиком в человеческие желудки и кишечники.
К счастью, брезгливый по натуре, Иван воду кипятил, да и за Кончитой тоже присматривал – чтобы руки мыла и с чужими не общалась.. Она очень ослабела после долгого путешествия поперек огромной страны, и часто ему приходилось нести её на руках – повозка с лошадьми давно уже была продана, часть поклажи была украдена переселенцами и бродягами. Но останавливаться было нельзя – только во Флориде они будут в безопасности.
***
- Не побрился бы, так хоть ужимками мог бы заработать на пропитание. – Горько сказал Иван, пересчитывая остатки денег, которых явно не хватало, чтобы дотянуть до обетаванного южного штата. Ты подожди меня здесь, я сейчас вернусь. Она проследила глазами за его высокой тощей уже фигурой, и только когда он совсем исчез из виду, она взобралась на возвышение посреди рыночной площади, с которого обычно объявлялись новости и постановления правительства.
Она сорвала платок с лица, откашлялась, пригладила рукой бороду, и открыла рот.
Vissi d'arte, vissi d'amore,
non feci mai male ad anima viva!
Con man furtiva
quante miserie conobbi aiutai.
Sempre con f; sincera
la mia preghiera
ai santi tabernacoli sal;.
Sempre con f; sincera
diedi fiori agli altar.
Живя искусством, живя любовью,
я не причинила вреда ни одной живой душе!
Прячась, будто воришка,
помогала в несчастьях, о которых узнавала.
Всегда с искренней верой
возносила молитвы к святыням.
Всегда с искренней верой
украшала алтарь цветами.
В час боли
Почему, почему, Господи,
Почему Ты вознаграждаешь меня так?
Озабоченные мелкими заботами, снующие туда-сюда , торгующие до пены на губах, усталые, измученные, нищие, люди на мгновение замерли, когда чистый и прохладный, как лезвие ножа, голос разрезал базарный гомон. Головы завертелись, как на шарнирах, пытаясь отыскать источник этого звука. Но так мала она была ростом, что , даже и на помосте сцены, трудно было её увидеть.
…Я жертвовала драгоценные камни для мантии Мадонны,
я жертвовала свои песни звёздам и небу,
которые улыбались большей красотой.
В час боли
Почему, почему, Господи,
Почему Ты вознаграждаешь меня так?
Безмолвно толпа расступилась, пропуская к помосту добротно одетого господина – брови на его лице были высоко подняты, в глазах читалось неподдельное изумление.
К ногам Кочиты полетела первая монета.
Послышался чей-то голос:
- Ну и уродина, вы только посмотрите на неё!!!
И Толпа грохнула смехом.
Кончита вытерла набежавшие слезы, и нагнулась за монетой.
( Либретто – из арии Тоски Пуччини)