—Давай о жизни!
—Нет, слишком серьёзно, Кузьмич.
—Жизнь тоже такая.
—Тем более, нужен дед Щукарь! Эй, мистер?
—I’m sorry…
—Ком цу мир. Хочу вот спросить…
—I don’t understand.
—Чего? Да стэнд ты, где стоишь. К нам лезть не надо. Скажи только, как жить дальше русскому человеку?
—Russia?
—Раша, раша. Почему мы такие убогие?
—What?
—Вот-вот. Чего вам всё время так кажется? Вроде давно не в лаптях и, как собаки, не лаем.
—Like, like!
—Настырный. Не лаем, говорю.
—You?
—Ещё и передразнивается. Сами бы на себя посмотрели, учителя хреновы. Слышь, Кузьмич, какой-то тупой у нас собеседник. Пойдём к Машке?
—Зачем?
—С ней за жизнь попробуем!
—С бабой?
—А с кем ещё? У нас жизнь знают только иностранцы да бабы.
—А мы?
—Мы — так. Сфера обслуживания.
—А чо мы обслуживаем?
—Да разные выпендроны. Привет, Маша!
—Не дождётесь, алкаши!
—Ух, как серьёзно…
—А то!
—Наливай, Кузьмич! Будем крепить содружество. А то будто изгои какие-то. Ни жизни, ни смысла. Правильно говорят за «бугром».
—Ты кого «дурой» назвал?
—Кузьмич, ты бы поменьше ей наливал. Она уже даже буквы путает с буграми. Не ровён час до худого докатится…
—Та-ак, где моя сковородка?
—Ну, я ж говорил! Пошли аргументы. Без фактов, Кузьмич. На кофейной гуще гадает. Как бабушка Клинтон…
—У меня муж по другим девкам не бегал!
—Ты лучше о жизни скажи.
—О чьей?
—Вообще.
—Нет такой жизни. Не должно быть.
—Да?
—Да.
—А что должно тогда, Маша?
—Я покажу.
—Когда?
—С глазу на глаз...
—Налей-ка ей ещё, Кузьмич, и вали отсюда!
—А вы?
—А мы с Машей посмотрим, какая она — жизнь не вообще.