Чтобы видеть многое, надо научиться не смотреть на себя.
И если не смотрящий на себя будет всматриваться назойливым оком в другие вещи, то увидит в вещах больше, чем только их фасад.
Кто захотел видеть основу и подоснову всех вещей, должен подниматься над самим собою, пока его голова, глаза и уши на ней не окажутся под ним.
Но не могу – подняться! Смотреть вниз на самого себя и даже на свои «сокровища» – даже это остаётся для меня недостижимой вершиной!
Я боюсь, поэтому и не поднимаюсь. Сильно опасаюсь, что все мои сокровища – это пыль, сдуваемая даже слабым ветерком. Ну, ладно, если бы лёгкая пыль! Лишь бы не стали они пылью, покрывающей чьи-то романтические экскременты.
Я боюсь, потому что везде внизу вижу чёрное, печальное море. Тяжёлое, мрачное недовольство. Я чувствую его тяжёлое дыхание. Оно стонет от тяжких воспоминаний! Или от недобрых предчувствий!
Я разделяю всю печаль моря, и досадую на себя самого. Нет, если подумать – уже не досадую, я смеюсь с тоскою над самим собой. Я, полное никто, ещё собираюсь утешать море?! Да я же просто боюсь, что должен буду спуститься ниже, чем когда-либо спускался. Глубже погрузиться в страдание, до самой его черноты!
Я ещё не готов. А когда же я буду готов, если уже сейчас усталость от пути и тоска всё сильнее и сильнее?
Но я же хочу быть готов! Я временами хочу добраться до самых высоких вершин! Но … откуда берутся вершины? Они выходят из черноты моря. Из самого низкого должно вознестись самое высокое!
Откуда только берётся это желание – подниматься? Моя глупость и моя трусость в любви поистине, достойны смеха! А смеющийся легко может заплакать. Заплакать от гнева и тоски. Гнев и тоска растворяют жалость к себе. И в плаче можно научиться не смотреть на себя. Только так и можно научиться…