Ирония судьбы
Мадина везла сына в Уральскую область. Билетов в купейный вагон не было. Поэтому они ехали в плацкарте. По соседству расположилась пожилая семейная пара. В вагоне было душно и грязно. Мерно стучали колеса. Мимо постоянно кто-то ходил, доносились чьи-то разговоры, временами были слышны капризы ребенка.
Муратик сначала внимательно смотрел в окно, ему нравилось наблюдать, как бежали мимо деревья, дома, столбы. По небу медленно плыли облака, будто провожая его в дальний путь: ведь он ехал к отцу и бабушке. Целых две недели он будет жить в деревне, играть со своими братьями, ходить с отцом на рыбалку, жечь костры и запекать картошку. Он ждал этого весь учебный год. Он очень соскучился по отцу. Мысленно он разговаривал с ним, советовался, делился своими успехами и неудачами. Отец всегда и во всем его поддерживал, только почему-то совсем не звонил сыну. За весь год отец поговорил с ним только два раза – в день рождения и на Новый год.
Мадина тоже очень соскучилась. Только не по отцу Муратика. Так бывает, что любишь совсем не того, с кем тебя связала жизнь, а совершенно другого, которого любить нельзя.
Отец Муратика – ошибка ее молодости. Познакомились. Пообщались. Показалось, что любовь. Забеременела… И только когда сообщила Канату о своем интересном положении, поняла, что любви никакой не было. «Сделай аборт», – был его ответ.
Муратик оторвался от окна. Больше там ничего интересного не было.
– Может быть, почитаешь? – спросила Мадина. Сын вздохнул, достал из рюкзака книжку и полез на верхнюю полку.
Да, отец Муратика – ошибка ее молодости. Но если бы не эта ошибка, не было бы на свете этого огромного счастья, лежащего сейчас с книжкой на верхней полке. А еще она никогда бы не встретила Таната и не узнала бы настоящего, глубокого и самого главного человека ее жизни, как говорится, мужчину ее мечты.
Танат – родной брат бывшего мужа. Познакомились они только на регистрации, которая все-таки состоялась. Ведь Мадина отказалась делать аборт и попросила Каната заключить фиктивный брак. Настоящий брак ей уже был не нужен. Ровно через полтора года они оформили развод, и Канат уехал к себе на родину. Но Мадина продолжала поддерживать отношения и с ним, и с его родственниками. И неизвестно, чего было больше в ее стремлении общаться – желания сохранять семью для сына или запретная любовь к брату бывшего мужа…
Танат – геолог. Дома бывал очень редко. Еще реже бывал в Алма-Ате. Тем не менее они находили возможность видеться, договариваясь о днях и даже неделях свиданий.
Дорога впереди долгая. Нужно запастись терпением. Но им обоим было не в тягость это изнуряющее путешествие. Потому что впереди было две недели счастья. Мадина тоже прилегла. Постельное белье было, как всегда, непростиранным и влажным. Вагон покачивался, как бы убаюкивая ее, и она стала потихоньку засыпать. На душе было одновременно и радостно, и тревожно. Им предстоит сделать решительный шаг в их счастливое будущее. Или в черную дыру безысходности.
Поезд приблизился к очередной станции. В вагоне усилилась суета. Несколько человек с багажом едва протиснулись сквозь узкий проход к выходу. Некоторые из продолжающих путешествие тоже приготовились выйти подышать и прикупить фруктов-овощей. Мадина взглянула на сына. Муратик с интересом смотрел в окно.
– Может быть, выйдем? Минут десять у нас есть.
Муратик быстро соскочил с полки и надел кроссовки.
– Кепку не забудь.
На перроне было людно и шумно. Мимо сновали пассажиры, торговцы пирожками и разными напитками. Мадина с сыном прошлись мимо прилавков.
– Девушка, берите помидоры, очень вкусные, только с огорода!
– Арбузы, дыни, виноград! – слышалось отовсюду.
– Кызым, алма ал! оте дэмді, тэтті! (1.)
Всего было много. Август – месяц урожая. Торговали своим, выращенным собственными руками. Поэтому хотелось взять у каждого, хоть по чуть-чуть. Набрав полный пакет, Мадина с Муратиком вернулись в свой вагон.
– Вот, угощайтесь! – обратилась она к соседям. – Говорят, что все свое и очень вкусное!
– Спасибо, дорогая!
Соседи сидели напротив, рассеянно наблюдая за суетой перрона. Казалось, они были погружены глубоко в себя и все, что происходило вокруг, нисколько их не затрагивало. Они вообще всю дорогу молчали, лишь изредка перекидываясь парой слов.
Когда поезд тронулся, Мадина предложила выпить чаю, и за общим столом они разговорились. Мария Филипповна, красивая женщина лет 55, все время ласково посматривала на Муратика.
– Ты молодец, девочка! Даже после развода ездишь к его родителям. И правильно! Родители ведь ни в чем не виноваты… А мы вот… – она замолчала и опустила голову. Ее муж насупился и тяжело вздохнул.
– Невестка вышла за американца и увезла внука с собой, – дрожащим голосом продолжила Мария Филипповна. – А больше у нас никого нет… – ее светлые, выцветшие от горя глаза наполнились слезами. – Сын живет один… Жениться не хочет… Пять с половиной лет мы не виделись!.. А недавно сватья позвонила и сообщила, что они приезжают всей семьей в Алма-Ату, приезжайте тоже, мол, внука повидаете… И что? Не дал американец нам увидеться с внуком. Мой это сын теперь, говорит. Нечего ему с чужими людьми встречаться!
Носовой платок в руках Марии Филипповны стал совсем мокрым. Юрий Петрович, все время молчавший, приобнял жену.
– Ну-ну… Не надо, Маша… Все будет хорошо. Пацан вырастет и сам решит, с кем видеться, а с кем нет… И Витька еще женится и других нарожает нам… Успокойся!
В глазах других людей Мадина, конечно, была «молодцом», но сама-то она понимала, что поступает со своей бывшей свекровью так же жестоко, как и невестка Марии Филипповны. А может быть, еще хуже… Хотя если исходить из интересов ребенка, возможно, они правы, эти американцы. Отец у ребенка должен быть один. За пять с половиной лет он мог забыть своего родного отца. Зачем сейчас разрушать его мир? Зачем причинять ему боль? Кто знает, чем потом все это аукнется в их семье?
Ночью Мадина долго не могла уснуть. Что же будет? Как? Сможет ли он убедить мать? Ведь казахская семья – это глубокая традиционность: брать в жены нужно только девственницу, жена должна быть младше мужа, нужно соблюcти все традиционные обряды. А как ей проводить обряды, если они уже были проведены десять лет назад? Она уже пережила один позор с разводом после всех затратных мероприятий, связанных с казахской свадьбой. Второго позора она не переживет. Конечно, в обычаях казахов было такое, и младший брат не только мог, но и должен был жениться на жене старшего, но только в одном случае – если старший брат умирал…
Проснулась Мадина рано. Еще затемно. Все спали, мирно посапывая на все лады. Она стала смотреть в окно, наблюдая за восходом. Для нее это было чудом природы, когда небо только готовится принять солнце в свои объятия, неторопливо светлея на востоке, а потом вдруг с огромной скоростью выстреливает золотой шар, как будто рожденный Землей, и все озаряется его сиянием. Так и наша любовь, думала Мадина, родилась вдруг и осветила жизнь своими яркими лучами.
Любовь случилась с первого взгляда. Искра пробежала между ними, когда встретились их глаза. Это скорее была не искра, а молния… И никакими уговорами нельзя было подавить ту силу притяжения, что влекла их друг к другу. Как нельзя уговорить землетрясение или извержение вулкана прекратить свое губительное действие. Несколько лет они старались избегать любых контактов. Он уезжал надолго из Казахстана. Она пыталась знакомиться с разными парнями, которых приводили замужние подруги. Но в конце концов все случилось, и они поняли, что никуда от этого не уйти.
Да, Мадина чувствовала себя виноватой в том, что причиняет их матери столько неприятностей. Но что делать, если не будет больше в ее жизни другого? И не будут они счастливы друг без друга никогда.
В Чимкенте Мария Филипповна с мужем вышли. За время, проведенное вместе, Мадина успела привыкнуть к этим симпатичным интеллигентным людям. И ей стало немного грустно.
– Пусть Бог поможет вам. Пусть все образуется, – сказала она на прощание, обняв Марию Филипповну.
У каждого своя правда. И эта проблема кажется неразрешимой, думала Мадина, и нет никакого выхода из этой ситуации.
Поезд несся с огромной скоростью. Колеса отбивали такт. За окном все убегало вдаль. Так жизнь куда-то убегает. И человек куда-то мчится, преодолевая барьеры и препятствия. Только куда?..
Чем ближе они подъезжали к Уральску, тем сильнее билось сердце Мадины. Все большее волнение охватывало ее, ведь совсем скоро все будет решено: или – или. Так больше продолжаться не может. Три года они живут практически как муж и жена. Хоть и на огромном расстоянии и встречаются очень редко. Три года в их душах теплится надежда. Три года он отбивается от попыток матери женить его, теперь вот – на дочери хороших знакомых, которые уже и приданым запаслись, и к узату (2.) готовы. И эта встреча будет решающей для всех – и для нее, и для него, и для дочери знакомых…
Встретил их, как всегда, Канат. Приехал на своей новой машине, о которой говорил всю дорогу, даже не узнав, как Муратик закончил второй класс, как провел предыдущие летние месяцы, как вообще поживает его сын. Нежеланный ребенок так и не стал любимым… Канат, конечно, старался быть отцом. Хотя бы несколько дней в году. Хотя бы ради собственной матери, которая души в мальчишке не чаяла. Но у него это плохо получалось. Подержанный мерседес его вдохновлял больше. Муратик чувствовал холодность отца. Но его маленькое сердечко не теряло надежды, что когда-нибудь все изменится, и папа будет любить его так же, как любит двух других сыновей, которых родила ему вторая жена.
У Мадины защемило в груди. Хотелось наорать на этого горе-папашу. Но она сдержалась. Потому что у ребенка должен быть отец, а у отца – авторитет… И потом, имеет ли она право требовать от Каната любви к сыну? Спасибо за то, что женился и позволил родить ребенка в браке… Каждый человек заслуживает того, что имеет. Она сама во всем виновата. Поэтому нужно скрепить сердце и жить дальше.
Муратик стал расспрашивать отца про про ажеку и братишек, про их будущие походы и рыбалки. Всю дорогу он был крайне взволнован, и его глаза светились радостью от встречи с отцом.
Пока они добирались до поселка, в глубине души у Мадины зарождалось смутное предчувствие беды. И чем ближе они подъезжали, тем больнее ныло в груди. Вот уже показались первые дома, вот их переулок, а вот и ворота. Муратик выскочил первым из машины и побежал навстречу родным. Встречать вышли все – от бабушки до самого младшего братишки. Даже «глубоко» беременная вторая жена. Танат стоял чуть в стороне, и к нему Мадина подошла в последнюю очередь, обнявшись сначала со всеми остальными. И как бы ни старались они изображать родственные чувства, тот, кто наблюдал за ними, не смог бы не заподозрить нечто совершенно иное.
Все было как всегда. Если не считать, что свекровь постарела, дети подросли, а «токал» (3.) потяжелела. И еще – Танат был каким-то отчужденным и сосредоточенным. Ночью, когда Мадина, как обычно, усыпив сына, пришла к нему в комнату, он рассказал о том, что мать настроена решительно и что на днях все должно определиться. Они лежали на полу, крепко обнявшись. Холостяцкая комната Таната не была оборудована для романтических свиданий. Узкий старый диван ждал своего часа. Очень скоро сюда въедет спальный гарнитур будущей хозяйки этой комнаты, и вся допотопная мебель, собранная здесь, перекочует в разные места дома и двора. Они уже давно лежали молча. Они были совершенно одни во всей вселенной. Только космос и тишина. И больше не души.
– Давай сбежим от них куда-нибудь?
– Нас не догонят?
– Я не смогу без тебя…
– Я буду приезжать к тебе, как и прежде.
– Не будешь… У тебя будет молодая жена, а потом и дети. Они тебя никуда не отпустят…
– Ты будешь приезжать ко мне, как и прежде.
– И опять прятаться? Опять притворяться? Я не хочу. Я больше не могу так жить… Почему все так? За что? В чем я так провинилась перед Богом?
– В чем мы так провинились!
– Видимо, Бог наказывает меня за фиктивный брак, за обман, за рождение ребенка не от любимого человека… Теперь у меня есть любимый человек, но я не могу родить от него ребенка… Надо было сделать аборт, как требовал Канат? – Мадина приподнялась и посмотрела на Таната.
– Я не знаю, жаным (4.) …
– Но как бы я убила его?! Как бы я жила сейчас без него?!
Танат молчал.
– И я бы никогда не встретила тебя, если бы не женила на себе твоего брата!
– Кто знает, может, и не надо было…
Мадина снова замолчала и отвернулась. Невыносима была даже мысль о том, что он будет принадлежать другой женщине.
– Жаным, мы поговорим с матерью. Как только будет возможность поговорить без свидетелей. Но ты должна быть готова к тому…
– Хорошо. Я готова… ко всему…
Мадина была настоящей келин (5.). Она готовила, стирала, гладила, убирала, мыла посуду. Пока Муратик наслаждался долгожданным общением с отцом и братьями, она самоотверженно несла вахту. К тому же мать сильно ослабла, а «токал» уже многое делать не могла. Однако, несмотря на все усилия Мадины, «токал» была недружелюбно настроена к ней.
Однажды, когда они вместе готовили ужин, она вдруг заговорила:
– Я не понимаю, чего ты таскаешься сюда. Надеешься, что он еще любит тебя? Что ты можешь его вернуть? Хочешь угодить матери, вылизывая дом?
– Да не нужен мне твой муж, не волнуйся! – Мадина даже засмеялась от неожиданности. Она и не предполагала, что новая жена Каната ревнует к ней своего обожаемого мужа. – Не к нему я приезжаю…
Спустя неделю, улучив момент, когда старший брат с женой и тремя детьми уехали в город, Танат обратился к матери:
– Мама, мы хотим с тобой поговорить…
Мать была шокирована этим заявлением. Что значит «мы»? Она смотрела на сына широко раскрыв глаза. Ее сердце вдруг сильно сжалось и перехватило дыхание.
– Мама, ты только не волнуйся. Все нормально. – Танат понял, что с матерью может случиться ужасное. Он присел рядом с ней и взял за руку. – Все будет хорошо…
– Ну, говори уж… раз начал… – мать смогла взять себя в руки.
– Мама, все будет так, как скажешь ты. Мы не пойдем против твоей воли.
– Это что же вы удумали-то, бестолковые?..
– Мы… любим друг друга… И хотим пожениться…
Мать не могла больше слышать эти крамольные речи. Она вдруг заплакала и громко запричитала:
– Да что же это за напасть такая! Сколько ты будешь кровь мою пить, проклятая! Да как тебя только земля носит! Смерти моей хочешь!
Мадина молча слушала, как мать билась в истерике. Она все понимала. Мать была права. Она сидела, как каменная, на своем стуле и не могла пошевелиться. Танат тоже все выслушал молча. Потом мать умолкла и долго сидела с мертвым лицом, беззвучно шевеля губами.
– Мама… – Танат попытался нарушить тишину. – Мама, мы все поняли. Этого не будет никогда.
– Только через мой труп… – наконец произнесла она. – В обычаях казахов такого не было никогда. При живом брате жениться на его жене – это не к добру! – она с трудом поднялась и переваливаясь с ноги на ногу вышла из комнаты, резко постарев за эти мучительные полчаса.
Вот и все… Этого не будет никогда! Финита ля комедия… Сердце подсказывало Мадине, что не будет никогда того, чего быть не должно. Но надежда, как всегда, умирает последней…
Оставаться дольше не было никакого смысла. Она попросила Каната взять им билеты на завтрашний поезд. И как бы ни уговаривал Муратик остаться еще на несколько дней, она больше не могла задерживаться в этом доме ни на один день.
Ночь они провели врозь. Мадина решила, что если рвать отношения, то лучше сразу. Но уснуть она так и не смогла. «Только через мой труп», «только через мой труп», «только через мой труп», – голос свекрови как будто огромным молотом все глубже и глубже вбивал гвоздь в ее кровоточащее сердце. И из темной глубины ее существа поднималась ненависть.
Прощаясь, она так же обняла всех, как и при встрече. Только к Танату подойти не смогла. Мать сидела на лавочке. Мадина присела рядом.
– Мама, простите меня. Я виновата перед Вами. Больше Вы меня здесь не увидите. Я желаю Вам здоровья и долгих лет жизни, ведь Вам нужно еще увидеть внуков от Таната.
Свекровь молчала. Она сидела, чуть сгорбившись и грустно наблюдая за внуками, которые с шумом гоняли по двору.
– Береги сына! – наконец произнесла она, тяжело вздохнув. – Это самое главное, что есть в жизни женщины!
Дорога впереди долгая. Нужно запастись терпением. Возможно, для Мадины это была последняя поездка в Уральскую область, на родину ее бывшего мужа… Больше ее там никто не ждет…
Солнце подходило к горизонту. День угасал. Как угасал свет в ее душе. Любовь больше не освещала ее жизнь. Только еще сильнее ныло в груди… Перед глазами стоял его последний, прощальный взгляд, в котором промелькнуло все – и страсть, и вина, и отчаяние…
За окном мелькали столбы, деревья, кусты, дома. Муратик загрустил было, но потом успокоился и принялся рассказывать Мадине о рыбалке, о катании на моторной лодке, о прогулке по городу, об отцовских подарках, о шалостях братишек и многом другом. Он решил не унывать, потому что на следующий год он приедет к отцу на все лето. Ведь он уже будет совсем взрослый, и мама отпустит его на все каникулы…
– Мама, почему ты плачешь? Ты не хочешь отпускать меня?
– Ну конечно, мой дорогой, – Мадина вытерла слезы и улыбнулась, – я ведь буду скучать по тебе.
– Мама, я вернусь, ты не переживай!
– Хорошо, сынок, не буду… Я знаю, что ты обязательно вернешься…
2016 г.
1. Кызым, алма ал! оте дэмді, тэтті! - Дочка, бери яблоки! Очень вкусные, сладкие! (каз.)
2. кыз узату - проводы невесты (каз.)
3. токал - младшая жена (каз.)
4. жаным - душа моя (каз.)
5. келин - невестка, сноха (каз.)