Последний город. глава ххiii

    

     Проход был действительно узкий, меньше пасо в ширину. Зато в длину около пяти, к тому же с закоулками, подобно лабиринту.
  Я вышел из пещеры. Где-то там, на востоке за горами робко занималась заря. Псы должны вот-вот появиться. Напившиеся крови, либо изнывающие от жажды. В любом случае надо усложнить им доступ в пещеру. Увидев невдалеке большой камень, я принялся перетаскивать его к проходу. На первый камень я положил второй, поменьше. Вот теперь священному животному придётся в кровь ободрать свою малосимпатичную морду, чтобы пролезть внутрь! Но у самого входа его буду ждать я с двумя кривыми и бритвенно острыми ножами. Так что шансов выстоять против двадцати девяти зверюг у меня предостаточно. Да и продержаться надо всего-то четверть часа, а потом лучи светила довершат всё остальное.
   Я провёл в ожидании не более десяти минут, как увидел в зачинающемся сером утре четырёхногие силуэты у  городской стены. Псы возвращались с ночной охоты. И судя по их понурым мордам, охота не была удачной. Ультидадцы привыкли к ночному ужасу за окнами своих толстостенных домов. Хотя у пары животных горели глаза, и они с чувством превосходства поглядывали на своих сородичей. Ну, может им попались несколько городских грызунов.
  Стая подошла к проходу и передние увидели, что он стал уже на треть пасо. Остановились, поджидая остальных. Потом сбились в круг, тыкаясь друг в друга носами. Должно быть, это означало у них совещание.
  Затем вперёл вышел самый тощий и лапами попытался расширить щель. Протиснул внутрь морду, пытаясь пролезть всем телом, помогал себе всеми четырьмя конечностями. Застрял и рванулся назад, но я полоснул по носу животного ножом. Раздался визг, зверь, обезумевший от боли рванулся ещё раз. Вырвался из щели и обильно оросил своей кровью землю перед входом. Его сородичи среагировали мгновенно; в несколько минут несчастного буквально обескровили, как пьяница осушает бутылку с вином.
  Время шло и играло мне на руку. А псы , вернее несколько их особей, принялись рыть лапами землю под большим камнем, которым, я ценой неимоверных усилий закрыл вход. И делали это так споро, что сооружённый мной завал вот-вот должен был рухнуть.
  Прижавшись к шершавой стене прохода, я  смотрел на восток. Там, за скалами небо начинало светлеть. Да и священные животные бросали туда опасливые взгляды.
   И вдруг огромная чёрная туча стала наползать с океана в сторону гор. И вскоре небо на востоке стало цвета тёмного свинца.
  Я молил Небеса, чтобы сильный ветер разогнал тучу. Но ветер, пригнавший её с океана, как назло, стих.
   Псы удвоили свои усилия, камни зашатались, а я уперся обоими плечами в стены прохода, перехватив ножи поудобнее.
   Камни рухнули, звери с визгом отпрянули назад, чтобы тут же опять устремиться к проходу. Переднему я проткнул нижнюю челюсть, и тут же пинком отшвырнул наружу. И вновь получил несколько минут отдыха, пока священные животные утоляли свою священную жажду.
  Следующий пёс бросился в проход с оскаленной и окровавленной пастью, куда я и воткнул кривое лезвие. Тут же потянул руку обратно, отрезав зверю язык, и располосовав предплечье об острые зубы. А сородичи уже тянули беднягу наружу, ухватив зубами за задние лапы.
  Пока псы потрошили очередную жертву, я бросил отчаянный взгляд на восток. Туча продолжала неподвижно висеть, словно зацепившись за острую горную вершину. А со стороны города…
  Сначала я увидел Виржен с самострелом, долговязую фигуру Адана и с дюжину  вооружённых пиками и самострелами людей в пенулах. Но люди из арки старой стены всё появлялись и появлялись, и вскоре пустырь перед преисподней стал заполняться горожанами. На миг показалось, что в толпе мелькнули лица Красимира и его брата Рамоса.
  Псы тоже увидели людей. Загривки их встали дыбом, пасти ощерились. То, что людей было в несколько раз больше, не смущало священных животных. Слишком долго люди были для них добычей.
  Животные, будто по правилам военного искусства, выстроились в цепь и потрусили в сторону скопления ультидадцев. Виржен и её друзья взяли оружие наизготовку. Я выскочил из прохода, сжимая в руках окровавленные ножи, и засвистел, как когда-то отец, подзывая нашего пса. Но ни один из священных зверей даже не обернулся.
  Я видел, как Виржен уже прикладывала свой самострел к плечу, когда будто чья та невидимая, но сильная рука разорвала плотную тучу, и утреннее светило брызнуло своими лучами  на каменистую землю пустыря.
  Псы остановили свой бег и заметались под яркими лучами. Светило оказывало поистине губительное действие на священных животных. Лопались глазные сосуды, бесшёрстные тела стали покрываться пятнами, похожими на трупные. Бедняги в считанные минуты теряли не только зрение, но и остальные чувства, совершенно прекращая ориентироваться в пространстве. Некоторые, чтобы спрятать головы, вгрызались в жёсткую почву, в кровь, обдирая морды и ломая о камни зубы. Горожане со смесью удивления и отвращения наблюдали за агонией стаи.
   Буквально за четверть часа всё было кончено, на земле лежали бездыханные туши животных. Светило, дававшее жизнь всему живому, убило псов из Преисподней.
  Первыми подошли Виржен и её бойцы. Под капюшонами я видел молодые лица с едва заметным пушком. Вслед за ними робко приблизились и остальные. На глаз горожан было чуть больше сотни, но люди всё подходили. И вскоре на пустыре перед Преисподней яблоку некуда было упасть.
  Двое крепких парней поставили Виржен себе на плечи, и она обратилась к ультидадцам с речью. Девушка рассказала, что священные псы созданы Городским советом.
  - Ультидадцы! Я призываю вас выбрать несколько уважаемых в городе людей, которые пошли бы с нами в пещеру, чтобы засвидетельствовать всё то, что мы там увидим.
  Воцарилась тишина, во время которой все со страхом смотрели в чернеющий проход. Но тут из плотной толпы выбрался молодой мужчина. Это был Рамос, брат моего друга Красимира.
  - Думаю, одного уважения тут недостаточно, - громко произнёс он. – Не каждый решится спуститься туда, откуда вот уже полсотни лет на нас насылали ночной ужас. Но я готов пойти с вами! 
  - И я!
  К Рамосу присоединился Хоакин Чёрный. Потом из толпы вышел старенький смотритель ультидадской библиотеки, и ещё с полдюжины горожан, которых я не знал. Толпа, подобно разбухшему тесту в бочке уже не помещалась на большом пустыре. Я видел людей на городских стенах. И все молчали, когда мы скрылись в проходе.