СБОРНИК МАТЕРИАЛОВ ОБ ИСТОРИИ БЕЛОВОДЩИНЫ (1917-1941 гг.)
Часть ІV
Раздел ІІІ
Раскулачивание 1929-1930 гг.
В конце ноября 1929 года на конференции аграрников-марксистов Сталин заявил, что пришло время повести решительною борьбу против кулака и ликвидировать его как класс. 30 января 1930 года на места было спущено секретное постановление Политбюро ЦК о начале раскулачивания, арестах и выселении кулаков и их семей. Приказ ОГПУ «О мерах по ликвидации кулачества как класса» был подписан 2 февраля 1930 года.
Для помощи в проведении раскулачивания и укрепления колхозов в начале 1930 года в Беловодск из Луганска прибыла группа рабочих-двадцатипятитысячников. Из них трое были оставлены в райколхозсоюзе, а остальных распределили по колхозам. Как вспоминал А.А.Макущенко, в Беловодске эти люди были окружены повышенным вниманием; однако особенных энтузиастов среди них не оказалось, и они постепенно разъехались. (Так выразился Макущенко, в действительности, как станет ясно из дальнейшего повествования, некоторые из них проявили себя крайне отрицательно).
К сожалению, материалов, касающихся именно раскулачивания, в Государственном архиве Луганской области автором обнаружено было мало. В «Описях» документов по Беловодскому району почти не значатся протоколы заседаний ни райпарткома, ни райисполкома за первые месяцы 1930 года (кроме одного, который будет представлен ниже). Почему их нет: на этот вопрос работники архива уверенно ответить не смогли. То ли, говорят, были кем-то изъяты, возможно, даже не один десяток лет тому назад, то ли были утеряны во время эвакуации архива в период Великой Отечественной войны. Но даже из того, с чем удалось ознакомиться, можно сделать вывод, что Беловодский РПК в какой-то степени оказался заложником политических событий, разворачивающихся в момент сплошной коллективизации. (И разве только Беловодский?..). Об этом говорит протокол заседания партбюро от 27 февраля 1930 года.* ГАЛО, ф. П-51, оп. 1, ед. хр. 119, д. 285, л. 10-11
В тот день на заседании РПК присутствовали члены бюро: Олещенко, Кардашов, Кашуба, Барабаш, были приглашены также Акопов, Кравцов, Юровский.
Вначале была заслушана информация председателя райисполкома Кашубы о состоявшемся накануне окружном совещании секретарей и председателей РПК и РИК. На основании этого доклада бюро принимает постановление, которым предлагается Кашубе и Кардашову дать соответствующие директивы на места в адрес уполномоченных и секретарей партячеек по следующим вопросам: в плане весенней посевной кампании: требовать от партячеек форсировать работу по мобилизации посевного материала, ремонта сельхозинвентаря и обобществления рабочего скота, однако, цитируем: «строго додержуючись такту в роботі». За всякие «перекручування» предлагалось немедленно привлекать к ответственности. По поводу раскулачивания рекомендовалось дать строгие директивы сельсоветам о возврате кулакам того имущества, которое не являлось средством производства.
Далее в постановлении указывалось на необходимость проведения точного учета сельскохозяйственных культур: проса, подсолнечника.
Следующий пункт процитируем полностью: «Вважаючи, що в зв’язку з подіями в навколишніх селах, де кулак нагліе в своїй роботі, переходить всякі межі терпимості, а тому за всяку ціну осередкам, уповноваженим і фракції РВК добитись активізації роботи серед жінок, бідноти і всієї маси колгоспників з тим, щоб паралізувати активність кулака та скласти для їх обстановку громадської нетерпимості.
Справу розкуркулення поруч з налаштуванням колгоспів продовжувати, аби в тих селах, де процент більше 50 відсотків, закінчити до закінчення виселення найзаможнішої верхівки села.
Рішуче заборонити усуспільнення продуктивної худоби та продуктів харчування до початку весняних польових робіт.
Не допускати подальших недоліків з боку робітників Луганщини, що може пагубно відбитися на роботі.
Точку зору Юровського про те, що: «Без ліквідації куркуля як класу масову колективізацію ми не проведемо», відхилити як ГРУБІЙШУ ПОЛІТИЧНУ ПОМИЛКУ (таким шрифтом подано в документе. – В.Л.».
Сделав предварительный анализ данного документа, можно констатировать, во-первых, к концу февраля 1930 года раскулачивание в районе велось уже полным ходом, и, во-вторых, Беловодский РПК пытался не выходить за рамки установленных для себя определенных схем и норм в проведении данных мероприятий.
В отношении особой точки зрения Юровского материал будет представлен далее.
На заседании рассматривались и другие вопросы. Среди них предложение уполномоченного УГРО Макарова о снятии с занимаемой должности управляющего Деркульским конным заводом Коваленко. Оппонентом Макарова выступил Олещенко. Поступившее предложение он не поддержал, возразив тем, что снять Коваленко по мотивам бесхозяйственности бюро РПК не имеет права. Как выдвиженец Коваленко на хозяйственной работе себя оправдал. Оратора поддержали другие члены бюро. В постановлении по этому вопросу подчеркивалось, что бюро усматривает основную причину в предложении о снятии с работы Коваленко – личную неприязнь к последнему уполномоченного УГРО Макарова.
Следующими пунктами постановления было предложение к УГРО не отрываться от действительности, а пытаться наладить работу с местными хозяйственными органами на основе уважения их производственных интересов. В отношение Макарова принимается решение просить окружком провести служебное расследование и виновных коммунистов, замеченных в «провокаціях, підхалімстві, підсиджуванню і виживанню», привлечь через ЦК партии к строгой ответственности.
А теперь по поводу особой точки зрения Юровского. Процитируем выдержку из резолюции, принятой на заседании: «Бюро считает, что в поданном особом мнении Юровского по итогам Окружного совещания и очередных задачах на местах в части коллективизации, подготовки к севу и раскулачивании допущено извращение фактов… На бюро Юровский дословно формулировал свою точку зрения так: «Без ликвидации кулака как класса проведение массовой коллективизации немыслимо, и с решением Бюро РПК я в корне не согласен». То есть с проведением раскулачивания в зависимости от процесса и темпов действительной проведенной коллективизации бедняцких, середняцких масс села. Бюро РПК считало и приняло решение о запрещении обобществления продуктивного скота и продуктов питания, ибо соответствующая почва для этого не подготовлена. Как правило, все попытки обобществления носили лихорадочное состояние и начало волынок в коллективах, ибо сегодняшний коллективист – это вчерашний собственник. Тов. Юровский с этой точкой зрения не согласен (см. его особое мнение). Бюро РПК усматривает в поведении и «установках» Юровского его отсталость и незнакомство с практикой работы на селе, считая себя уполномоченным ЦК КП(б)У – простой фиксацией цифр, имеющихся в РПК. Дальнейшую работу Юровского в районе считать невозможной, а посему откомандировать в распоряжение ОПК как не подающего надежд на помощь в работе».* ГАЛО, ф. П-51, оп. 1, ед. хр. 119, д. 285, л. 12-13
Далее представим протокольную запись Юровского. «В связи с тем, что я считаю неправильной, грубой ошибкой той установке и методов проведения работ в районе на данный период, который дает РПК во главе с секретарем Олещенко, а именно, что на данный период работу проводить тем же методом и по прежним установкам, т.е. по мере проведения коллективизации не менее 50% (путем простой записи в коллектив и путем разъяснения) мы должны и будем в дальнейшем проводить раскулачивание, я прошу записать особое мнение в следующей редакции: «Что основой основ на данный период и методом проведения политики партии и ее ЦК является ликвидация кулака как класса и органически связанное с этим сплошная коллективизация бедняцко-батрацких и середняцких масс села, понятно, через широкую разъяснительную работу. Без ликвидации кулака как класса, забвении об этой основной работе, значит, смазывание решений ЦК ВКП(б) и ЦК ВКП(б)У, немыслимо проведение сплошной коллективизации. Кроме этого, категорически возражаю против постановления о привлечении к партийной ответственности тех товарищей, которые в связи со сплошной коллективизацией, обобществлением средств производства, семян достигли обобществления продуктивного животноводства и тем самым осуждением и в дальнейшем проведения этой политики». (Подпись).* ГАЛО, ф. П-51, оп. 1, ед. хр. 119, д. 285, л. 14
Делая выводы из представленных выше материалов, возьмем на себя смелость предположить, что давление на Беловодский РПК со стороны вышестоящих органов по поводу коллективизации и раскулачивания было немалым. В то же время райпартком имел на этот счет свою точку зрения, которую твердо и решительно отстаивал. Принципы этой позиции можно сформулировать так:
а) активная агитация бедняцко-середняцких масс за колхозы;
б) планомерная постепенная реквизиция у кулачества средств производства;
в) недопущение вызывающих массовое недовольство крестьян серьезных «перегибов».
Притом реквизиции должны были проводиться не только в рамках полученных инструкций и с соблюдением «ревзаконности», но и в зависимости от роста количества коллективных хозяйств. Очевидно, последнее было обусловлено реальной опасностью разрушения сельскохозяйственного производства в районе. Очень существенная перестраховка.
Тем не менее, как можно понять из представленных выше документов, ситуация в районе с началом массой коллективизации была очень напряженной. Такой точки зрения придерживается и Н.Ф.Дятченко в своей книге «Беловодск – прошлое и настоящее старинного города». Им приводится пример из воспоминаний жителей села Бараниковка о том, как там разгорелся бунт, для усмирения которого из райцентра был вызван отряд конной милиции. (Воспоминания об этом эпизоде хранятся в архивах Беловодского краеведческого музея).
О накалившихся страстях, касаясь теперь уж другого села, повествует и беловодский историк-краевед В.Деркуль.* «Исполнители и жертвы воли «вождя». «Вісті Біловодщини», 17 февраля 2010 года. Он цитирует выдержку из сообщения работника Старобельского отдела ОГПУ Егорова, рассказывающего о событии, происшедшем в Городище и по времени совпадающем с публикацией в центральных газетах статьи Сталина «Головокружение от успехов». (Напомним, статья была опубликована в «Правде» 2 марта 1930 года). В сообщении говорилось: «13 апреля 1930 г., в три часа дня, женщины численностью чел. 150 под руководством Татьяны Шкадиной (дочь кулака), Анны Михайловой (середнячка) и Прасковьи Овчаренко (середнячка) разобрали на так называемой «песчаной сотне» в артели им. Шевченко 50 шт. лошадей, 10 пар волов».
Подтверждает В.Деркуль и тот факт, что при раскулачивании кулакам припоминались обиды, нанесенные ими бедноте. Он пишет: «Ивану Баринину припомнилось, что батракам не заплатил за три года работы. Овсею Пащенко, – что в голодный 1921 год забирал имущество у бедняков за кусок макухи, Забирко, – что держал 5 батраков на голодном пайке и пр.»
В Государственном архиве Луганской области автором этих строк обнаружено несколько ведомостей по части сельских Советаов Беловодского района на семьи, подлежащие раскулачиванию и переселению «на выселки».* ГАЛО, ф. Р-1187, оп. 1, д. 1. (Списки семей, депортированных за пределы Украины, обнаружены не были; возможно, потому, что не ко всем материалам давался допуск). Но здесь необходимо отметить существенный недостаток исследуемых документов. Во-первых, в большинстве своем они не имеют даты составления, а во-вторых, по этим ведомостям зачастую невозможно точно определить: означают они показатели запланированного количества переселяемых людей или лиц уже переселенных. Хотя более вероятно, что списки эти являлись итоговыми.
Ниже будет представлена копия таблицы с указанием количества раскулаченных и выселенных за пределы сельских Советов крестьян Беловодского района, а также, какую тягловую силу они имели.* ГАЛО, ф. Р-1187, оп. 1, д. 1. л, 231 Стоит добавить, в графе «рабочие волы» по всем сельсоветам в таблице проставлен прочерк. То же самое можно сказать и о корове – ни одной семье иметь ее не разрешалось. Повозку же могла оставить себе любая семья.
Таблица № 1
С/Рада Чоловіків Жінок Коней
Литвинівська 34 47 2
Кононівська 15 15 -
Гармашівська 8 6 3
Волкодаївська 59 49 8
Кононівська 19 20 2
Лимарівська 26 30 7
Бараниківська 61 59 14
Зеликівська 46 56 16
Царівська 13 15 2
Н.Деркульська 7 7 1
Сеньківська - -
Брусівська 32 34 5
Городищенська 152 166 25
Біловодська І - - Виселків нема
Данилівська 15 12 -
Н.Бараниківська 28 21 -
Царівська 24 30
Біловодська ІІ 44 50 -
В комментариях к данной таблице указано, сведений от других сельских Советов не поступало. Дата составления документа не проставлена.
Некоторые данные о количестве раскулаченных хозяйств можно также получить из документа под названием «Ведомость про куркульські господарства в районі» от 21.ХІ.1930 г.* ГАЛО, ф. Р-1187, оп. 1, д. 1, л. 52 В итоговой его части сообщается: «Загальна кількість розкуркулених – 299; вислано за межі України – 88; залишилось в районі з правом користування землею – 1075 чоловік (211 семьи); виселків – 11, на 154 двори». Сведения о количестве лиц, депортированных за пределы Украины, в документе отсутствуют.
В этом же архивном фонде находятся списки раскулаченных хозяйств конкретно по каждому сельскому Совету Беловодского района (за исключением нескольких Советов).* ГАЛО, ф. Р-1187, о. 1, д. 1. л. 240 Представляем эти данные.
Таблица № 2
Селищна Рада Загальна кількість розкуркулених господарств Виселених за межі України
Гармашівська 7 3
Кононівська 9 2
Лимарівська 15 3
Ново-Лимарівська 2 -
Царівська 19 2
Шуліківська 8 1
Литвинівська
Брусівська 15 4
Копанська 5 3
Евсугська
Сеньківська 5 1
Ново-Олександрівська - -
Вовкодаєвська 20 4
Городищенська 47 16
Попівська 18 2
Данилівська 22 11
Трет’яківська 24 5
Ново-Деркульська 4 -
Н.Бараниківська
Бараниківська 33 12
Зеликівська 37 17
Біловодська І
Біловодська ІІ
Семикозівська 8 2
Разом 299 88
Давайте проанализируем эту таблицу. Вначале обратим внимание, что в ней отсутствуют сведения по нескольким сельским Советам, в том числе по Беловодскому І и Беловодскому ІІ. В то же время итоговые цифры раскулаченных хозяйств полностью совпадают с цифрами представленного ранее документа от 21.ХІ.1930 г. (Не совпадают на 1 ед. общие цифры раскулаченных хозяйств по спискам сельских Советов). Исходя из этого, можем предположить, на 21.ХІ.1930 г. количество раскулаченных хозяйств по сельским Советам, указанным в таблице, составляло именно такие цифры – 299 и 88. О том, что за пределы Украины было выслано 88 семей, говорится и в книге Дятченко. Но здесь возникает такой вопрос: Дятченко пишет, что в общее количество высланных за пределы Украины семей (88) входят 22 семьи из Беловодска.* Н.Ф.Дятченко «Беловодск – прошлое и настоящее старинного города». Луганск. 1993 г., с. 98 Однако, как мы видим, так быть не могло по той причине, что цифра 88 включает в себя лишь указанные в таблице сельские Советы с количеством высланных за пределы Украины семей. Высланные семьи Беловодских Советов будут выходить за рамки данной цифры. Поэтому, если сведения Дятченко верны и из поселка было выдворено 22 семьи, всего с Беловодского района в тех границах, в которых он существовал к моменту раскулачивания, было выслано как минимум 110 семей.
Но и это еще не все. В поданной выше таблице, кроме сведений за Беловодск, отсутствуют данные по Литвиновскому, Евсугскому и Нижнебараниковскому Советам. По ним в Луганском Госархиве обнаружены такие данные: по Литвиновскому раскулачено 34, по Евсугскому – 49 хозяйств.* ГАЛО, ф. Р-1187, оп. 1, д. 1, л. 179 Дата составления списков по Литвиновскому сельсовету – июнь 1931 года, по Евсугскому не указана. Также были обнаружены данные о количестве высланных за пределы территории Беловодского ІІ Совета – 18 семей.* ГАЛО, ф. Р-1187, оп. 1, д. 1, л. 153. Дата составления списка – 13.ІІ.1931 г.
Относительно оставшихся Советов, воспользуемся публикацией Дятченко. Он пишет, по Нижнебараниковскому Совету было раскулачено 41 хозяйство, по Беловодских І и ІІ также 41. (По Евсугскому Совету приводит цифру в 51 хозяйство).* Н.Ф.Дятченко «Беловодск – прошлое и настоящее старинного города». Луганск. 1993 г., с. 96-97
Дополнить эти сведения поможет историк Деркуль. В упомянутой выше статье он приводит данные, что по Нижнебараниковскому сельсовету было раскулачено 42 хозяйства, по Евсугскому – 51, по Беловодским І и ІІ – 59. (Серьезное расхождение с Дятченко имеется лишь по Беловодским Советам – на 18 хозяйств).
Исходя из наведенных выше данных, можно предположить, что из раскулаченных хозяйств Литвиновского, Евсугского и Нижнебараниковского сельских Советов часть семей могла попасть в списки подлежащих к выселке за пределы Украины. Поэтому цифра 110 семей, скорее всего, не является окончательной. И последнее. По воспоминаниям бывшей жительницы села Шуликовка Лысак Галины Матвеевны, публикуемым в настоящей книге, из их села было выслано за пределы Украины 8 семей. В то же время в таблице № 2, которой мы пользуемся, указано всего одно хозяйство. Следовательно, данные, представленные в таблице, также могут быть неполные.
Но если предположить правдивость хотя бы той колонки таблицы, где указано общее количество раскулаченных хозяйств, то можно попытаться определить общее их число по району. Добавив к указанной в таблице цифре 299 количество хозяйств, не отмеченных там сельских Советов, получаем – по одним расчетам 464, по другим – 485 крестьянских хозяйств. Такое расхождение в цифрах, кажется, имеет объяснение. Дятченко в своей книге пишет, что первоначально по Беловодскому району было определено к раскулачиванию 462 хозяйств, но затем в отношении 21-го районной комиссией по проверке законности раскулачивания было признано, что они были раскулачены неверно.* Н.Ф.Дятченко «Беловодск – прошлое и настоящее старинного города». Луганск. 1993 г., с. 96-97, ссылка ГАЛО ф. Р-1187, оп. 1, д. 1, л. 6-30 Но если Дятченко несколько ошибается (могло быть и так, ведь некоторые документы о раскулачивании не имеют дат) и первоначально было определено не 462 хозяйства, а 485, то, отняв от этой цифры 21, у нас и получится показатель 464 раскулаченных хозяйств.
В заключение стоит добавить, раскулачивались и высылались семьи крестьян за пределы Украины и позже указанной в таблице даты.
Первый этап раскулачивания на Беловодщине был произведен летом и осенью 1929 года. В эту группу попали те из кулаков, кто жил в добротном доме, пользовался наемной рабочей силой, имел мельницу или молотилку, держал по несколько пар рабочей худобы и т.п. Крупное их имущество: дом, хозяйственные постройки, тягловая сила, сельхозинвентарь передавалось в образовывающиеся колхозы, мелкое пускалось «с молотка». Семьи раскулаченных в большинстве случаях были отправлены на Соловецкие острова.
Касаясь семей первых пострадавших, можно назвать крестьян села Бараниковка – Никиту Ивановича Горбанева и Семена Наумовича Старунова. По свидетельству И.А.Шаповалова, чьи воспоминания хранятся в Беловодском краеведческом музее, последний был самым богатым человеком села.
Возможно, в первую партию попали и крестьяне-единоличники Беловодска П.М.Нечай и Г.А.Зинченко, а также крестьянин села Городище И.Г.Калашников, которые были выслан за пределы Украины постановлением Особого совещания при Коллегии ОГПУ УССР от 16 августа 1929 года.* Книга «Реабілітовані історією». Луганск, 2005 г.
Вторая, самая мощная волна репрессий, прокатилась в феврале-марте 1930 года, после издания упомянутых ранее директив ЦК и ОГПУ. Теперь в списки к раскулачиванию могли попасть даже те, кто имел пару волов да одну лошадь.
К концу первой декады марта погром зажиточных хозяйств Беловодщины был в основном завершен. Те из мужчин, чьи семьи подлежали высылке за пределы Украины и кто не успел скрыться, были арестованы и содержались под стражей. Тогда же, в марте, был организован большой обоз в составе гужевого транспорта для отправки людей на железнодорожную станцию Чертково.* Точной даты отправки обоза установить не удалось, но то, что это произошло в марте, подтверждает житель Беловодска А.Д.Нестеренко, а также бывшая жительница Бараниковки Р.И.Луценко (Старунова), чьи воспоминания хранятся в Беловодском краеведческом музее. Происходило это одновременно по всем селам. В одну бричку грузились женщины и дети, в другую укладывалась поклажа. Мужчинам разрешено было присоединиться к своим семьям на заключительном этапе. В сопровождении конной милиции обозы прибывали в Беловодск, а затем вся валка была препровождена в Чертково. (Из Нижней Бараниковки, Бараниковки и Зеликовки обоз направился к железной дороге прямиком). В Чертково заседала комиссия, которая устанавливала «законность» раскулачивания. По ее решению несколько семей из Беловодского района было возвращено обратно. Остальных погрузили в товарные вагоны и под конвоем отправили кого в северные области России, кого на Урал, кого в Сибирь, кого в Казахстан.
Для ознакомления с судьбами нескольких раскулаченных семей воспользуемся запасниками Беловодского краеведческого музея.
О семье крестьянина села Бараниковка Старунова Федора Анисимовича оставила воспоминания его внучка Р.И.Луценко. Свидетельница пишет, родилась она по дороге на Север, которая для их семьи по времени растянулась более чем на два месяца. По рассказам родителей, знает, в ту весну хозяина усадьбы с сыном, беременной невесткой и другими детьми погрузили на повозки и привезли сначала в Чертково, а затем, поездом, они были отправлены в Вологду. Там в каком-то сарае, укрытом ветками, в лужах воды переселенцы находились два месяца, после чего их конвоировали дальше – в Архангельскую область, в тайгу. Жилья не было, рубили лес и сами строили бараки. Все ценные вещи им пришлось обменять на продукты у местных жителей. Чтобы как-то выжить, люди летом раскорчевали лес, начали сеять рожь, картофель, капусту, репу, брюкву. Зимой мужчины валили лес и сплавляли его по реке в сторону Архангельска. Ее дед был мастером на все руки. На Севере он начал катать валенки, шить сапоги и полушубки, чем семья и выживала. Сняты со спецучета они были только через пять лет. В Украину мать привезла детей в 1944 году, а вскоре разрешили вернуться и главе семейства.
Коснемся судьбы еще одной семьи, проживающей до раскулачивания в селе Зеликовка. Ее главой был единоличник Пащенко Овсей Епифанович (о нем упоминалось ранее). В музее на него имеется целый ряд документов. По справке, предоставленной из спецлагеря Архангельской области, куда он был выслан, его семья состояла из двенадцати человек. Шестеро из них попало на Север, столько же – осталось дома. В личной карточке Пащенко, хранящейся в архивах лагеря и составленной, очевидно, с его слов, указано, что до раскулачивания он имел 16 десятин земли собственного надела и 30 – арендовал. Налога заплатил в 1928 году 314 рублей, хлеба сдал – 400 пудов (6,4 т или 1,4 ц с каждой десятины. – В.Л.) В 1929 году налог составил 229 рублей, хлеба сдал – 540 пудов (8,6 т или 1,9 ц с каждой десятины. – В. Л.). Плюс к тому заплатил самообложения 115 рублей.
Из хозяйства имел: дом – 1, лошадей – 1, коров – 1, быков – 2 пары, овец – 13, свиней – 2. Также имел одну косилку рядовая и веялку. Наемным трудом не пользовался. В 1926 году значился председателем сельского Совета. Два сына, Василий и Григорий, были взяты на работу в ЧК.
Однако в полит. характеристике на этого человека сведения поданы несколько иные. Там представлена выдержка из постановления общего собрания колхозников бедняцко-середняцких слоев населения Зеликовки от 08.03.1930 г., заверенная председателем Беловодского РИК Журавлевым. В документе, в частности, говорится, Пащенко после революции имел 36 десятин собственной земли и 30 арендовал. Быков имел 6 пар, лошадей – 5, коров – 6, молодняка – 18, овец – 60 голов. Далее подчеркивается, в голодном 1921 году он за кусок макухи забирал у бедняков их скудное имущество. Для работы в хозяйстве привлекал трех-четырех наемных работников. С началом раскулачивания, летом 1929 года все его имущество было продано в счет хлебозаготовок.
И в третьем документе, справке УВД по Архангельской области, представленной в 1992 году, говорится, сведений о дальнейшей судьбе О.Е.Пащенко у них нет. Что касается его родственников, отмечается, один из его сыновей в 1942 году был призван на фронт, другой сын, невестка и две дочери в начале Великой Отечественной войны были сняты с учета на том основании, что им исполнилось по шестнадцать лет.
Кроме тех семей, которые были раскулачены и отправлены за пределы Украины в марте 1930 года, отправлялись на спецпоселения с Беловодского района семьи и позже. Об этих фактах, а также о некоторых других случаях раскулачивания возьмем данные из книги «Реабілітовані історією» (Луганск, 2005 г.).
Две семьи села Зеликовки, В.И.Журавлева и С.Е.Зелика, были определены к выселке постановлением Особого совещания при Коллегии ГПУ УССР – одна от 2-го, другая от 9-го апреля 1930 года. А почти через два месяца после них была выслана семья жителя Бараниковки Г.А.Меженского.
Присутствуют в названной книге факты и о более поздних сроках выселки. К таковым относятся решения о депортации семей крестьян-единоличников села Бараниковка М.Ф.Козленко и О.Г.Крымцева, а также регента сельской церкви того же села Я.И.Карпенко, датированные 25, 29 и 26 декабря 1930 года, соответственно. Их земляк Б.Ф.Кравцов был определен к выселке постановлением от 4 января 1931 года. Следовательно, выселения проводились и в 1931 году.
Некоторым крестьянам, попавшим в самые первые списки к переселению в отдаленные регионы страны, срок выселки определялся в три года. Однако по его окончании многим из них было добавлено еще столько же. Так, например, поступили с членами семьи Г.А.Зинченко, которому за две недели до окончания срока, в августе 1933 года, тем же судебным органом, что и прежде, было присуждено еще три года. Но здесь необходимо отметить: случилось это как раз в период массового голода, который бушевал, если не сильнее всего, в Украине; поэтому нельзя с уверенностью сказать, что для этой семьи в тот момент было хуже…
Некоторых глав семейств, успевших скрыться, разыскивали, и они тоже попадали на Север. Так случилось с бывшим жителем села Нижняя Бараниковка Задорожним Онуфрием Ивановичем (он же Дреев Федор Минаевич, 1896 г.), работающим до ареста на строительстве железнодорожной магистрали Москва–Донецк и проживающим в поселке Станично-Луганское. Постановлением Особого совещания при Коллегии ГПУ УРСР от 9 апреля 1933 года он был депортирован за пределы Украины.
Касаясь фактов выступлений крестьян против проведения коллективизации, о которых упоминается в публикациях Дятченко и Деркуль, а также убийств председателя Нижнебараниковского сельсовета С.Л.Савченко и милиционера Яковенко, можем добавить следующие. В селе Бараниковка по обвинению в контрреволюционной деятельности 21 октября 1929 года был арестован А.Г.Лободенко. Однако уже 25 октября за отсутствием состава преступления он был из-под стражи освобожден. В селе Нижняя Бараниковка постановлением Особого совещания от 1 октября 1929 года был осужден к шести месяцам лишения свободы крестьянин-единоличник О.Т.Лукьянцев (1875 г.); его сын О.П.Лукьянцев был выслан за пределы Украины постановлением от 26 февраля 1930 года. В то же время другой единоличник этого села, А.В.Козюкало (1883 г.), судебной «тройкой» при Коллегии ГПУ УССР 5 апреля 1930 года был осужден к 10 годам лишения свободы.
В отношении села Городише точных данных, был ли кто-либо осужден за открытые выступления, происшедшие там 13 апреля 1930 года («песчаная сотня»), у нас нет. Двое крестьян-единоличников того села были осуждены накануне названных событий. Это – Д.К.Журавлев, который постановлением Особого совещания при Коллегии ГПУ от 24 января 1930 года был осужден на три года лишения свободы (по истечении этого срока ему добавили еще пять лет) и В.И.Коновалов, осужденный тем же судебным органом 7 апреля того же года сроком на пять лет. А через год, 23 апреля 1931 года Беловодским народным судом сроком на полтора года был осужден еще один крестьянин-единоличник села Городище П.К.Овчаренко. Это те сведения, которые у нас имеются.
Далее о тех, кто был выселен за пределы сельских Советов на «выселки». Таких поселений, как указывалось выше, должно было быть организовано в районе 11 на 154 двора. Хотя этим семьям и предоставлялась для обработки и земля, и пастбища, но посмотрим, как это выглядело в действительности. Обратимся к документам Луганского Госархива. В одном из них, где Беловодский райисполком, пользуясь циркуляром Наркомземдел УССР, дает рекомендации сельским Советам, читаем: «Відвід землі треба проводити на віддалених і найнеродючиших ділянках, з урахуванням якості ґрунту, віддаленість від пунктів збуту». И ниже прямо указывается: «на солонцях». В этой связи хочется сказать следующее. В украинской речи существует такое выражение как «на теренах рідної землі». Так вот, одну из ведомостей с данными о раскулаченных по горькой иронии судьбы ее составитель обозначил: «Куркульский виселок на терені». И как здесь не вспомнить разговор с Дяченко Екатериной Михайловной (1926 г.), из села Плугатарь Беловодского района (книга «Вам время выпало лихое»), где она рассказывает, как ее с матерью и маленькой сестрой, погрузив на подводу, вывезли в Волчий яр, «в терни».
По документам Луганского Госархива, по Городищенскому сельсовету на «выселок» «Водяное» переселялось 31 человек, по Гармашовскому в урочище «Яр Майданний» (если автор правильно прочел название) должны были переселиться 5 семей, в количестве 21 человек.* ГАЛО ф. Р-1187, оп. 1, д. 1 (номер листа автором случайно упущен). Так же точно были расписаны и все остальные «выселки». Жильем, стройматериалами, домашней живностью, запасом продуктов, даже водой, вывозимые в голую степь люди не обеспечивались. О тягловой силе сведения были приведены в таблице. Количество пахотной земли предоставлялось по едокам, а также по другим критериям. Скажем, выселенные за пределы Кононовского сельсовета 9 семей (30 человек) получили на «выселке» немногим более 23 дес земли. 12 семей Лимаревского Совета получали 60 дес земли. По Брусовскому Совету Лысак Олекс. Петрович на 12 членов семьи получил 8,06 дес. По другим сельсоветам на 8 едоков нарезали 6 дес, на 3 – 3 дес, на 6 – 4,5 дес, на 2 – 3 дес земли.
Некоторая часть раскулаченных семей смогла все же остаться в селе, расселившись по родственникам либо знакомым. Приведем такие данные. На 20.ХІ.30 г. из Гармашовки переселились на «выселки» 3 семьи, 3 – проживали в селе; из Шуликовки переселилось 7 семей, 2 – проживало в селе; из Царевки переселилось 15 семей, 4 – проживало в селе; из Третьяковки переселилось 16 семей, 8 – проживало в селе; из Бараниковки переселилось 16 семей, 3 – проживали в селе.* ГАЛО, ф. Р-1187, оп. 1, д. 1. л. 241
Тем же семьям, которым не удалось «зацепиться» в селе и которых вывезли в голую степь, оставалось либо рыть землянки и ожидать голодной смерти, либо уходить на рудники, в совхозы, конезаводы. В большинстве случаев на работу людей там принимали. Хотя позже некоторые главы таких семейств были арестованы и осуждены.
Ничего доброго не предвещало оставаться в селе и тем семьям, которые были полностью разорены и ограблены комиссиями по раскулачиванию. Возможно, со временем у них что-нибудь и изменилось бы к лучшему, но здесь нагрянул массовый голод. В 1932-1933 годах многие члены семей раскулаченных умерли с голоду. Приведем такой факт. По заявлению Ярышевой Анны Митрофановны (1911 г.), которое хранится в Беловодском краеведческом музее и что подтверждается другими свидетелями, в период коллективизации в селе Брусовка была раскулачена семья ее отца Ярышева Митрофана Самоиловича, состоявшая из тринадцати человек. У них было забрано три пары волов, три лошади, две коровы и пасеку. Остальное имущество было разграблено соседями. Однако из дому их не выселили. В 1933 году ее дедушка, бабушка, отец, мать, три сестры, а также все члены семьи брата отца, проживающей с ними под одной крышей, умерли с голоду. В заявлении указано, в живых осталась одна она.
Краткие выводы
Наверное, многие задаются себе вопросом: как могли местные власти допустить такую жестокость при раскулачивании? Разве не было понятно, что, забирая у людей все, те обрекались на голодную смерть? Сложно дать ответ на такой вопрос. Несомненным здесь является одно: все члены семьей, подлежащих к раскулачиванию, уже заранее, по вине Сталина и Политбюро, были поставлены вне закона, отчего каждый сегмент пирамиды власти мог действовать по своему усмотрению. Ни защиты, ни какого-либо наказания за чинимый произвол в отношении исполнителей предусмотрено, в общем-то, не было.
Другая причина такого отношения к зажиточным крестьянам могла заключаться в том, что в комиссиях по раскулачиванию нередко присутствовали совершенно необразованные люди. Притом иногда до такой степени необразованные, что трудно поверить. Интересными в этом роде являются воспоминания С.П.Важговского – бывшего чрезвычайного уполномоченного Донецкого обкома партии в селе Третьякова Беловодского района, направленного туда весной 1933 года «для выравнивания ситуации с перегибами». (Воспоминания будут поданы в одном из следующих разделов). Важговский, прибыв в село и ознакомившись с обстановкой, вынужден был разъяснять местным активистам, что лозунг «ликвидация кулачества как класса» не означает истребление людей с помощью голода. К сожалению, мы не можем заглянуть в души тех, кто занимался раскулачиванием, но очень похоже на то, что многие из них такую установку понимали в буквальном смысле.
Следующей причиной могло быть то, что исполнителями воли диктатора были представители еще недавно голодного и униженного класса, который действительно поднялся с самих низов. Может, потому ненависть этих людей ко всякому богатству и его обладателям часто не знала границ.
И последнее. Как мы знаем, революция 1917 года, и особенно вспыхнувшая в результате нее гражданская война, были очень жестокими. Множество людей сделались между собой непримиримыми врагами. И вот не прошло и десятка лет, как объявлена новая борьба с врагами социализма. Не могли прежние страсти так быстро остыть! К тому же этот класс бедных и голодных он ведь продолжал существовать и после… Приобретя некоторые политические права, – хлеба вдосталь бедняк отнюдь не наелся. А участвуя в раскулачивании, можно было кое-чем и поживиться… Так кого ему было жалеть: свою семью или семью ненавистного кулака? Вопрос риторический.
Таким образом, перечисленное выше, безусловно, могло наложить свой отпечаток на поведение людей в эпоху индустриализации и коллективизации. Но если взглянуть на все это с других позиций, то никто не может сказать, как бы вели себя по отношению к большевикам и бедноте контрреволюционные силы, победи они в гражданской войне или случись переворот позже. Очень может даже быть, что их террор был бы еще «похлеще»... Пример тому – кровь беловодчан, выступивших в 1918 году против белоказаков, приверженцев старого строя. Сотни человек, в том числе дети, женщины, старики, были зарублены казаками.
Поэтому, хоть с наших позиций раскулачивание и выглядит вопиюще антигуманным актом, для того времени такая форма классовой борьбы не являлась чем-то исключительным. Как говорит украинское радио: «не треба міряти минуле міркою нашого часу». Постараемся следовать этой формуле.