Это были те времена, когда Кутузовского проспекта еще не было, а была Большая Дорогомиловская улица, плавно переходящая в Можайское шоссе.В этом месте когда-то стояла застава для сбора подорожных денег. Поэтому последняя остановка троллейбуса №2 - «Застава».
Дома вдоль Можайского шоссе по той и другой стороне были ведомственными. Эти дома - многоподъездные и не очень - тянулись парадной цепочкой вдоль тогда ещё только начинавшегося широкого пути, который впоследствии получил название Кутузовского проспекта. Широкая часть от Киевского вокзала продолжалась до Поклонной горы, постепенно утрачивая помпезность и сужаясь по мере приближения к Ближней Сталинской даче. На эту тему четверо друзей (Валерий Куничкин, Александр Черенков, Борис Соболев, Павел Френкель) – каждый по строке, несколько позже происходивших событий сочинили стишок:
Я иду по большой дороге…
Мне навстречу везут навоз…
Я хочу, чтобы эти дроги
Заменил электровоз.
Большая дорога это - Можайское шоссе, дроги с навозом были на Извозной улице и иногда выезжали на шоссе, электровозы начали ходить по Киевской железной дороге.
Тем не менее, продолжим нашу историю, которая совершенно невозможна без описания среды, где она происходила…
Парадные цепочки домов с той и другой стороны шоссе прятали за собой море деревянных доходных домов позапрошлого века, бараков и халуп. Например, за нашим домом располагался двадцатиквартирный деревянный бывший доходный дом. Его фасад смотрел на улицу с булыжной мостовой.
Эта улица недаром называлась Извозной (я бы назвал её «Навозной»). На ней в прошлом, да и в момент происходящих в рассказе событий обитали извозчики. Они проживали и в указанном доме. К моменту появления парадного обрамления шоссе в виде престижных зданий, извозчики, конечно, уже были в меньшинстве по отношению к другому контингенту жильцов. Однако ещё часто можно было видеть в неведомственных дворах телеги и битюгов. Эту картину иногда можно было наблюдать и из двора нашего дома. Дом с Извозной и наш сталкивались дворами. Чтобы отделить престиж от «навозности», двор были разделен металлической кованой оградой.
Конечно, эта ограда была препятствием только для взрослых. Мальчишки и девчонки запросто ныряли между прутьев туда и сюда, сокращая дорогу на рынок или в школу или ещё по каким надобностям... Это были те времена, когда по дворам ходили стекольщики, старьевщики, продавцы леденцов и всякой всячины для детей и взрослых, цыгане и цыганки, и вообще разные торговцы и проходимцы.
Мальчишкам, конечно, были интересны всякие пробковые пистолеты, стреляющие ключи и прочая ерунда, среди которой бывало, продавали ТТ, наган или «смит энд вессон». Конечно, мог попасться и браунинг, и парабеллум – эхо недавней войны. Расценки, прямо скажем, были довольно божеские…
Например, ТТ можно было купить за десятку вместе с запасной обоймой. Ну, маузер стоил двадцатку, и обычно без патронов. «Смит энд вессон» без патронов стоил трешку, а наган можно было купить за пятерку. Надо прямо сказать, что приобретение оружия было не только моей заветной мальчишеской мечтой. Мы с другом (Валеркой) не раз обсуждали подобные перспективы. Ясно было одно – надо копить деньги… С третьего по пятый класс от родительских гривенников и двугривенных на мороженое и семечки скопилось пять рублей.
Эти монеты мне удалось в нашей парикмахерской (она была в соседнем доме) обменять на одну синенькую бумажку. Теперь я всё время был во дворе при деньгах, дожидаясь оказии, которая поможет осуществить мечту.
Здесь, немного вернувшись назад, следует сказать, что наша дворовая компания состояла не только из ребят нашего дома, моих ровесников или чуть старше, которые почти все учились со мной в одной школе. Она состояла ещё и из ребят соседнего через кованый забор дома. Те, конечно, разительно отличались от нас - детей чиновников. Они были дети извозчиков, дворников, водопроводчиков, шоферов и другого рабочего люда. Ну, а кроме рабочих, в этом доме обитали и дети из семей уголовников.
Последних - то родителей, а то и их детей отправляли в места не столь отдалённые. За забором часто случались пьяные дебоши, кровавые драки, в которых часто принимали участие все обитатели – от мала до велика. Почти не было недели, чтобы в соседнем доме МУР(Московский Уголовный Розыск) не устраивал облав, забирая оттуда, то одного, то другого хулигана, или уголовного субчика. Было такое впечатление, что количество беспорядка в этом доме ничуть не уменьшается, потому что облавы продолжались с завидной регулярностью.
Предводителем пацанов другой половины «общего» двора был парень по прозвищу Кабан. Это была колоритная фигура. Летом он ходил в тенниске, галифе, хромовых сапогах и кепи. На одной руке у него было выколото «Вова», на другой – «Не забуду мать родную», на каком-то пальце красовалось наколка кольца.
Иногда поверх тенниски он был в пиджаке не по размеру, обязательно кепка и в зубах папироса… Зимой Вова ходил так же, но тенниску сменяла тельняшка, поверх которой был ватник, на голове красовалась мышиного цвета ушанка, а галифе и сапоги оставались теми же, в зубах опять папироса. Это был «Север», согнутый пополам на манер самокрутки. Кстати сказать, за забором все отличались тем, что уже давно курили.
Вот с этими ребятами мы поначалу не ладили, а потом как-то в силу того, что пришлось давать отпор соседним дворам, наладились какие-то дружеские отношения. Вражда ушла, и все стали прибегать к помощи друг друга для решения тех или иных пацанских дел.
Так вот с этой пятеркой в кармане, барражируя по двору, я наткнулся на Кабана, с которым поделился своей мечтой. Он вошёл в моё положение
и сказал, что как только оказия с оружием созреет, он направит торговца ко мне.
При этом он поинтересовался, есть ли у меня деньги на такое приобретение. На что я гордо заявил, что на наган пятёрка найдётся. Тогда мой собеседник улыбнулся:
- Слушай, друг (я был польщён – ведь Кабан был старше меня на три года), ты щас… ведь не берёшь наган… Мне позарез нужна твоя пятёрка. Папаша пропил все наши семейные деньги, - сказал он, покуривая и пожёвывая свою папиросу. - Теперь нам с матерью и жрать нечего. Хоть хлеба купить и молока, папирос.. Выручай, одолжи пятёрку для поддержания наших угасающих сил, а?
Я был очень «опытен» в денежных делах, поэтому строгим деловым голосом спросил:
- Когда вернёшь?
Прямо глядя на меня, вынув изо рта папироску, он сказал:
- С.кой буду, если через два дня, как из школы придёшь, - тут и я с пятёркой…
Я про себя ещё подумал: «А откуда он знает мой адрес? И как он пройдёт консьержку в нашем доме?». Но спрашивать не стал, решил, что это его дело, коль он обязался вернуть деньги послезавтра, как приду из школы.
Правда, откуда он знает, когда я приду из школы?
Подвесив все эти вопросы в воздухе, и перекинув их в подвешенном виде на авторитете Кабана, я, скрепя сердце, отдал ему пятёрку.
Надо сказать, что судьба этих собранных мной денег меня, конечно, очень занимала. Я мучился от того, что они могут быть потеряны для меня навсегда. И плакала моя мечта… Пройдет опять не меньше двух лет, прежде чем я соберу такую сумму.
Уйдя в школу в день возврата денег, я просто места себе не находил и вроде даже с лица спал, как сказал мне мой закадычный друг Валерка, которому я на уроке географии проигрался в пух и прах в морской бой.
- Ты чего-то, Сань, сегодня не в себе…
И тогда на перемене я ему поведал эту историю. Вот, мол, дал «Кабану» пятерку взаймы до сегодняшнего дня после школы.
Валерка сочувственно сказал:
- Да, теперь ты эту пятерку только и видел…
Мне стало обидно за себя и за «Кабана». И я сказал, что «Кабан» – человек чести. Сгущая краски, добавил, что скорее, кого-нибудь ограбит и чего-нибудь стащит, но пятерку мне сегодня вернет. На что мой лучший друг сказал:
- Посмотрим, посмотрим…, а коль ты уж так уверен, так чего переживаешь? Считай, что пятёрка опять уже у тебя в кармане.
Как уроки закончились, мы с ним помчались домой. И когда перебежали Можайское шоссе к дому, то увидели, что возле парикмахерской, в которой мы всегда стриглись под бокс, толпятся какие-то люди в штатском и милиция.
Конечно, мы не могли пройти мимо и поинтересовались. На что какой-то дядька в кепке и тёмно синем драпе сказал:
- Валите отсюда, пацаны… Ограбили вашу парикмахерскую!
С этой ужасной новостью мы отправились по домам, чтобы «обрадовать» матерей.
Придя домой, еще не успев переодеться из школьной формы, я тут же стал рассказывать матери про ограбленную парикмахерскую. Моя мамуля, выслушав меня, сказала:
- А чего искать-то, кто ограбил? Ясно, что из соседнего дома через двор.
На этих её словах раздался звонок в дверь. Я ее открыл и увидел «Кабана» в его традиционном зимнем виде. Он протягивал мне пятерку со словами:
- На, Сань, возьми, очень выручил…. Я там сказал одному барыге насчет пушки, так что жди…
Я стал приглашать его в дом, на что он ответил:
- Извини, спешу, недосуг – и исчез.
Как он прошел мимо консьержки, осталось тайной, но пятёрка опять была в моем кармане. Осуществление моей заветной мечты - не за горами.
Мама спросила:
- Кто приходил?
-«Кабан», его Володя зовут - из дома напротив.
- А что ему было надо?
Я, конечно, скрывал, что у меня была пятерка накоплений.
- Да, хотел спросить, как записаться в авиамодельный кружок в доме пионеров.
- Вот такие спрашивальщики ходят, а потом квартиры грабят. Может, он и парикмахерскую «взял»?
На что я ей сказал:
- Ты что, мам, он – человек чести.
- Ладно, садись обедать. Я тебе не советую с ним дружить.
- После обеда я погулять пойду.
- Уроки сделаешь, - и пойдешь. А если, как в прошлый раз, будешь тянуть до вечера, то без тебя «Кабаны» во дворе обойдутся. Тоже мне, прозвище, как будто у нас тут свинарник!
В связи с ограблением парикмахерской и большим желанием выйти во двор, чтобы поделиться новостями или узнать: что и как, - через два часа я уже сделал все уроки и отчитался матери. Она была удивлена:
- Да, если парикмахерские будут грабить каждый день, то ты станешь отличником.
Я быстро накинул пальто, нахлобучил кепку и рванул во двор.
Там встретился с Валеркой, который, оказалось, сегодня тоже сделал уроки в ударном темпе. От него узнал новость, которая меня ошеломила.
Кабан арестован за ограбление парикмахерской.