Как говаривал один мой старинный знакомый - власть слаще
секса. Власть, как известно-это возможность навязать свою волю,
управлять или воздействовать на людей с помощью права, насилия,
авторитета. А средства-самые разные. Это может быть просьба,
высказанная на ушко или приставленный к горлу нож. Признаюсь -
это поведал мне интернет.
Я же - о власти уборщиц, этой иллюзорной власти, которой
они зачастую упиваются. Понятно,что это представители
малоквалифицированного труда. Но я уважаю и их самих и их
труд, как и всякий другой. Я всегда вежлива и выдержанна с ними.
А вот они...
Выпало мне недавно сопровождать сестру в областную
больницу на глазную операцию. Днем я находилась в отделении,
ночью же в пансионате при больнице. Сестра моя -человек
пожилой и не совсем здоровый. После инсульта у нее шаткая,
неуверенная походка.
Женская палата...После операции поочередно больных
вызывают на осмотр к врачу. Женщины несколько возбуждены,
ведь сейчас предстоит снятие повязки, радость от увиденного
разноцветного мира или печаль от не очень хорошего результата.
Кто-то уже возвратился, лежит на кровати с радостным лицом.
то-то еще напряженно ждет.
В палату важно заходит санитарка с ведром и шваброй.
Начинается уборка. Кто лежит - так уж и лежит, кто должен
вернуться, терпеливо ждут в коридоре. Уборка закончилась,
санитарка переходит в другую палату. Женщины, подождав
высыхания пола, заходят, обмениваются ощущениями. Дают
друг другу советы, успокаивают не очень довольных
результатом. Кто-то захотел пить, кто-то идет вымыть руки.
Тем временем, наша санитарочка, проходя мимо, заходит снова
в палату, вглядывается в пол и начинает вопрошать:
- Кто оставил следы на полу? Просишь их, просишь не
ходить по мокрому полу! При этом она подходит к каждой,
вглядывается в глаза. Доходит даже до того, что смотрит
подошвы тапок, сравнивая их с увиденными следами.Все молчат,
никто не чувствует себя виноватой.
- Дома так, наверно, не поступаете!-продолжает она.
А здесь только и грязнят, только и мусорят. Конечно, не
вам же убирать!
-Гляньте на них! - обращается она к вошедшей медсестре.
Снова берет швабру и трет пол, шумя, ударяя ей о ножки
кроватей, сотрясая их! Когда выходит, молчание сохраняется
долго. Следы на полу оставляют и неприятные следы в душе.
На следующий день люди выходят из палаты всем составом, а
после уборки сидят в коридоре долго, боясь войти.
В день выписки моей подопечной я завтракала в
пансионате. Только куснула свой любимый бутерброд с сыром,
на карниз опустился голубь, прилетевший с сосны,и начал
пристально глядеть на меня голодными глазами. Я почти
подавилась. Да и невозможно есть, когда на тебя глядит
голодный. Тем более я трепетно отношусь ко всему живому:
голодный-накормить! Замерзший-обогреть! Подшефных кошек и
голубей в родном городе у меня всегда много!
Я открыла окно и раскрошила кусочек хлеба, гость мой
активно начал клевать. Я ему подмигнула и свою трапезу
продолжала уже спокойно. Я знаю, многие бы не одобрили меня.
Очень много ненавистников этих птиц, я получаю оскорбления
при их кормежке. Но по-другому я не могу, понимаете? Я только
тогда спокойно могу жить, когда я покормила птиц или белок в
парке под своими окнами.
- Это что еще такое? - раздался гневный голос уборщицы.
Нельзя открывать окна! И этим паршивым голубям пора уже сдохнуть!
Я снова подавилась. Она вошла так неслышно.
-На улице холодно, я все окна затыкала, сами же будете
мерзнуть! Вам бы только напакостить!
Да, выпало при открывании окна два кусочка ваты, но окна
открывались и до меня. Я пробовала несмело защищаться.
Торопливо закончила завтрак. Вещи были уже сложены.
Грозная дама начала уборку с туалета. Там она от души
гремела ведрами!
- Что мусору-то столько?
- Так нас пятеро же все-таки в комнате.
- Пятеро, а как двадцать! Убирай тут за ними! Дома, небось,
так не мусорите!
- Да и здесь стараемся порядок соблюдать, даже больше,
чем дома. Все обычно, нормально. Все ваш труд уважают,-спокойно
парировала я, надевая пальто.
- Да знаю я вас всех - вам бы только намусорить.
Я лихорадочно засунула одноразовую посуду, использованные
салфетки в сумку, уже не решаясь бросить их в мусорное ведро.
-До свидания, извините, если что не так.
-Да что мне ваши извинения! Убирай тут за ними...
В отделении сестра моя сидела уже приготовившись к уходу.
Дело было за малым-дождаться сестру-хозяйку, сдать постель,
получить квитанцию на получение одежды в раздевалке. Мы спешили
на автобус, они в наш городок ходят нечасто.
Пришла важная, средних лет, очередная начальница. Наша судьба
очень зависела от нее. Я бросилась с просьбой, на что она
выразила недовольство:
- Переодеться не дадут.
-Автобус ...- несмело начали мы.
-У всех автобус!
Больной человек с костылями и повязкой на глазу, довольно
пожилой, не изменил порядок ее действий. Переодевание в
спецодежду заняло времени немало. Не было бы должностным
преступлением выполнить нашу просьбу и без форменного одеяния.
Это же не хирург без стерильной одежды! Наконец, пересчитав
простыни, убедившись в наличии полотенца, она вынесла нам
квитанцию, несколько задержавшись с ней у телефона.
В гардеробе, не сразу, но одежду получили относительно
быстро. На автобус мы успели. Боже мой, как я устала от
всех больничных "начальниц"!
Какие они были все важные! Они одинаково грубо разговаривали
с больными - учителями, врачами, инженерами! Все равны для них.
Все в халатах,одинаково растерянные в новой обстановке,
переживающие за болезнь свою, операцию, исход. Вот уж где в
полной мере можно проявить свою, хоть мизерную, но власть!
Видимо, этот неблагодарный труд требует этой власти и
компенсирует его издержки...
Фото автора