ПРОКЛЯТИЕ РОГНЕДЫ. Книга 1. Глава 13.
КОНЕЦ СОЛОВЬЯ РАЗБОЙНИКА
Рогнеда, вместе с Изяславом была отправлена в Полоцкое княжество, которое отец отдал Изяславу в удел. Для сына и Рогнеды Владимир основал город Изяславль, ныне существующий в Земле Белорусской, как Заславье.
Но она вернулась в Киев и Владимир дал ей терем, но при этом усилил собственную охрану.
Теперь у Рогнеды был отдельный терем. Князь приказал построить его для неё, а саму её строго настрого приказал не пускать в княжий терем, опасаясь, что она убьет его.
Там, в отдельном тереме, где жила Рогнеда, служанка княгини ждала у черного хода рыбного торговца, который обещал к вечеру привезти свежих осетров для кухни княгини. Рыбак ехал на груженой телеге и остановился у черного хода.
—А где Андрей?—спросила Аленка.
—Болен он. Вчерась упал за борт и простудился. Я за него.
Служанка посмотрела на ещё довольно молодого рыбака и увидела, как он страшен. Нос был перебит и вдавлен внутрь. И лицо пересекал огромный шрам наискосок.
Вылитый разбойник,—подумала она,—прямо, как соловьенок.
—Позови княгиню,—попросил рыбак служанку.
—Кто ты такой, чтобы её звать?—возмутилась ключница.—Недосуг великой княгине с тобой разговаривать.
—А ты позови,—настоятельно и твердо сказал он.
—Ещё чего не хватало…
Тогда рыбак достал из сумки наузу Велеса и протянул служанке.
—Передай это княгине, а она сама решит выйти ко мне или нет.
—Хорошо,—ответила ключница и закрыла перед рыбаком двери.
—Какой-то рыбак хочет тебя видеть, хозяйка,—скромно сказала Аленка Рогнеде.
Княгиня повернулась в пол оборота и с удивлением посмотрела не неё.
—Вот,—добавила служанка, протянув ей наузу.
Рогнеда открыла рот, но тут же прижала его левой рукой, чтобы не вскрикнуть. Она не села, а почти упала на кресло и несколько секунд ничего не могла сказать, потом собралась с силами и произнесла: «Дай сюда».
Служанка протянула ей туесок с наузой.
—Зови,—тихо сказала она, только проследи, чтобы никто не видел, как он зайдет.
Аленка вернулась в горницу вместе с рыбаком.
--Пойди посмотри, чтобы сюда никто не вошел,— сказала княгиня, стоя спиной к вошедшим, а когда Аленка вышла обернулась и обомлела.
--Руслан…—только и могла вымолвить она и упала в кресло.
—Руслан, братец мой миленький! Живой! Как ты нашел меня… Что же они с тобой сделали.
—Ничего с главным злодеем я уже поквитался. Жаль, что до выродка Владимира добраться не могу. Свинельд меня спас. Он вытащил меня с проломанной головой из горящего терема. Я потом узнал, что там есть подземный ход и в нем выход за рекой Полоть, а сам этот ход идет до Варяжского моря, иуда, где волы Двины вливаются в море. Я был без сознания. Потом меня Даугава лечила. На ноги поставила.
—Не та ли это ведунья Даугава, что на Полоти живет?
—Она спасительница, она хорошая…
—А где ты сейчас обитаешь?
—Сейчас мы стоим на Припяти с ватагой.
--Так ты и есть Соловей-разбойник.
--Нет, это Свенельд. Они нас разбойниками называют. Да, мы Ра з бойники—бойцы Света, воины Солнца. Наш Бог—Солнце. Твари ползучие ох, как Солнца боятся.
В горницу вошла ключница. Прости меня, княгиня, что подслушала вас. Мой брат у кагана при поваре работает, рыбу поставляет. Там свадьба.
—Я это знаю. Владимир рать собирает, от того и женился на цесаревне. Мне все равно с какой змеей подколодной он будет жить. Не жена я ему перед Богом и перед предками и никогда ей не была… и не буду, слава богам. А подслушивать не хорошо.
—Не об этом я хотела сказать. Ещё раз прости меня, княгиня. В приданное Анне базилевс прислал войско. Командует им консул Илья. Зверь, а не человек. Так вот, это войско завтра пойдет на Соловья-Разбойника.
Руслан встрепенулся.
--Рогнеда! Мне надо ехать на Припять, на ту реку, которую они Смородиной назвали. Надо предупредить Свенельда.
—Я тебе дам лучшего коня. Нет. Я сама с тобой поеду!
—Тебе нельзя. Кто же тогда отомстит кагану?
—Ты и отомстишь. Я знаю, что ты хочешь принять бой вместе со Свенельдом, но вы погибните ни за что, а выродок останется и родные наши останутся без отмщения. Я с тобой! Я знаю, что Свенельд не убежит, он примет бой, как надлежит настоящему варягу.
—Счастье варяга умереть с мечом в руках, сражаясь за правое дело!
—Счастье варяга победить или отомстить. Владимир в бой не пойдет. Он трус! А ты погибнешь.
—Мой долг быть там, а тебя я не возьму.
—Я дочь Рогволода!
—А я сын Рогволода!
—Вот поэтому я не хочу отпускать тебя. Кто-то должен отомстить. Я не могу. Владимир меня пуще огня боится, стражей себя окружил. А ты сможешь, и я подскажу тебе как. Алена, твой брат повар?
—Да. Но он христианин и на это не пойдет,—ответила девушка, прочитав мысли своей хозяйки.
—А на это и не надо. Каган должен только захворать. Привели мне твоего брата. Только тайно. Я скажу ему что делать.
—Уж не дед ли Незнай тебя этому научил, сестренка?
—Он родимый. Он везде поспевает. Всюду вовремя появляется.
—Я знаю, это его карма. Так он мне сам говорил. Один раз опоздаешь, и должен будешь исправлять свою ошибку соблюдением точности и своевременности поступка.
—Он мудрый человек. Слушай его, береги себя. Ты орудие Ассы—святой мести сарацинам.
—Время не ждет!—сказал Руслан.—Я должен скакать на Припять.
—Поскачешь, только сначала поклянись памятью отца и Предками нашими, что в бой не пойдешь.
—Я не могу дать такой клятвы.
Рогнеда подумала и сказала; «Я дам тебе письмо Свенельду. Обещай отвезти его. А дальше как знаешь. Я не хочу, чтобы ты погиб прежде, чем отомстишь за отца, за братьев, за невесту свою Людмилу.
Она посмотрела в его серые глаза и заплакала. Подошла к столу, взяла пергамент и написала письмо.
—Лично Свенельду отдашь,—сказала она, запечатывая сверток печатью.
—Прощай, сестрица.
—До свидания и ступай. Ступай! Алена, выведи вороного коня Савраску.—Рогнеда крепко обняла брата и отвернулась, сдерживая слезы.
Но не ведали, ни Рогнеда, ни Руслан о чем в этот вечер говорили каган и консул Илья в опочивальне Владимира.
—Императоры византийские Василий II и Константин VIII помимо моего легиона прислали легион под командованием консула Алексия. Это хитрая бестия. Сын монаха Ираклия, который с твоим дядей ходил крестить огнем и мечом Медвежий Угол. Он со своим легионом идет вокруг по Черниговской земле и обойдет Припять с севера. Так. Чтобы ни один разбойник из шайки Соловья не ушел. В его легионе отборные головорезы, которые закалены в битах против Персии и походах на Кавказ. Как только мы перейдем Припять и начнем теснить разбойников, он ударит с тыла и тогда конец Соловью.
—Хороший план вы придумали с базилевсами,—одобрил Владимир.—Бог вам в помощь.
—А ты, каган, не забывай обещание базилевсу нашему. Половина пошлины с торгового люда на пути из варяг в греки принадлежит императору нашему Константину.
—Помню я обещание. Мое слово крепко.
—Так держи его. Со свадьбой придется повременить. Лазутчики Соловья уже наверняка доложили ему о приходе моего легиона. Но он не знает о легионе Алексия. А пока выпьем с тобой за успех операции, и я пойду почивать. Завтра на рассвете выхожу в поход и привезу тебе Соловья живым или мертвым. Либо полоню его, либо голову его привезу.
—Лучше полони. Хочу допросить его с пристрастием и узнать кто он, и чем ему я и дядя Добран не угодили? Почему такую лютую злобу, он на мир христианский держит?
—Значит, привезу тебе его живым.
Темная ночь стояла над Припятью. В стане разбойников было тихо.
—Что же, примем бой!—сказал Свенельд, собрав ватагу.—Только к нему надо хорошо подготовиться. В лесу у Днепра, где берег полог и хорош для высадки войска надо наставить ловушек. Ты, Варнак, великий мастер по петлям и ямам. Бери свою ватагу и туда. Следом пойдет Ясноок со своими лучниками. Расставищь своих людей по пути. Рубака и Варяжко пойдут к мосту. Надо сделать так, чтобы Калинов мост рухнул, когда половина войска перейдет его. Вплавь ромеи не пойдут, больно доспехи у них тяжелы. Да и не обучены они этому искусству. Крот расставит ловушки на этом берегу, а лучников своих расположишь вокруг по всему лесу. Я же вступлю в бой с теми, кто переправится на этот берег и сделаю вид, что отступаю. Надо заманить их в Волчье Логово. Там в низине они прекрасная мишень для лучников. Они рванутся вверх, а я снова буду отступать до ольховника. Ты же Медвежье ухо станешь в засаде в ольховнике и дождешься, когда они погонятся за мной. Тогда твои бойцы на конях нападут на них с тыла. И гони их к частоколу. Я там займу оборону.
—А я как же?—спросил Руслан
—А тебе особое задание. Конь под тобой быстрый. Скачи в Киев и отвези от меня письмо Рогнеде.
—Как же так? Вы сражаться, а я письма возить. Не гонец я, а варяг!
—Ты не понимаешь, что твое письмо сейчас будет важнее сотни бойцов здесь в бою.
—Так пусть кто-то другой везет письмо.
—Нет, повезешь ты. Ты ловчее всех. Только тебе я могу доверить это, если поймают тебя, первым делом письмо уничтожь. Поверь мне, это очень важно. Владимир в бой не пойдет, а в письме те люди, к которым княгиня может обратиться за помощью. Они не подведут. Тебя не зря дед Незнай учил и к подвигу готовил. Ты должен убить кагана и умереть он должен в страшных муках, чтобы духи Святослава и Рогволода видели это.
—А ты бы ушел на моем месте с письмом?
—Да—ответил Свенельд. Я не погиб вместе с Игорем в Искростене. Я не погиб вместе со Святославом у порогов. Я должен был обучить тебя, Руслан. Я должен был найти наставников и хороших воевод для детей Рогнеды. Кто бы это сделал, вместо меня. Я встретил врага в бою, вместе с Ярополком. Но я не погиб. Бог продлил мой срок жизни, чтобы я спас тебя для возмездия! Для Ассы! Твоя рука должна победить Владимира и уничтожить его. Ты должен быть живым. Что толку, что погибая ты унесешь с собой десяток жизней этих наемных псов. Псы и есть псы! На кого хозяин направит, на того и тявкать начнут. Ты должен выбраться отсюда и попасть в Киев живым. Это твой долг. А мой долг сберечь тебя и предостеречь от опасности. Я сделал все! Прощай мой друг! Может свидимся.
—Я ухожу с надеждой на это. На скорую встречу. Прощай, учитель! Прощай отец!
А сам Свенельд думал в это время: «Хорошо, что ты слушаешься меня. Хорошо, что ты понимаешь. Умереть героем—хорошо, но лучше выжить и совершить подвиг. Подвиг, во имя возрождения Руси! Нельзя тебе погибать, друг мой Руслан! Кто же тогда отомстит врагу Рода Человеческого кагану Владимиру? Не зря тебя забирал старый Махатма дед Незнай в Дикую степь. Не зря он учил тебя три лета. Твоя карма еще не исполнена. Твоя судьба—судьба Руси! А судьба Руси в твоих руках! Нельзя тебе погибать, единственный витязь и наследник из рода Рогволода Великого. Скачи к Рогнеде. Она подскажет, как поступить. Ты дал клятву убить выродка хазарского! Исполни свою миссию. Делай, как должно и будь, что будет! Асса!»
ОБУЧЕНИЕ ЛОВУШКАМ
А сейчас я, Пестун и Волкодав расскажем вам как ставить ловушки на врагов. Ловушка первая: Волчья яма. Копается глубокий колодец, на дне которого, устанавливаются отточенные кверху жерди. Сверху прикрывается двумя-тремя толстыми сучками, а поверх из застилаются тонкие, сухие сучки м ветки. С самого верху все посыпается перегноем, листьями, мхом и тонкими веточками. Попавший в ловушку падает в глубокую яму и натыкается туловищем на острие жердей, которые пронзают его, иногда насквозь. Полезно ставить широкую яму в местах более просторных для прохода, когда войско идет рядами по несколько человек. Тогда один из попавших в яму проваливает настилы у соседей и увлекает их за собой. На тропах эффективнее одна но большая яма. С наиболее провальным местом в самом конце. Тогда первый попавший в яму, проваливает скрепы за собой и, тоже в яму попадаю два-три воина. Длинная яма эффективна и для всадников.
—Ловушка вторая,—продолжил за Свенельдом Варяжко,—называется «петля». Веревка привязывается к верхушке сосны, а сосну нескольео человек нагибают к земле…
Ученики быстро схватывали на лету все азы военных хитростей и, чтобы не терять зря времени, пошли устанавливать ловушки на всем пути между Киевом и Припятью.
--Ловушка четвертая!—продолжал свою науку Свенельд.—выбирается дерево с пышной кроной и толстыми суками. Между двух суков ложится жердь, привязанная внизу к соседнему дереву. Огромный камень поднимается и устанавливается в треугольнике между суками и жердью. Воин спотыкается о веревку и жердь выходит из треугольника. Потеряв третью опору, камень падает на головы врагам.
Были так же ловушки с натянутым луком, тетива которого приводилась в действии от рывка тонкой шелковой нити, которыми Свенельд запасся еще со времен Святослава, когда победили хазар и приняли первый караван из Китая.
До поздней ночи устанавливали ловушки разбойники славного Соловья. Потом Свенельд отдал приказ всем спать. Сам расставил посты и попросил Руслана разбудить его через два часа.
А утро было тревожным. Разбойники одевали кольчуги и шлемы, витязи проверяли сбрую коней, кто-то проверял оружие, взмахом перерубая бревно. Лучники набивали свои колчаны стрелами. Все готовились к бою.
Внезапно с севера, будто из небытия или из под земли, окутанный сизым маревом холодного тумана, появился легион с блестящими на солнце золочеными щитами длинными копьями и византийскими мечами, который тихими неслышными шагами, медленно но неуклонно двигался всей своей мощью к частоколу с тыла. Соловей не сразу заметил их приближение, а когда заметил и засвистел громко, сунув в рот два пальца. Легионеры вдруг, как по команде ударили своими копьями и мечами о щиты и с грохотом, подобным барабанному бою, пошли в атаку.
—Асса! Не посрамим земли Русской!—крикнул Соловей-Свенельд своим братьям по оружию—Костьми ляжем, а землю нашу на поругание не отдадим. Лучше убиенному бытии, чем полоненному бытии! Мертвые сраму не имут! Ура!! С нами Ур и Солнце! Ясноок, готовь своих лучников. Варяжко, держи частокол с юга! Остальные за мной! Асса!
И рать оставшихся в живых разбойников смело ринулась на легион Алексия. Солнце палило нещадно, отражаясь в щитах вражьих легионеров, пот лился потоков с разбойников и легионеров. Но разбойники с радостью подставляли свои тела под его ласкающие лучи, а ромеи парились в своих доспехах. Проклиная его и свет Божий. Первая когорта была изрублена разбойниками Варяжко за несколько минут. По-звериному рыча, они рвались в бой. Отбросив червленые шиты и взяв в каждую руку по мечу, воспользовавшись мечами убитых легионеров. Смятение наступило в рядах, сбившихся в кучу, ромеев и казалось, что победа не за горами.
Тогда Алексий приказал выставить сзади свою «кровавую когорту», которая стала. Ощетинив свои копья позади убегающего легиона.
—Всех, кто будет отступать, колоть и рубить беспощадно!—закричал Алексий «черной когорте» так, чтобы все войско слышало.—Сомкнуть ряды.
Увидев. Что отступать некуда легионеры вновь обратили свои копья на разбойников и обрушили на них свои мечи.
—Каждому, в случае победы по 20 золотых тетрадрахм!—кричал Алексий. Это еще больше подбодрило, упавший духом легион и она пошли теснить соловьиную рать к частоколу. А там уже пал Ясноок, изо всех сил отражал атаки наседавших на него врагов, верзила Рубака. А через частокол перелазили легионеры Ильи Муромца.
Каждый из разбойников уже сражался не против десятка, а против пятнадцати-двадцати ромеев. Соловей, ловко орудуя двумя острыми мечами, рубил одну голову за другой, сам истекая кровью от ран.
—Врешь!—кричал он.—Меня не возьмешь ! Асса!—и разрубал сильным ударом доспехи или шлем очередного легионера.
—Взять живым!—отдал приказ Алексий, указав на Соловья. Потом взмахнул рукой и несколько сотен всадников понеслись в кучу разгоревшейся битвы.
Соловей подхватил копье одного из зарубленных им ромеев и с силой швырнул его в первого всадника, потом поднял второе копье и стал перед вторым всадником, вытянув его вперед. Конь напоролся на остриё копья и упал, а наш герой, взмахнув мечом в правой руке, мгновенно срубил голову упавшему всаднику.
—Живым брать! Только живым!—кричал надрываясь консул и несколько воинов с сетями в руках окружили храброго Соловья. Он отчаянно разрубал летящие на него сети, но меч его был уже притуплен и липок от не успевающей с него стекать крови. Легионер бросил в него копье и оно пронзило бедро храброго воина. Соловей упал на одно колено и сети покрыли его со всех сторон. Он достал ножной меч из сапога. Но получил удар булавой по покрывающему его голову шишаку. Сознание помутилось, и он упал без чувств.
Странная картина виделась Свенельду в этот момент. Будто он маленький мальчонка и купает в реке лошадь князя Игоря, а сам князь с берега смотрит на его и улыбается.
Солнышко нежно брыжжет своими ясными лучами, как конь Совраско разбрасывает брызги чистой воды Днепра. Тряся своей гривой, когда выходит на берег. И все вокруг наполнено ароматом трав, которые ветер доносит с бескрайних степей. Вся природа кричит: «Жизнь прекрасна!» и резвящиеся беззаботно лошади яркий пример тому.
—Вижу малец, что кони любят тебя. Видел, что и наездник ты славный. А мечом владеть хочешь научиться?
У мальчишки тогда сразу заблестели глаза. Свенельд вспоминал, как радость охватывала все его существо, и как захотелось тогда закричать: «Хочу! Конечно, хочу!» но он не сделал этого, а гордо ответил: «Не малец я, княже. Не малец уже». Князь посмотрел на него и сказал: «После полудня приходи на Лысую гору. Будешь с гриднями молодыми ратному делу учиться».
Так решилась судьба Свенельда, так сбылась его давняя мечта: он стал гриднем в дружине князя.
Наступило утро. Варяжко открыл глаза и увидел, как синее небо, пронзенное серой массой облаков, заливалось кроваво-красными бликами рассвета. Голова болела и была такой тяжелой, что он не мог даже пошевелить ей. Но руки работали. Ноги тоже вроде в норме. Где-то слышались голоса и какие то странные звуки, похожие на плеск от удара руки по воде в ушате. Звуки становились отчетливее, кто-то приближался. Смутно вспомнил воевода сражение с легионерами, и как упал он от удара булавой от какого-то крепкого центуриона или консула. Но, не врямя было вспоминать. Варяжко прислушался к голосам.
—Этот мертвый!—крикнул кто-то из подходящих.
—Все равно тресни его по челу, чтобы наверняка.
Варяжко приоткрыл глаза и увидел двух ромеев, которые приближались к нему. Один из них взмахнул чеканом и послышался звук, похожий на всплеск воды в ушате.
--А этому я голову отрежу, уж очень кадык его меча ножного просит!—засмеялся второй.
Варяжко, потянулся в сапог к ножному мечу и подумал: «Будет тебе сейчас ножной меч». Потом собрал все свои силы и вскочил на ноги. Острая боль в голове пронзила его, но он бросил нож прямо в горло тому, который собирался резать чью-то голову. Второй с чеканом успел обернуться, но Варяжко одним прыжком подскочил к нему, и отбив кистью руки удар чеканом, впился двумя руками в горло противника. Когда тело ромея обмякло, он осмотрелся вокруг.
Где-то далеко ходили легионеры и добивали раненых разбойников. Похоже, что он действовал так быстро и без лишних звуков, что они издалека ничего не заметили. Воевода накинул на себя плащ удушенного им легионера, одел его шлём и взял меч. Обшарив сапоги, лежащих рядом воинов, оп вытащил из них ножи. Четыре вставил в сапоги, по два в каждый, а два повесил в чехлах на ремне. После этого, он стал продвигаться к лесу, стараясь держаться подальше от убийц-чистильщиков.
Возле леса чистильщиков было больше. Собрав все самообладание, Варяжко пошел к лесу не обращая ни на кого внимания. Только у самого леса его окрикнул какой-то чистильщик, судя по золоченой кирасе, центурион.
—Какой центурии воин?—строго спросил ромей, но воевода продолжал свой путь.
—Стой, когда с тобой центурион разговаривает!—шаги центуриона Варяжко отчетливо услышал уже близко за спиной. Он повернулся, протянул руку и схватив центуриона за шиворот притянул к себе одной рукой. Вторая рука пронзила под сердце ножом этого несчастного, попавшего в горячие объятия воеводы Варяжко.
—Смотрите!—послышался крик одного из ромеев—Он убил центуриона!
Несколько легионеров боросились к Варяжко, но он не стал их ждать, продолжая пробежку к лесу. Кое когда он останавливался, чтобы срубить голову одному из догонявших его и бросить очередной нож в чье-то горло. Некоторые ромеи замедлили свой бег, не желая умирать после столь успешной битвы. В конце концов эта когорта состояла из мародеров, прикормленных консулом. В их задачу входило добивать раненных врагов и все вещи,, одежда, доспехи или оружие собранное ими доставалось им. Из них были никакие воины.
Варяжко добежал до леса. Несколько особо храбрых или тупых бросились в лес за воеводой. Когда погибло еще трое, весь их пыл остыл, и желание догнать раненного исчезло. Варяжко же отправился пешком в сторону Полоцка. Туда отправится великая княгиня после всех бед, что на нас и её обрушились. Выстоит Рогнела. Переживет все беды. А я буду служить ей до конца. До своего конца или конца кагану.
КАЗНЬ СОЛОВЬЯ РАЗБОЙНИКА
В это утро с самого рассвета в Киеве бил вечевой колокол. На площади перед княжеским теремом стояла толпа монахов во главе с митрополитом Михаилом и несколько бояр со своими другами. Княжеские дружинники и ромейские легионеры окружили площадь, оставил проход со стороны улиц и переулков, по которым гридни гнали в сторону терема киевских горожан и приезжих купцов. На возвышенном месте стоял княжий дьяк со свитком в руках, готовясь зачитать приговор, а га сооруженном последи площади эшафоте, сделанном на манер константинопольских, стоял палач в маске из под которой торчала куцая черная борода. Сегодня должны были привезти на суд и казнь Соловья-Разбойника, и народ с удивлением смотрел на подобное явление. Никогда еще никого не казнили в центре города. Вероятно, это каган перенял ромейский или фряжский обычай.
Толпа зашумела и загудела. Когда по хрещенской улице ромейские легионеры во главе со своим воеводой Ильей Муромцем повели закованного в цепи, как раба крепкого и сильного старика, статного и жилистого, который хромая шел в окружении сопровождающей его стражи. Из раны на бедре под повязкой просачивалась алая кровь и каждое движение вызывало у него невыносимую боль, но ни один мускул не дрогнул на его мужественном лице, даже тогда, когда ромейский воевода Алексий подтолкнул его в спину так, что он чуть не упал на землю.
Княжьи лже-скоморохи, из числа монахов, давно раструбили по всему Киеву о звериной жестокости разбойника. О том, что он не щадит ни старого, ни малого. И народ верил им. Монахи и кучка подкупленных князем горожан шли за процессией, плевали в сторону разбойника и кидали в него кусочки грязи и камни. Они выкрикивали в его сторону проклятия, якобы за убиенных им родственников. Но сначала и все люди смотрели на него с ненавистью, которая начинала уступать восхищению его нечеловеческому мужеству, с которым он переносил все пытки и издевательства ромеев, дружинников и монахов. Гордо подняв голову, он с презрением смотрел на толпу и улыбался.
Он величественно взошел на эшафот и встал посередине, окруженный стражниками и четырьмя дружинниками, которые держали цепи, от каждой руки по две в разные стороны. Даже израненного и обессилевшего под пытками. Они боялись его. На высокое крыльцо княжьего терема вышел княжеский дьяк и зачитал приговор.
—За смуту, противление вере христианской и уголовничество, милостью кагана всея Руси Владимира. Не выносить смертный приговор, а наказать плетьми, в количестве тысячи ударов. Подпись Великий каган всея Руси Владимир,—закончил чтение приговора приказной дьяк.
—Тысяча плетей! Это немыслимо. Уж лучше бы сразу голову срубили— роптала толпа. Такого приговора ещё никогда и никому не выносили. Тысячи плетей—это верная смерть. Какие бы преступления он не совершал, не гоже приговаривать к такой медленной и мучительной смерти.
—А коли я выживу после ваших плетей?!!—выкрикнул Соловей и поднял свое лицо сияющее воинской отвагой и доблестью. Теперь многие узнали в нем Свенельда, храброго воеводу князя полоцкого.
—Свенельд! Свенельд! Воевода великого Святослава Храброго!—прокатилось по толпе.
—Да! Я Свенельд. А на столе киевском убийца и насильник!—крикнул приговоренный.
—Приступайте!—выкрикнул князь. И тут из толпы вышла Рогнеда.
—А как же последняя воля приговоренного к смерти?—громко, чтобы весь народ слышал спросила она.
—А к смерти его никто не приговаривал,—ответил дьяк.
—Неправда!—возразила княгиня.—Весь народ киевский знает, что тысяча плетей—это смерть.
—Последнюю волю приговоренному!—закричала толпа, восхищенная мужеством Свенельда—Последнюю волю воеводе!
—Будь по вашему, народ крещеный,—ответил князь.—Какова твоя последняя воля?
Свенельд поднял на князя свои светлые глаза и произнес: «Позволь мне, Владимир, сыграть последний раз на гуслях моих старых».
—А где ж мы тебе гусли возьмем?—засмеялся князь. Все настоящие скоморохи и гусляры давно были казнены или изгнаны из Киева, ещё во время крещения.
—У меня гусли!—крикнула Рогнеда.
—Последняя воля, есть последняя воля. Закон и князь чтить обязан!—выкрикнул кто-то из толпы.
—Позволяю,—ответил Владимир, ему не хотелось прослыть в народе нарушителем законов, которые сам издал. Ещё больше ему не хотелось, что бы народ понял, как он боится даже пленного и полумертвого Свенельда.
Рогнеда принесла гусли, поднялась на эшафот и, встав перед Свенельдрм на колени, протянула ему гусли.
—Я тебя не забуду, девочка моя,—произнес тихо Свенельд-Соловей.—Имя твое буду помнить в Валгалле. Слава Перуну!
Он взял гусли и обращаясь к четырем дружинникам, держащим его за цепи в разные стороны, чтобы он не вырвался, сказал: «Да отпустите вы цепи, шакалы. Руки мои и так скованы. Как же я играть буду».
Цепи отпустили и он остался только скован цепью между двумя руками. Он бросил пальцы по струнам, издав первый звук, провел всей пригоршней по гуслям и заиграл, нежно перебирая струны сморщенными пальцами.
Над площадью полилась прекрасная мелодия и была она настолько легка и очаровательна, что многие горожане, предавшись неге звуков и собственным мечтам, закрыли глаза и начали плавно раскачиваться всем телом в такт музыке. А мелодия гуслей постепенно крепчала, набирала силу и, переливаясь красочностью и яркостью своих звуков, становилась громче и отчетливей. Казалось, что музыкант вкладывает в неё не только свою душу и богатырскую силу, но т всю силу непобедимого и непоколебимого Русского Духа, тайна которого уходит глубоко в бездну минувших столетий. Мелодия наполнялась силой и космической скоростью безграничного мироздания, казалось, что в ней сокрыта мощь всех былинных богатырей, начиная с Великого Ура и времен Сотворения Мира в Звездном Храме. Некоторые горожане из толпы начали притопывать ногами в так музыке, а кое-кто пустился в пляс, вприсядку выкидывая коленца.
Одна Рогнеда таинственно улыбнулась и пошла прочь величавой походкой царицы Лебедь, презрительно бросая свои взгляды на приходящую в состояние безумия толпу и, как только она удалилась, Свенельд запел сагу о подвигах древних витязей и былинных богатырей, о свободе, о счастье победы и радости святой мести.
Кто-то из танцоров задел дружинника и тот в ярости обнажил меч, кто-то нечаянно толкнул легионера так, что тот чуть не упал и пришел в неистовое негодование, схватившись за саблю. В ответ, толкавший горожанин вытащил из под кушака плотницкий топор. Никто не помнит, кто именно начал и пролил первую кровь, но всех настолько охватила злоба и ненависть друг к другу, что началась настоящая сеча. Народ бросился громить княжеский терем и сам Владимир, окружив себя другами, поспешно удалился в палаты, заперев за собой дверь. Горожане с зажженными факелами бросились к терему и вскоре языки жаркого пламени охватили княжий посад. А на площади наступил переполох и люди, разбудив в себе зверские инстинкты, сломя головы, бросались друг на друга. Дружинники рубили озверевших легионеров, ремесленники рвали на куски заморских гостей, а купцы резали своими ножами всех, кто попадался под руку.
Только два консула Илья и Алексий заткнули свои уши свертками материи и бросились к гусляру. Какой-то юноша подскочил на коне к эшафоту и хотел перерубить своим мечом цепи, сковывающие Свенельда, но Алеша бросил свою боевую перчатку и сбил отважного всадника с коня. Вылетев из седла, он поднялся и пешим продолжил свой путь, но дорогу ему преградил Илья Муромец и разрубил его своим мечом напополам. Потом Илья бросился к Свенельду и, взмахнув мечом, обрушил его на гусли. Свенельд не успел спасти инструмента и гусли разлетелись на части. Оба богатыря стояли друг напротив друга и тяжело дышали от ярости. Терем князя уже охватило огнем, весь первый этаж терема пылал. Илья снова взмахнул мечом и хотел обрушить его всей своей силой на голову приговоренного, но тот выставил руки вперед и удар пришелся по цепи. Не зря эту цепь, выкованную арабскими мастерами в Дамаске, везли из Византии специально для Соловья-Разбойника. Цепь выдержала силу удара и остроту меча, но Свенельд скрестил руки так, что меч оказался зажатым цепью и вырвал его из рук великана. Илья бросился на Свенельда, но тот отошел в сторону и набросил, свои оковы на шею Ильи, с силой сдавил и успокоился только тогда, когда ромей перестал дергать ногами. Алексий натянул лук и выстрелил, и его лучники прицелились в музыканта. В тот же момент стрела попала в левую сторону груди гусляра, но тот не разжал мертвой хватки и только когда десяток стрел пронзили его насквозь, он покачнулся и упал на эшафот.
—Асса!—был его последний крик, заставивший содрогнуться весь Киев и его окрестности.
—Асса!—раздалось эхом с небес.
Свенельд упал на Илью Муромца и святая кровь залила черное тело хазарина.
А к пронзенному стрелами телу седого старца, подошла печальная княгиня и её ключница Алена. Рогнеда по одной вынимала стрелы из коченеющего тела старика и произносила древние заклинания, привезенные ею с берегов Двины и Полоти. Алена протянула ей ушат с водой и княгиня, разорвав одежду Соловья, омыла его окровавленное тело водой. К эшафоту подъехал воз с дровами и хворостом. Старый слуга княгини, Алена и сама княгиня выложили на эшафоте хворост и поленья и слуга помог княгине поднять тело богатыря Свенельда. Она взяла его за плечи, а он за ноги. Бережно положив тело на дрова, Рогнеда снова начала произносить заклинания. Всё громче и громче становились её слова, а когда она перешла на крик, в её руке задымился кусочек мха, которым она зажгла свой факел и медленно шагая вокруг сложенного ими кострища поджигала хворост со всех сторон.
Кружась вокруг погребального костра, она читала вслух заклинания из Велесовой Книги, которые Даугава заставила её выучить наизусть. Избыток чувств скорби и ненависти сливался в единое астральное тело княгини, которое внезапно стало излучать свет, потом искры вырывающиеся с яркими взрывами горящими клоками и сгустками огня, заполнили все пространство вокруг неё. А под конец, начали возгораться деревянные терема и дома. Началось с воспламенения терема самого кагана. Она громко прокричала несколько незнакомых слов, последними из которых была «Асса!». И это слово она прокричала трижды, что весь Киев содрогнулся от последнего, похожего на вой умирающей волчицы крика великой княгини. Но площадь была пустынна и безлюдна. Княжий терем, который только недавно потушили, был снова охвачен огромным пламенем, на этот раз без поджога, и огонь перекинулся на соседние дома. А Рогнеда с поднятым вверх факелом ходила вокруг погребального костра Свенельда-Соловья и кричала проклятия в сторону княжеского терема.
Будь проклят, хазарский выродок! Пусть смерть настигнет тебя когда еще не успеет смениться месяц! Пусть весь род твой будет проклят и память о нем сотрется с земли русской навеки. Будь проклят, грязный каган! Пусть пылают в огне твои потомки! Будь проклят, град Киев, приютившей в себе гнездо змеиное! Гореть тебе в огне еще на моем веку! Да сгорят все храмы иудейские! Да сгинут все веру басурманскую принявшие!
Потом она подошла к мертвому телу Илии, пнула его ногой, перевернула презрительно кончиком своего сапога и вытащила меч из ножен. С мечом в руках она запела старинную погребальную песню воинов севера. Потом шаги её стали ускоряться и, в итоге, она пустилась в дикий, неистовый пляс вокруг погребального костра самого великого богатыря и воина, оставшегося на Руси воеводы Святослава и Рогволода славного Свенельда, который войдет в историю ещё и под именем Соловья-Разбойника. Она пела и не слышала крики горожан, таскающих ушаты с водой, сваливающих горящие стены срубов, не слышала, и слышать не хотела киевлян, которые тушили пожарище, вокруг княжьего терема.
А, когда она упала, обессилев, Алена с ездовым взяли её на руки, погрузили на повозку и повезли в терем.
Когда потушили терем, каган отдал приказ разыскать Рогнеду, но они её не нашли. Конюх княжны, отец её ключницы Алены, передал письмо кагану Владимира от Рогнеды от которого каган, сначала оторопел, а потом произнес в слух: «Может оно так и лучше будет».
Рогнеда писала: «Внимая твоей настоятельной воле покинуть Киев и принимая твое предложение перебраться мне в Изяславль к сыну, я покорно исполняю договор, заключенный с тобой. Будучи послушной женой, я не смею оспаривать твое право избавиться от меня таким образом, чтобы отправить меня к моим сыновьям, которых я горячо люблю. Благодарствуй дальше, каган, за сию милость, которую я принимаю, как строгий наказ князя и мужа. Прощай меня, если можешь ха горячее и пламенное проявление любви, особенно в последний день моего пребывания в Киеве. Здравствовать не желаю, что считаю взаимным. Рогнеда, Великая Княгиня Всея Руси».
Рогнеда, вместе с Изяславом была отправлена в Полоцкое княжество, которое каган по договору с Рогнедой отдал Изяславу в удел. Для него и Рогнеды Владимир основал город Изяславль, ныне существующий в Земле Белорусской, как Заславье.
После этого Владимир вздохнул свободнее, но охраны не убавил. Кроме того, он перестал оставаться в своих теремах в Киеве. Он построил множество крепостей в округе и за пределами княжества, на Черниговщине, Рязанщине, Волынском и Ростовском княжествах. По этим крепостям он все время скитался с огромной дружиной, опасаясь нападения или подосланного убийцу. Страх все больше охватывал его. Отъезд Рогнеды, даже такой неожиданный, немного успокоил Владимира. Он почувствовал себя смелее и уверенней. Но смерть уже шагала по его пятам.
http://www.proza.ru/2016/11/02/72