памятуя о Бредбери...
Над низким горизонтом клубилась фиолетовая дымка, спорадически вспыхивая то здесь, то там, неоновыми запятыми розового цвета. Стеклянный купол выставочного Павильона перехватывал эти вспышки, рождая в его огромном и необычном пространстве новые эффекты освещения, незапланированные куратором. Перед прозрачными стендами тихо передвигались фигуры. Шепот, сосредоточенное молчание, лишь изредка эта тишина прерывалась негромким восклицанием удивления: одобрения или негодования.
Павильон посещали редко. В основном его посетителями становились старые, уже отлетавшие свое, пилоты и еще совсем молодые, с персиковой кожей на щеках, девушки и юноши, не бывавшие нигде, кроме допустимой границы Нового Мира, утвержденной Верховным Комитетом в незапамятном 1 году от СотворенияНовогоМира. И если первых влекли сюда, под стеклянный купол, воспоминания, то последние приходили как раз потому, что не имели их.
Выставка позволяла прикоснуться к тому, что однажды исчезло навсегда, растворившись в этой фиолетовой дымке, и не оставив напоследок ничего, кроме редких воспоминаний и пары-тройки экспонатов.
Черный, расцвеченный звездами небосвод, оказался великолепным занавесом для маленьких драгоценностей, выставленных в открытых витринах, развешенных на холодных стендах, разложенных на низких и узких столиках, вокруг которых были расставлены белоснежные диваны. Все это словно приглашало войти, уютно расположиться и, не торопясь, ознакомиться с экспонатами. Тот, кто создавал Павильон, вне всяких сомнений, оказался талантлив и прозорлив. Несмотря на то, что, конечно, Павильон не был самым популярным местом на Планете.
- Подойди сюда, Ло, - тихим шепотом позвал подругу юноша, одетый в серую форму 15-го Отряда, и частью, из-за того, что она не услышала, а частью, из-за того, что захотел еще раз прикоснуться к ней, он протянул руку и, взяв девушку за острый локоть, потянул к одному из стендов. Она повиновалась, доверчиво сделала пару шагов, неслышно ступая мягкими подошвами сапог-дутышей.
Молодые люди остановились у одной из витрин, устроенной наподобие складского шкафа с открытыми полками. На одной из них лежал предмет, пару минут назад привлекший внимание юноши.
- Как думаешь: что это? – шепотом спросила девушка, широко распахнутыми глазами разглядывая неведомое и невиданное ею прежде чудо.
Картонно-бумажный предмет покоился на прозрачной полке, словно призывая разгадать его тайну. Но так как молодые люди были «продуктами» Планеты, они не бросились хватать это «нечто» руками. К тактильным ощущениям они, как и все рожденные здесь, прибегали лишь после того, как информация была сканирована сложной системой мозга с вживленным в нее чипом, делающим ее более эффективной, более развитой и более быстрой по сравнению с мозгом какого-нибудь старого пилота, рожденного еще на Земле.
Но сейчас совершенные мозги двух юных и любопытных оказались совершенно бессильными перед этим чудным предметом. Они не обладали воспоминаниями, и все, что относилось к прошлому, естественно, рисовалось в их глазах чем-то непонятным и незнакомым, а потому таким притягательным. Вот почему девушка и юноша часто становились гостями Павильона.
- Мне кажется, это сделано из бумаги, сверху защищенной более твердым и прочным слоем картона.
- А этот тканевый бок, кажется, удерживает между собой всю, содержащуюся внутри бумагу.
- Это может лежать, может стоять, вот так, - парень поставил предмет на одну из узких боковых граней.
- Если бы здесь, - девушка указала на ту часть, что теперь смотрела прямо на них выцветшим картоном, - была бы изображена картина, то можно было бы предположить, что это служило для украшения интерьера.
По взгляду своего друга она, однако, заметила, что высказанное ей предположение не выдерживает никакой критики, и согласно умолкла, в недоумении покусывая блестящий лазурного цвета ноготок. Прошло непозволительных четыре минуты, а совершенная система сканирования и анализа, вживленная в изящные черепа двух молодых людей, так и не дала результата. Тогда они решились и одновременно протянули руки.
Увесистый, несмотря на свои небольшие размеры, предмет выскользнул и упал на прозрачный пол, обнаруживая еще одно удивительное свойство. Раскрывшись почти пополам, экспонат продемонстрировал ахнувшим друзьям свое нутро, сплошь состоявшее из белых и тонких листов бумаги, заполненных текстом. Этот язык был им знаком, но только как одна из форм коммуникации Старого Мира.
Устроившись на одном из удобных белых диванов, юноша и девушка пытались расшифровать тайну необычного предмета уже при помощи всех доступных им средств: переворачивая его в руках, гладя шероховатые теплые листы, нюхая пыль, забившуюся в его тканевый бок.
- Ооо… что это?!
Неожиданно среди бесконечного количества одинаковых и «немых» листов показалось еще что-то, заставившее девушку подскочить на диване.
Что-то сухое и хрупкое покоилось между листами.
- Мне кажется, это было положено сюда гораздо позже, чем был создан первый предмет. – Парень деловито осматривал, вертя перед глазами, новую странную находку. – Если учесть углеродный состав обоих предметов, можно утверждать, что этот предмет был создан где-то в 1962 году, а этот…
- А этот, - подхватила девушка, - в то время еще рос и зеленел, сейчас, сейчас, - ее мозг активно переваривал информацию, данную маленьким и хрупким вложением, - и зеленел где-то в районе Умеренной климатической полосы в густом смешанном лесу с преобладанием хвойных пород деревьев! – Она была горда своим уровнем образования и счастлива тем, что это по достоинству ценил сидящий рядом юноша.
- Верно, - заключил он, тоном того, кто немногим, но старше.
Они еще вертели в руках два странных предмета в бесплодной попытке понять, что же это такое, как за их уютным диваном оказался высокий, худощавый человек. Его голова, совсем седая, была гордо посажена над прямо развернутыми плечами, как у пловца. Серая форма потеряла форму и блеск, а вместо обычных дутышей на его ногах были надеты низкие и удобные замшевые мокасины. Улыбнувшись немного ироничной улыбкой, заставившей его губы криво изогнуться, Пилот мягко дотронулся до плеча юноши.
- Я могу вам помочь?
Будто ужаленный, парень вскочил и в ту же секунду отдал честь, восхищенно подбросив ко лбу ладонь. Девушка тоже встала и, по-детски приоткрыв рот, с обожанием уставилась на героя. Нет нужды объяснять, что значили Пережившие Конец ветераны для молодого поколения, родившегося в Новом Мире.
- Ладно, ладно, - Пилот обошел диванчик и, усевшись посередине, ласково спросил, - вы не против?
Судя по лицам, одновременно выражавшим и восторг, и уважение, молодые люди были не против, а очень даже «за» его компании. Они сели на диван, как можно ближе к Пилоту, желая прикоснуться к его рукавам, увидеть звезды на его погонах так близко от себя…
- Я заметил, что вам не по зубам этот экспонат, - сказал Пилот, забирая из рук юноши бумажную штуковину, - и этот тоже, - забирая из рук девушки хрупкое нечто. – И вы, прибегнув ко всем своим аналитическим методам, так и не смогли отсканировать их. Я прав?.. ну, конечно, я прав, - тихо и грустно добавил Пилот, будто разговаривая сам с собой. Но, быстро опомнившись, он мигнул глазами, избавляясь от влажной завесы, и продолжил уже бодрым голосом, - это называется Книга, по сути - жесткий диск, хотя и исполненный из такого недолговечного материала как бумага. А это, - Пилот провел перед глазами девушки, заворожено слушающей его объяснения, вторым предметом, - это Папоротник, как справедливо предположила юная леди, выросший в хвойном лесу где-то в районе Подмосковья…
Глаза пилота вновь стали туманными. Он умолк на добрых пару минут, и молодые люди не посмели тревожить его воспоминаний.
- Да, это папоротник, положенный в книгу замечательного американского писателя Рэя Бредбери «Вино из одуванчиков», по всей видимости для того, чтобы подчеркнуть важность какой-то строки… Какой, вряд ли возможно узнать, вы так неосторожно извлекли закладку…
Все эти слова казались бредом тяжело больного двум юным и таким наивным друзьям. Они всегда были уверены в непогрешимости своей мозговой системы, они доверяли чипам и сенсорам, встроенным в их тело, и призванным усовершенствовать его. Но сейчас… перед ними встала тайна, неподдающаяся ничему, кроме воспоминаний Пилота. И они слушали, забывая обо всем, не замечая вокруг ни черного звездного небосвода, ни мягких шагов посетителей Павильона, ни той фиолетовой дымки, за которой терялся след Земли, взорвавшейся недавно и оставившей Новому Миру пару экспонатов, ветеранов с их воспоминаниями и вот этот туман своего последнего вздоха.
- Если попробовать, то можно все-таки найти то самое место, - Пилот лихорадочно блестя глазами принялся переворачивать страницы, ноздри его изящного носа раздувались, а лоб перерезали две глубокие морщины. И тут он сделал совсем неожиданный для юных друзей жест: поднес книгу к лицу и… понюхал ее. Лицо Пилота преобразилось. Губы растянулись в довольной улыбке. Глаза засверкали. – Вот здесь! Понюхайте! – Он сунул раскрытую книгу под нос изумленного парня, потом девушки. – Нюхайте! Чувствуете? Это запах прелой травы. Папоротник лежал здесь, вот даже виден зеленоватый след. Видите?
И друзья закивали головами. Они видели и след растения, оставшийся на белой бумаге, и даже чувствовали этот странный запах, имевший, кажется, и цвет, и форму. Но до сих пор для них тайна так и не была раскрыта. А Пилот стал шарить по карманам, приговаривая: «Да где же они…», пока не извлек наружу очки в серебряной оправе.
«Вино из одуванчиков. Самые эти слова – точно лето на языке. Вино из одуванчиков – пойманное и закупоренное в бутылки лето. И теперь, когда Дуглас знал, по-настоящему знал, что он живой, что он затем и ходит по земле, чтобы видеть и ощущать мир, он понял еще одно: надо частицу всего, что он узнал, частицу этого особенного дня – дня сбора одуванчиков – тоже закупорить и сохранить; а потом настанет такой зимний январский день, когда валит густой снег, и солнца уже давным-давно никто не видел, и, может быть, это чудо позабылось, и хорошо бы его снова вспомнить, – вот тогда он его откупорит! Ведь это лето непременно будет летом нежданных чудес, и надо все их сберечь и где-то отложить для себя, чтобы после, в любой час, когда вздумаешь пробраться на цыпочках во влажный сумрак и протянуть руку…
Вино из одуванчиков. Вино из одуванчиков. Вино из одуванчиков…», - голос Пилота растворялся в стеклянном холодном пространстве павильона, подобно тому, как дыхание растворяется в морозном воздухе, и хотелось ухватить его и держать, сохранив как еще один экспонат Выставки.
Друзья не заметили, как мужчина поднялся и тихо ушел, оставив их наедине с Книгой – приоткрытой тайной прошлого, исчезнувшего навсегда вместе с взорвавшейся Землей. Вместе с ее неведомыми папоротниковыми лесами, запахами, вкусами растворенного в зеленых стеклянных бутылках Лета.