Часть 2 здесь:http://www.proza.ru/2016/11/01/1092
Всё очень просто, надо освободиться от всего лишнего, наносного, найти путь к самому себе:
«Мои законы просты –
Мы так легки и чисты.
Нам так приятно дышать.
Не нужно спать в эту ночь,
А нужно выбросить прочь
Всё, что могло мешать».
(«Влажный блеск наших глаз»).
Его творчество насквозь экзистенциально. Истинное человеческое бытие, по М. Хайдеггеру (основателю экзистенциализма), есть тут – бытие, конечное, наличное бытие. Его сущность – экзистенция – открытость, устремлённость к иному, переходность. Это – экстаз, выход за свои пределы. Ведущие темы экзистенциализма – открывающие человеку себя самого: свобода, страх, смерть, одиночество, совесть. Цитировать в этом контексте можно едва ли не каждую песню А. Башлачёва:
«Под окном по ночам – то ли песня, то ли плач, то ли крик,
То ли спим, то ли нет! Да не поймёшь нас – ни живы, ни мертвы.
(«Зимняя сказка»).
«Если я с собой не в ладу, чтоб ей оборваться, струне,
Но раз уж объявился в аду – так и пляши в огне!
Раз уже в аду, так ты пляши в огне.
Сходу пропаду, если нет ни души во мне».
(«Пляши в огне»).
«Ты не поймёшь, ты не шагнёшь
Через себя к себе.
Так не лги о борьбе – велики все слова
Тебе – лилипуту в стране Гулливеров».
(«Минута молчания»).
«Я вижу чёрные дыры.
Холодный свет. Чёрные дыры…
Смотри, от нас остались чёрные дыры…
Нас больше нет. Есть только чёрные дыры».
(«Чёрные дыры»).
«Стань живым – доживёшь до смерти».
(«В чистом поле – дожди»).
И так далее. Неизбывная тоска поселяется в душе человека, и глуши её – не глуши, она надолго его не оставляет:
«Водки на неделю, да на год похмелья».
(«Лихо»).
«Вот тебе обратно тропинка
И ты петляй в родную землянку.
А крестины там, иль поминки –
Всё одно – там пьянка – гулянка».
(«Некому берёзу заломати»).
«Что, крутят вас винты похмельные?
С утра пропитые кресты нательные».
(«Мельница»).
Но в той же самой душе живёт неизбывная тяга к Небу:
«И мы выродки крыс, да – мы пасынки птиц».
(«Все от винта»!).
«Улететь бы куда белой цаплею!
Обожжено крыло.
Но этот город с кровоточащими жабрами
Надо бы переплыть.
А время ловит нас в воде губами жадными.
Время нас учит пить».
(«Ржавая вода»).
«Ведь подать рукою
И погладишь в небе свою заново рождённую звезду.
Ту, что рядом. Ту, что выше,
Чем на колокольне звонкий звон.
Да где он – всё темно».
(«Сядем рядом»).
Неоднократно в своих песнях А. Башлачёв вплотную приближается к проблеме смерти, она для него, как срывание всех завесов, как откровение всей сути бытия:
«Эх, Егор, Егор! Не велик ты грош, не впервой ломать.
В чём родила мать, в том и помирать».
(«Егоркина былина»).
Так говорит смерть («Снежна Бабушка») какому-то партийному функционеру (Егор Ермолаевич). А в следующей цитате содержится квинтэссенция всей мудрости от начала мира:
«Ведь совсем неважно, отчего помрёшь.
Ведь куда важнее, для чего родился».
(«Ветра осенние».)
Наверное, люди такого творческого дара, могут чувствовать свою судьбу, могут пророчествовать, и поэт предвидел свой трагический конец. Он написал песню «На жизнь поэтов», в которой, с одной стороны, говорится о том, что для истинного поэта, из-за конфликта его внутреннего мира с окружающим, неизбежен какой-то роковой финал:
«Пусть не ко двору эти ангелы чернорабочие.
Прорвётся к перу то, что долго рубить и рубить топорам.
Поэты в миру после строк ставят знак кровоточия.
К ним Бог на порог. Но они верно имут свой срам.
Поэты идут до конца. И не смейте кричать им: - Не надо!
Ведь Бог… Он не врёт, разбивая Свои зеркала.
И вновь семь кругов беспокойного, звонкого лада
Глядят Ему в рот, разбегаясь калибром ствола».
Но, с другой стороны, поэт бессмертен, «поэты живут, и должны оставаться живыми». И не только в смысле бессмертия своих стихов, но и личного бессмертия, обретения после смерти истинного бытия, чего, хотя и не всегда осознанно, желает их душа:
«В быту тяжелы. Но однако легки на поминках.
Вот тогда и поймём, что цветы им, конечно, к лицу.
Не верьте концу. Но не ждите иного расклада.
А что там было в пути? Эти женщины, метры, рубли…
Неважно, когда семь кругов беспокойного лада
Позволят идти, наконец, не касаясь земли».
Архиепископ Иоанн (Шаховской) говорит в своей статье «О поэзии»: «Когда человек скитается вдали от истины, мир становится для него пылеобразным. Мир человека надо непрестанно проветривать, иначе в нём можно задохнуться. В нём задыхаются люди. Доставлять чистый воздух горнего мира человеку дано молитве. И молитва поручает поэзии быть её помощницей». В песне «Посошок» А. Башлачёв пытается осмыслить свой переход в мир иной, тот день, когда он распадётся «в дух и прах». С чем он пойдёт туда, что возьмёт с собой? Стихи. «Если хочешь – стихами грехи замолю». И действительно, некоторые его стихи звучат как молитва:
«И я готов на любую дыбу.
Подними меня, милая, ох!
Я за всё говорю – спасибо.
Ох, спаси меня, спаси, Бог»!
(«В чистом поле – дожди»).
Он хочет сказать, что честно и искренне пел, и старался жить по совести, и в этом его надежда на спасение:
«Отпевайте немых. А я уж сам отпою.
…………………………………………….
У последней заставы блеснут огоньки,
И дорогу штыком преградит часовой.
- Отпусти мне грехи! Я не помню молитв.
Если хочешь – стихами грехи замолю,
Но объясни – я люблю, оттого, что болит,
Или это болит, оттого, что люблю»?
У врат Эдемских его встречает страж рая, Херувим с пламенным оружием, а может, и Сам Господь. И, кажется, СашБаш знает Его:
«Так что ты, брат, давай! Ты пропускай, не дури!
Да постой-ка, сдаётся и ты мне знаком…
Часовой всех времён улыбнётся: - Смотри!
И подымет мне веки горячим штыком».
Последнюю строку можно интерпретировать, как огненное, духовное прозрения, ведь там праведники будут лицезреть Бога «лицом к лицу».
Продолжение следует.