Однажды Магомет Исаевич вызвал меня к себе. Нахохлившимся беркутом он сидел за длиннющим столом, стремящимся в бесконечность.
- Иван, - безучастно сказал он, обращаясь к портрету главы государства на противоположной стене, - ты будешь сопровождать меня в Париж на конференцию по борьбе с незаконным оборотом наркотиков.
- Безмерно рад, Магомет Исаевич, - осторожно заметил я. - Но не разумнее ли послать нашу француженку?
- Француженку тоже возьмём, а то как же! - продолжил информировать портрет Рахам-Лукутов.
Я внутренне скривился и возликовал одновременно. В Париж с Татьяной. Отлично. Ей придётся вкалывать, я же стану прохлаждаться и, быть может, отвлекусь от перемалывания последних событий.
- Ты мужчина видный, представительный, - похвалил Магомет Исаевич лидера страны. - А она девчонка. С тобой в некоторых делах будет удобнее... ну, ты понимаешь... то да сё...
Магомет Исаевич словно ждал одобрения от портрета.
О, разумеется... Поражающие воображение секс-тренировки в заведениях на Пляс Пигаль. Бордели, секс-шопы, Мулен-Руж, Тулуз-Лотрек...
Я серьёзно по-мужски кивнул.
На прощание начальник вручил мне папку материалов о конференции.
- Изучи! - коротко скомандовал он президенту. - Потом сделай перевод программы. Надо знать, когда свободное время.
За всю встречу глаза-жучки так ни разу и не повернулись в мою сторону.
Вернувшись в кабинет, я швырнул папку на стол, вскипятил чай, взял принесённое Таней печенье (пробовать на вкус печенье любимой женщины вместо её губ - это дополнительное садо-мазо удовольствие, если кто понимает), уселся перед материалом и тут же чертыхнулся. На папке ясно значилось: "Рим. 26-30 августа 2002. Конференция по борьбе с незаконным оборотом наркотиков."
"Шеф перепутал бумаги, пялясь на портрет", - дошло до меня.
Вся в отблесках щедрого летнего солнца в дверях возникла Татьяна. В светло-голубом платье с кружевной вставкой на груди, с распущенными по плечам выгоревшими волосами. Замаскировавшаяся чистота и невинность. Однако вслед за ней в комнату прокралось и напало на меня злобное возбуждение.
- Говорят, ты тоже едешь в Рим. Правда? - спросила она, вовсе не замечая во мне изменений.
- Откуда сведения? - выдавил я. Откушенный край печенья поцарапал язык, ненавистный привкус крови разлился во рту.
- От Газиля-информ.
Я проглотил кусок после чего смог выразить недоумение:
- Рахам обещал Париж, хотя вот... дал не ту папку...
Повесив сумочку на спинку стула, она мягким движением, от которого у меня засосало в груди, поправила причёску и улыбнулась.
- Иван, ты не поверишь, но Париж - главный заграничный город на карте Магомета Исаевича.
- Не понял...
- При совке он никуда не ездил, а когда стали налаживаться контакты, у него, представь, нашлась во Франции родственница - Рахам-Лукутофф-Пирогофф. Не помню, кем она ему приходится, но, погостив в Париже, на весь остальной мир он забил.
- Не понял...
- Увидишь! Он вообще путает все страны и города.
- Не остроумно! К тому же, если поездка в Рим, то с какого боку берут тебя?
- Во-первых... - обиженно вздёрнула носик она, - я немного говорю по-итальянски. Это так, тебе для сведения. Во-вторых, итальянского переводчика всё равно нет. А в-третьих, там намечается рандеву с французской судьей из Ниццы.
В Рим мы отправились ведомые самим "Главным Юрием", вылезшим ради важной международной миссии из тайной берлоги на секретном этаже. Тело его в чёрном костюме смотрелось огромным сейфом правильной прямоугольной формы, сверху которого крепилась на зачатках шеи квадратная голова с неожиданно аккуратными ушами. Надёжно скрытые под сенью сейфа семенили остальные члены делегации: непроницаемый Магомет Исаевич, толстомордый "юрий" в роли молодого специалиста по борьбе с наркотиками, Таня, надевшая облегающий деловой костюм и изящные лодочки, и я, плохо понимающий, для чего же всё-таки удостоился включения в эту компанию.
Подозрение, что Рим прекрасен, закралось уже при спуске с самолёта. Нечто вакхическое промелькнуло в маленьком кургузом носильщике аэропорта, повеяло в воздухе неуловимой мистерией, южными растениями и сладостью, от которой перехватило горло. Наблюдая архитектурные шедевры, проплывающие за стёклами присланного за нами посольского автомобиля (церкви, фонтаны, руины в окружении роскошных пиний), любуясь красотками-итальянками, обгонявшими на мотоциклах наш мерседес, я и впрямь отвлёкся от горестных дум и попытался настроиться на жизнеутверждающий лад, который, увы, был подпорчен кисло промямлившим толстомордым:
- Фу... город как после бомбёжки...
К счастью, Таня тут же выпустила из глаз две зелёные стрелы, даровав мне ещё одну нечаянную радость.
Вскоре мы приблизились к резиденции Посла России. На красивейшем холме Джаниколо неподалёку от Ватикана располагалась эта чудесная бело-розовая вилла, принадлежавшая некогда богатому князю армянских кровей. Его Сиятельство усердно готовил дом к визиту (несостоявшемуся, впрочем) Николая Второго. Что ж, вместо трагического русского Императора в огромный парк, засаженный пышными деревьями и кустами, остролистыми пальмами и цветами, среди которых прятались античные скульптуры, вступили такие важные павлины, как мы.
- Ах, ах! - восклицала Таня, когда секретарь посольства вёл нас по паркету великолепного зала с бархатной мебелью и торжественными колоннами из чёрного мрамора, увенчанными золотыми капителями. С потолка сверкали хрусталём гигантские люстры.
Нас поселили в одном из домиков на территории посольства. Вечером, бродя после ужина по дорожкам под пение цикад, мы дурели от терпких ароматов римского лета.
Наша делегация делилась на VIP- и недоVIP-персон. К первой категории относились "Главный Юрий" и Таня, а ко второй - все прочие лица. На следующее утро члены первой подгруппы отдельно от нас отправились в шикарный отель, где в суперсовременном бизнес-центре проходило мероприятие. Повсюду их встречали и провожали куда следует специальные молчаливые люди, тогда как мы вынуждены были регистрироваться и пробиваться на место сбора самостоятельно.
Молодой итальянец, намытый, отутюженный и выбритый до синевы, почёсывая голову, изучал в списке пункт № 83, где безо всяких разделяющих дефисов значилось: Магомет Рахам Лукутов. Поскольку он не понимал, где проходит граница между именем и фамилией участника, я вызвался помочь:
- Позвольте подсказать: Магомет - Джузеппе, Рахам-Лукутов - Гарибальди.
- Джузеппе Верди! Джузеппе Верди! - энергично закивал Магомет Исаевич, радуясь, что участвует в международном общении.
- А-а-а... Джузеппе Занотти! Джузеппе Занотти! Ха-ха-ха... Prego, signori, prego! - благодарно зачастил регистратор, протягивая нам баджи.
Конференция получилась скучной, вязкой, неживой, как и большинство сборищ, целью которых является сливание куда-либо бюджетных средств. Почти всё время я дремал, и лишь одно происшествие разнообразило мерное течение заседания: в тот момент, когда толстомордый взгромоздил себя на трибуну, дабы поведать миру о новых способах обуздания наркобаронов, микрофон внезапно отключился, и примерно полторы минуты докладчик стоял, выпучив глаза и разевая рот, будто брошенная на берегу рыбина.
Ежедневно в тринадцать часов объявлялся перерыв. Все кидались на просторную террасу, где, синхронно запалив сигареты, принимались настырно наполнять божественный воздух вонью. Вдоль перил выстроились кадки с небольшими апельсиновыми деревцами. В гуще их крон тут и там светились желтовато-оранжевые, ещё не до конца зажёгшиеся, фруктовые фонарики.
У высокопоставленной делегации из России сложился национальный ритуал. Всякий раз после объявления паузы "Главный Юрий" галопом мчался в правый угол террасы. Там он производил несколько первых упоительных затяжек, и тоже самое повторяли Магомет Исаевич с толстомордым. Утолив начальный приступ никотинового голода, "Главный Юрий" тянулся квадратной лапой к юному апельсинчику, грубо разлучал его с веткой, хорошенько прессовал в кулачище и затем со словами "маленький и, наверное, невкусный" швырял к подножию материнского растения. Ему усердно подражал толстомордый. Иностранцы поглядывали на нас с медицинской заинтересованностью, я пытался загородить кадку от их взоров, но повлиять на сам процесс никак не мог, поэтому к пятнице были успешно завершены как все намеченные для конференции темы, так и геноцид в отношении местной флоры.
Рано утром в субботу Таня и "Главный Юрий" отбыли на приватную встречу с судьей из Ниццы. Едва затих шум увозящего их транспортного средства, как, известив Вселенную о том, что измождён сверх меры, толстомордый заперся в своей комнате, откуда вскоре донёсся звук открываемой бутылки.
- Не желаете ли проехаться по городу? - любезно предложил нам с Магометом Исаевичем секретарь посольства.
- Только вторую половину дня освободите, - потребовал Рахам-Лукутов и подмигнул мне.
Знаем мы эти подмигивания...
Автомобиль прикатил на Форум - удивительное средоточие развалин, приводящих в восторг всякого обладающего хотя бы зачатками эмоций. Поразительно, сколь самодостаточна даже одиноко лежащая античная колонна! Словно идёт от неё пульсация, рождающаяся в самой глубине веков, и охватывает священный трепет, который нипочём не возникнет возле копии в Колонном зале Дома Союзов. Секретарь посольства любезно притворился экскурсоводом:
- По утверждениям Плавта, этот район кишел некогда юристами, истцами, ростовщиками, торговцами и проститутками.
Магомет Исаевич не имел понятия о том, кто такой Плавт, но, распознав слова "юристы", "истцы" и "проститутки", одобрительно пошевелил усами. Руины лежали перед нами во всей красе, розовея в утренних лучах. Среди камней шныряли коричневые ящерки. Покорённый величием Форума, Магомет Исаевич внезапно приобнял меня, другую руку двинул вперед, подражая римскому оратору, и воскликнул:
- Ну, гляди же, Иван... древний Париж!
Секретарь заморгал, затрепыхался и нервно сглотнул.
Затем мы ехали мимо замка Святого Ангела, вдоль Тибра, не широкого, зато сверкающего бликами, перекликающимися с игрой солнца в листве над водой.
- Эх, хороша Темза! - сказал размягший от красот Магомет Исаевич.
Руль вильнул вправо в руках дипломата, стайка воробьёв еле успела взметнуться из-под колёс.
Вовсе не злачные кварталы ожидали нас во второй половине дня. По просьбе Рахам-Лукутова мы выгрузились рядом с площадью Испании, а наш провожатый укатил по своим шпионским делам, пообещав забрать нас вечером у Фонтана алла Баркачча.
Пробило половину третьего, и Магомет Исаевич взалкал. Что ж, вот и подходящий столик недалеко от утопающей в пурпурных цветах Испанской лестницы, где римляне в полурастёгнутых поло и тёмных очках лениво потягивали вино.
Всем известно, как вдали от родины скучает русский человек по борщу. Однако Магомет Исаевич, будучи настоящим кавказцем, крепко и отчаянно затосковал по супу с субпродуктами. Я зря убеждал его, что навряд ли такая экзотика найдётся в меню стандартного заведения. А потом также тщетно пытался растолковать официанту, чего желает клиент. Магомет Исаевич нервничал и, сочтя мой перевод бестолковым, сам взялся истребовать блюдо. Подобно многим соотечественникам за рубежом, он был уверен, что если русское слово произнести громко, чётко, а в идеале по слогам, то оно обязательно станет понятно всем на свете.
Видя, что официант не реагирует на английские фразы, Магомет Исаевич набрал побольше воздуха и громко провозгласил: ТРЕ-БУ-ХА. И ещё разок для лучшего усвоения: ТРЕ-БУ-ХА. Коммуникативный акт, увы, не состоялся. Официант по-прежнему разводил руками. Тогда Магомет Исаевич решительно пододвинул к себе тарелку, взялся за правое ухо, жестом показал, как отрывает его и кладёт в посуду. Затем он взялся за левое ухо, потом за нос, "оторвал" и их и тоже отправил в тарелку. Туда же последовали глаза и губы. Всё это Рахам-Лукутов хорошенько размешал уже не воображаемой, а реальной ложкой и принялся "есть". Официант боролся с приступом удушья. Шея вздулась, он пыхтел, теребил воротничок, благородный италийский лоб покрылся испариной. Под занавес представления Магомет Исаевич, резко привстав, свирепо выкрикнул: ХАШ!!! * (*Хаш - традиционный кавказский суп с требухой) хлопнул ладонью по столу и воззрился на сотрудника итальянского общепита. Дама в элегантном тёмном платье взвизгнула, другие посетители испуганно озирались. Официант косился на прикреплённый к стене служебный телефон. Его коллеги, крадучись, сжимали кольцо вокруг нашего столика.
- Scusi, scusi, - пробормотал я, почуяв, что прибытие санитаров со смирительными рубашками не за горами. Схватил Магомета Исаевича за локоть, выдернул из-за стола и потащил на выход.
В другом кафе, не дожидаясь второго действия пьесы, я заказал две порции спагетти, а Магомет Исаевич - семь стаканов чая. Уверенный, что ослышался, официант принёс лишь три небольшие чашки. Магомет Исаевич испепелил его взглядом, но промолчал. Затем он с отвращением мусолил макароны вперемешку с жирными мидиями и сердито бурчал: "С ними хаша не сваришь".
После обеда в состоянии небольшого раздрая мы поплыли по респектабельной Виа дель Корсо, причаливая ко всем подряд обувным бутикам. Зачем Магомет Исаевич взял меня с собой, не знаю. Он прекрасно обходился без переводчика. Желая посмотреть поближе приглянувшийся товар, он просто тыкал в него и говорил: "Ы!". Впрочем, ничего не приобретал, а на вопрос "почему?" ответил, что ищет особые тапочки с кожаным задником, ровно как те, что двадцать лет назад привезла из Италии тёща. Однако тапки от нас скрывались, расстроенный Магомет Исаевич купил три коробки шоколада разных сортов ("Ы! Ы! Ы!"). Вид он имел измотанный, поэтому когда из городской пыли и толчеи нас привезли обратно в резиденцию, он с наслаждением взглянул на пальмы:
- Ну, ты подумай: такой прекрасный парк и в самом центре Парижа!!
Секретарь посольства споткнулся и, бешено молотя руками по воздуху, сумел пробежать несколько метров, прежде чем неэстетично завалился у крыльца особняка.
Вечером Посол пригласил нас на ужин в двустороннем итало-русском стиле. Ризотто алла романа, расстегаи, салтимбокка алла романа, русский осётр, чёрная икра, пармезан. Не добыв хаша, Магомет Исаевич утешался тушёным бычьим хвостом с сельдереем и помидорами. Наворачивал его от души, вспоминал, правда, частенько Париж, отчего беседа всякий раз на несколько секунд повисала.
Спустя немного времени Посол попробовал отвлечь внимание гостей от столицы Франции:
- Озеро Гарда - красивейшее место, знаете ли, - великосветским тоном заметил он.
- Что Гарда, - сказал "Главный Юрий" ртом, набитым букатини аль аматричана, - вот озеро Байкал! Глубина 1642 м, а воды 23 615,39 км3!
Толстомордый подобострастно закивал.
- К Тиренскому морю можно легко добраться от Рима, - сообщил Посол.
- Что Тиренское море, - сказал "Главный", заглатывая маритоцци алла панна, - зато в Байкале глубина 1642 м, да запасы воды 23 615, 39 км3.
Я не путал города, не калечил растения, не считал патриотической добродетелью отсутствие интереса к чужой культуре. И всё же от стыда сидел как на иголках. После убийства я практически отказался от спиртного, однако теперь сорвался и вновь начал безостановочно нагружаться. Когда же байкальская статистика прозвучала в пятый раз, меня замутило и, скупо извинившись, я покинул банкет.
- Ваня, ты куда?! А как же фотографироваться с Послом? - Таня догнала меня в холле.
- Обойдусь!
- Ваня, они собрались завтра в Тиволи осматривать виллу. Мы свободны. Пожалуйста, поедем вместе на Аппиеву дорогу.
- Я устал, поезжай одна, - сказал я, стараясь скрыть раздражение. Страшное утомление тяжёлым скафандром обхватило меня.
- Ну, я тебя очень-очень прошу, ну, Ванечка! Одной скучно... и не с кем поделиться впечатлениями...
Хлопанье ресниц такое банальное, как у самой обыкновенной вертихвостки. Но я ничего не мог возразить. Ей было очень легко сломать моё сопротивление. Она прямо верёвки из меня вила.
- Ладно, в десять часов у крыльца.
- Ура! Ванька, ты классный!
Мне хотелось сказать, что раз так, то, может, она лучше пойдёт ко мне в номер, и я покажу ей, какой классный на самом деле. Может, наплюём на мёртвые памятники Древнего Рима и займёмся живым процессом совокупления, который ведёт к зарождению новых людей? Может, воплотим хоть одну новеллу "Декамерона"? В Италии мы в конце концов или нет?! Но пока я поигрывал в уме этими фразами, она уже упорхнула назад к поклонникам Франции и зауральской природы.
Я вернулся в комнату, обрушился на постель и лишь только глаза закрылись, как наша делегация в полном составе очутилась в Японии. Мы шли по улицам Токио, а вокруг вздымались небоскрёбы, нависали прозрачные конструкции, внутри которых как в фантастических фильмах о будущем скользили приплюснутые автомобили. В воздухе зудели металлические насекомовидные объекты с дрожащими усиками антенн. Повсюду сновали будто бы клонированные деловитые прохожие. Роботы-андроиды натирали тротуары, мыли стёкла, продавали японские деликатесы, кланялись покупателям, прижимая к груди пальцы без ногтей.
Возглавлял шествие Магомет Исаевич. Он стремился вперёд решительным шагом, выставив перед собой руку, сложенную в имитацию пистолета. Направляя короткий волосатый указательный палец то вправо, то влево, он резко открывал рот, откуда глухими хлопками выстрелов вылетало: "Париж! Париж! Париж!" Японцы по обе стороны валились как подкошенные.
Оставив за собой горы трупов, мы зашли в помещение, устроенное на традиционный японский манер. Бамбуковые стены, циновки, рюмочки для саке. В углу копошился фотограф, одетый отчего-то в женское кимоно. Приглашающим жестом он указал на пол:
- Рассаживайтесь, господа, пора сниматься!
- А если порвётся костюм?! - возмутился я.
- Ничего, вы будете в повязках как борцы С УМОМ! - успокоил он.
Продолжение http://proza.ru/2016/11/02/469