Андрей Дорошенко
Глисты
(рассказ)
«В 1995 году, в соответствии с законом о свободном доступе к информации, конгресс США обнародовал в числе других секретных материалов тридцатилетней давности, документ под кодовым названием «Препарат X». Новейшее биологическое оружие, разрабатываемое секретной лабораторией в штате Массачусетс, должно было стать страшнее ядерной бомбы. После лабораторных экспериментов над шимпанзе, смертоносный порошок был распылен над бассейном реки Конго, что привело почти к полному истреблению обезьян центральной Африки. После такого успеха, пентагон решил нанести удар по Вьетнаму. Тринадцатого сентября 1965 года на вьетнамскую армию было сброшено сто семьдесят три тонны белого порошка. Но операция оказалась преждевременной. Возбудителя предполагаемого заболевания в скором времени обнаружили у американских солдат. В Массачусетс полетел срочный заказ на разработку «противоядия». Тут ученые не ударили в грязь лицом, и буквально через две недели, в распоряжении командования был «Препарат Y», полностью нейтрализующий действие «Препарата X». Ввиду необходимости срочных действий, «Препарат Y» было решено не развозить по подразделениям действующей армии, а, как и предыдущий, распылить с воздуха. Что и было сделано двадцать девятого сентября 1965 года. В результате эпидемии удалось избежать. Но благодаря, как тогда казалось, противоядию, противник тоже избежал потерь в живой силе. Однако вскоре выяснилось, что действие возбудителя болезни, полученного методами генной инженерии из аскариды обыкновенной, на человека, отличается от действия того же паразита на обезьяну, и не приводит не только к смерти, но и к какому-либо заболеванию. Исследования по данной теме вскоре были заморожены.
Рассекреченный документ прошел мимо внимания широкой публики, поскольку данное научное исследование, очевидно, закончилось неудачей.
О «препарате Х» вспомнил профессор Кембриджского университета доктор Хайт. К ученику Хайта в целях профилактического осмотра обратился престарелый инвалид. Здоровье пациента оказалось феноменально крепким для его возраста. Внимание врача привлек только неизвестный ему кишечный паразит. Не найдя никаких сведений в литературе, доктор обратился к профессору Хайту.
Научная интуиция сразу подсказала опытному ученому, наличие связи между неизвестным паразитом, и «Препаратом Х». Хайт сразу поинтересовался у пациента, не участвовал ли тот во Вьетнамской войне. Выяснилось, что майор Браун — так звали пациента, действительно воевал в джунглях Вьетнама, и потерял там обе ноги. Это случилось восемнадцатого сентября, и вскоре майор был эвакуирован с места боевых действий.
В результате исследований, доктор Хайт установил, что паразит поедает в первую очередь шлаки организма, а также нитраты, и другие вредные вещества. Единственным побочным действием можно считать потерю веса, так как эта искусственно выведенная разновидность аскариды уничтожает до семидесяти процентов жиров, съеденных человеком.
За комментариями мы обратились к профессору второго московского медицинского института, члену-корреспонденту академии медицинских наук Е.А. Заливайло. Вот что он нам рассказал.
«Организм человека — сложная система. В нем происходят сложнейшие биохимические процессы. Всем известно, что в желудке и кишечнике человека, постоянно живут бактерии, способствующие перевариванию пищи. Так сказать, полезные микробы. А раз уж есть полезные микробы, то почему бы ни быть полезным глистам?!
Я знаю Хайта, как ответственного, очень добросовестного ученого. На днях мы получили от него для наших независимых исследований образцы «Препарата Х». Говорить о результатах еще рано. Но могу заметить, что когда доктор Хайт начал продажу своего препарата в Бельгии, там была на гастролях одна наша известная певица. Как она сейчас выглядит, вы можете увидеть, включив телевизор. Я, не имею сведений, пользовалась ли она препаратом. Но когда другая наша певица сбросила килограмм тридцать лишнего веса, я заинтересовался, и навел справки. Тайну своей диеты, обе отказались мне сообщить, но обращает на себя внимание тот факт, что и вторая певица похудела сразу после гастролей в Брюсселе».
«Русская красавица», июнь 1998 г.
Алексей Петрович открыл дверь комнаты, напевая старую студенческую песенку «Ты сегодня мне поднес хвост большой под самый нос». Около полудня, когда Алексей Петрович уже собирался отнести свой спец. чемодан в первый отдел, чтобы в обеденный перерыв сбегать заказать набойки на женины туфли, в лабораторию заглянула Клавдия Захаровна и кинула: «Хомутов, к городскому!» Алексей Петрович прошел в кабинет начальника, к единственному в отделе телефону с выходом в город, и услышал как всегда ликующий голос Витьки Оптимиста. Оптимист — это не фамилия, это — студенческое прозвище. А фамилию Оптимиста Алексей Петрович к стыду своему никак не мог вспомнить.
— Старик! — кричал Витька. — Ты вечером свободен? Заезжай ко мне! Тут у меня Васька Трубин сидит. Расслабимся маленько, потрещим о жизни нашей скотской. Карандаш есть? Пиши адрес!
Все это Оптимист прокричал на одном дыхании. Если в тексте обращения и присутствовали вопросительные интонации, то пауз пригодных для заполнения ответами Алексей Петрович там не обнаружил. Заметим еще, что Хомутов был совсем не стар, а стариками Витька обзывал всех подряд, подделываясь под шестидесятника. Оптимист искренне причислял себя к шестидесятникам, не особо вдумываясь, что это слово означает, и, игнорируя тот факт, что шестидесятниками называли поколение, чья молодость пришлась на шестидесятые, а совсем не тех, кто в шестидесятые родился. Но все это к слову. Алексей Петрович был страшно рад повидаться с друзьями молодости. Все трое учились в разных институтах, но их извилистые студенческие тропы не раз пересекались, что и вылилось в крепкую настоящую мужскую дружбу.
Хомутову не терпелось расспросить Оптимиста «за жизнь», но в присутствии начальника было неудобно болтать о посторонних делах, поэтому, он быстренько обещал приехать, распрощался с Оптимистом, и двинулся к двери.
— Алексей Петрович! — босс оторвался от своих бумаг. — Заработать хочешь?
— Что делать? — коротко спросил Хомутов.
Шеф выдвинул на себя столешницу и протянул небольшой полиэтиленовый пакетик наполненный белым порошком:
— Опиши. Деньги немедленно.
«Опиши!». Легко сказать «Опиши»! Для человека постороннего – так чего тут делать! Написал: «порошок белого цвета в полиэтиленовой упаковке» -- и все дела! Но Алексей Петрович, его начальник, да и любой химик знают, что на самом деле означает это короткое слово «опиши». Это значит – разберись с этим порошком досконально, установи, чего туда понамешано, и выдай химическую формулу каждого ингредиента.
А для этого надо провести десятки опытов. Заливать микроскопические дозы этого порошка (микроскопические, хотя бы потому, что его не так уж много) то кислотой, то щелочью, то еще не пойми чем, следить за реакцией. Растворять его в том, в чем он растворится, потом этот раствор титровать часами…. Эх!
«Препарат Х» прочитал Алексей Петрович на синей этикетке. Он не спросил, сколько ему причитается, ведь подработать по специальности — редкая удача. Не спросил и о сроках, чем скорей, тем лучше, что ж тут непонятного. И уж конечно не спросил, сколько заработает начальник только за то, что передал пакет ему, Хомутову.
— Хорошо, Степан Станиславович.
Потом, он решил, что за возможность заработать следует поблагодарить, и уже в дверях обернулся:
— Спасибо, Степан Станиславович.
Шеф был уже где-то в своих очень сложных бумагах, и лишь махнул ладонью: ступай, мол.
Ладно, набойки подождут.
— Заваливай, старик! — гостеприимно пригласил Витька.
— Хомут, привет! — весело заорал Трубин.
И после обязательных объятий вперемешку с сокрушительными ударами по плечам и спине, друзья расположились на кухне размером с небольшой аэродром.
— А ты все значит в своем НИИ? — спросил Витька.
— Ага, — кивнул Алексей, оглядывая просторы стола, и в очередной раз подумал, стоит ли синтезировать начинку для лучших в Мире ракет, или все же начать продавать жвачку.
Алексей Петрович постарался не выпучивать глаза и не открывать рот, чтобы совсем уж не походить на деревенщину. Дескать, видали мы такое! Но, все-таки, одно дело — по телевизору, в их американском кино. А вот, например, домофонов с экраном Алексей Петрович и в кино не видел.
Из разговоров «что, да как» выяснилось, что у Трубина дела совсем плохи. Зарплату учителям уже полгода не платят, а с университетским дипломом филолога никуда больше не сунешься. А как все хорошо начиналось! Постоянные публикации в студенческой малотиражке и грезы об известности старика Хема!
Алексей Петрович поведал друзьям, что тоже давненько не видел окошечка кассы, но выкручивается, как может. То стенки кладет, то трубы варит. Пользуется стройотрядовским опытом.
— Да, старик, — обрадовался Витек, — ты мне можешь в ванной подогрев пола заманстрячить?
— Только так!
— Ты, Леха, вообще молодец! — оценил Оптимист ответ. — Оплату гарантирую.
— Да брось ты!
— Не. Любой труд должен быть оплачен. Держи задаток.
И всунул в нагрудный карман пиджака, слабо отнекивающегося Алексея Петровича, пару зеленых бумажек.
— Да! — Хомутов взял со стола телефонную трубку, приложил к уху, и, не услышав гудка, принялся ее разглядывать.
— Тут нажми, — подсказал Оптимист, но Алексей уже и сам увидел кнопку с надписью «ON-off».
— Лидочка, — сказал Алексей Петрович, набрав номер, — я сегодня задержусь. Тут…
Минут через десять он положил трубку на стол и, решил посидеть еще минут десять.
Трубин, которого уже изрядно развезло, выдал старую студенческую шутку:
— А не поговорить ли нам, господа, о чем-нибудь приятном. Например, о глистах.
— Вылезают два глиста из этой… ну, из среды своего обитания, — сразу же развил тему Витька, — «Мама, что это такое желтое?» «Это солнышко, сынок. Оно всегда такое яркое и теплое». «Мама, а что это такое зеленое?». «Это травка, сынок. Она всегда такая сочная и красивая». «Мама, а почему в мире так много прекрасного, а мы тобой живем в этой… Ну в среде нашего обитания?». «Тут наша Родина, сынок!».
Алексей уже слышал этот Анекдот, а Трубин раскрыл рот и пытался что-то сообразить.
— Ну все, мужики, мне пора, — заявил Хомутов.
Домой он вернулся в приподнятом настроении, правда, немного омраченном ожидаемой взбучкой. Но Лида не сердилась за опоздание. Воспрянув духом и, продолжая напевать: «Ты меня не проведешь, хвост на ландыш не похож, Лидочка, подвинься, пожалуйста», Алексей радостно полез под кровать, где стояла коробка из-под телевизора. Лидия Дмитриевна сместила дородное тело на край кровати, не отрываясь от дела. Она распускала переднюю часть свитера. Лидия Дмитриевна давно хотела вязать свитера и зарабатывать этим уйму денег. А пока она тренировалась: неделю вязала мужу свитер, и один день распускала.
В коробке из-под телевизора лежала коробка из-под ботинок, а в ней — коробка из-под конфет. А в коробке из-под конфет лежали все сбережения семьи Хомутовых. Алексей Петрович не доверял ни банкам, ни акциям, ни облигациям, ни, тем более, всяким там МММам.
Если повезет с калымами, еще пару лет, и можно будет подумать об однокомнатной квартирке. Или о двухкомнатной, но уже без удобств. Или еще потерпеть и сразу замахнуться на двухкомнатную? А то ведь Лидочка меньшая подрастает, и так уже никакой личной жизни.
Алексей Петрович пересчитал деньги. Опешил и пересчитал снова.
— Лидусь, ты денег не брала? — спросил он.
— А что, не хватает? — поинтересовалась супруга, продолжая мотать клубок.
— Пять сотен.
— Посчитай получше.
— Я уже два раза пересчитывал!
— Значит, там столько и было, — спокойно объяснила жена.
— Я что, по-твоему, совсем идиот?! — вспылил Алексей Петрович.
— Что ты носишься со своими деньгами! — грянула и Лидия Дмитриевна. — Не брала я их! Люди вон какие бабки заколачивают! Трубач твой лопатой загребает! А ты! Что ты за мужик!
Раньше Алексей, возмущался такими словами и требовал то своей половины признания того, что мужик-то он что надо! Но со временем привык, и стал пропускать мимо ушей. Оно и спокойней: ругани меньше. Вот только упоминание Витьки Трубина удивило его.
— Что-то он мне ничего не говорил.
— Мне сегодня Труба звонила, хвасталась. За одну страничку полтысячи. Зеленью! Вот почитай!
Лидия Дмитриевна выпростала откуда-то из-под себя последний номер «Русской красавицы» и протянула Хомутову. Больше всего на свете Алексею Петровичу хотелось зашвырнуть журнал подальше. Но почему-то он просмотрел статью. Затем перечитал внимательно. Зародившиеся подозрения погнали его на кухню. Не обращая внимания на соседку, Хомутов изучил содержимое своего мусорного ведра. Опасения подтвердились.
— Что это?! — гневно спросил он с порога комнаты, держа двумя пальцами пустой прозрачный пакетик со знакомой синей этикеткой.
— Ну милый, чем четыреста долларов отдавать за тренажер, да потом еще крутиться как белка, уж купить так купить. Выпил и порядок. Ты ведь хочешь, чтоб твоя женушка была красивой? А, зайчик?
В прошлый раз, когда Лида купила эластичные шорты для похудения во сне, такой прием сработал. Алексей только долго потом убеждал жену. Ведь договорились же копить на квартиру. Так никогда не купим. А тут Хомутов совсем сбрендил.
— Дура! — выкрикнул он.
И тут ему нет никакого оправдания. Каждый школьник знает, что нельзя оскорблять женщин! Мужика, того можно. И бить мужика можно. Когда Лидия Дмитриевна хрястнет Алексея Петровича сковородкой по башке, разве станем мы ее осуждать! Но назвать женщину дурой! Да еще когда она и действительно… Это уже ни в какие ворота…
Хомутов кинулся на улицу.
— Сходи, сходи, проветрись, — крикнула ему вслед законная половина.
С неба сыпала какая-то неприятная мразь. Алексей подошел с ближайшему комку и взял бутылку «Столичной». Не «Смирноффской» как у Оптимиста, ну и пусть. Он крутанул горлышко и посмотрел на снующих мимо прохожих. Ни у одного из них, стакана в кармане не ожидалось. Приложился к горлышку — не идет. Не научился он еще так. И побрел Хомутов куда глаза глядят. «Еще врет, — бормотал он про себя, — «не брала!». Не знаю, сколько бы Алексей Петрович так прошагал, не наткнись он на телефонную будку. Телефон, как ни странно, работал.
— Мужики, вы еще не расходитесь?
— Да у нас все в самом разгаре! Не знаю, чего ты убежал. Подъезжай скорей!
Замок щелкнул, и Алексей Петрович, захлопнув дверь подъезда, прошел в квартиру, оказавшуюся не запертой. Трубин сидел за столом, совсем уж наклюкавшись и какой-то грустный что ли. Оптимист радостно кричал в телефонную трубку:
— Сколько?! За сегодня?!
— Нормально! — так же радостно выкрикнул он, положив трубку. — Я тебе обещал тираж?! Я тебе обещал успех?! Надо тебе премию выписать.
— Я даже не знаю, когда была война во Вьетнаме, — Со слезой в голосе прогундел Трубин.
— Брось ты! Кто на это обратит внимание!
— Я даже не знаю, где находится Кембридж. Вдруг не в Штатах, а в Англии.
Оптимист только отмахнулся.
— Ой, посадят! —совсем уж взвыл Трубин.
— Назови статью. Кодекс принести?
— Прикроют вас, ребята, — безо всякого злорадства, даже с непонятным ему самому сожалением, вмешался с порога Хомутов, — я сегодня анализ вашего препарата делал. Не знаю уж для кого, но попросту одного опровержения хватит. Еще дня два-три и все.
— Конечно, прикроют! — по-прежнему ликующе сказал Оптимист. — Только за три дня, мы этого талька полвагона продадим!
Андрей Дорошенко.
Эл. почта doros1960@mail.ru
В одноклассниках http://ok.ru/profile/130327218519