Я как-то случайно в соцсетях обнаружила форум, на котором поднималась тема о любви к Родине. Участников форума, практически, не было, и на странице обсуждений разговор шёл как-то уж очень вяло. Но меня зацепили за живое слова одной женщины: "А как можно любить Родину, если мы ничего не знаем о нашим предках? Всё выжжено из памяти. Это хорошо, что "тот, кто был никем, стал всем". Но плохо, когда тот, кто был всем, стал никем. Всю нашу интеллигенцию, имеющую дворянские корни, или загнали в лагеря, или расстреляли без суда и следствия, или они сами уехали за границу".
И я невольно задалась этим вопросом: А кто-нибудь пытался хоть что-то выяснить о своих предках? Как можно любить Родину, ничего не зная о своих корнях?"
Вот сейчас сижу и думаю: "Надо бы попытаться по крупинкам собрать всё, что я знаю о прародителях, и написать книгу для домашнего чтения. Наши дети и внуки должны хоть что-то знать о своих корнях".
А что я сама о них знаю? Никого уже в живых нет, а те скупые ответы, которые я получала от родителей, мало что проясняют. Единственно, что мне известно: у моей мамы отец был из казаков. Но каких казаков: донских или кубанских?
Её девичья фамилия - Маркова.
У нас в городе - в Уссурийске есть клуб казаков. На стенде этого клуба я увидела фотографию первых казачьих поселений (49 семей), которые или приехали сами, или их депортировали для освоения Приморского края.
Их есаулом был Иван Марков. Но у моей мамы отчество - Игнатьевна. Кем приходится этот есаул её отцу? Дедушкой? Дядей? Двоюродным братом? Тоже неизвестно.
Что я смогла выяснить о предках по отцовской линии? Папа, перенёсший не один инсульт, плохо что помнил. Единственно, что я смогла от него добиться, это то, что его отец Иван Григорьев, оренбургский житель, был военным врачом, а мать... домохозяйкой. Странно...
Когда я с удивлением спросила папу: "А как так получается, что твоя мама была домохозяйкой, если в те времена женщина могла не работать на производстве, а заниматься ведением домашнего хозяйства, только если семья очень большая, или муж хорошо зарабатывает?", никогда не забуду тот взгляд, которым окинул меня мой отец.
Только сейчас я понимаю: почему он промолчал? До какой же степени в людях жил страх! Страх признаться в своём происхождении. Гонения, репрессии, невозможность получить высшее образование и многое другое.
Что мой отец не из простых смертных, я догадывалась всегда. Его поведение, манеры, высокая культура, хорошая образованность, а самое главное, наличие какого-то необъяснимого внутреннего достоинства - говорят о многом.
Помню один случай. Отец жил в другой семье (мои родители были в разводе), и мы с ним иногда ходили друг к другу в гости, перезванивались, но чаще всего встречались где-то в магазинах. И не удивительно! Его жена с утра до вечера работала в госпитале, и обеспечение семьи необходимыми продуктами лежало на плечах отца - инвалида 1 группы. Те, кто помнит: какой у нас в стране был дефицит с продуктами, тот никогда не забудет эти бесконечно длинные очереди.
И вот как-то стою я в очереди в том магазине, куда прямо с молочного комбината привозят свежее молоко, сметану и творог. Очередь заканчивается далеко за дверью на улице. Подходит мой отец и становится в самом конце. Его правая рука парализована, её поддерживает на уровне груди повязка, а в левой - трость и авоська с баночкой для сметаны. Седые волосы на голове и бородка аккуратно подстрижены, он, как всегда, скромно одет, но незастёгнутое пальто демонстрирует рубашку, сияющую белизной, и строгий коричневый костюм. Во всём его облике, развёрнутых плечах и прямой спине читается какое-то невероятное внутреннее достоинство или, как раньше говорили: благородство.
И вот тут происходит что-то необъяснимое. Огромная вереница людей, выстроенная в очередь, как сговорившись, начинает расступаться и ему предоставляют место у прилавка. Я стою неподалёку и с интересом наблюдаю за происходящим. (Он меня не видит). Отец подходит к прилавку и ожидает, когда отоварится покупатель. Продавщица обращается к нему:
- Мужчина, давайте вашу баночку. И что ещё вы будете брать?
Все, кто стоит в очереди, молча и терпеливо ждут, когда его обслужат. Странно! Никто не возмущается, а почему его обслуживают без очереди, ведь все прекрасно знают, что товар привозят с комбината в ограниченном количестве.
Спрашиваю, немного погодя:
- Папа, а как ты можешь объяснить этот феномен? Почему люди пропускают тебя без очереди?
Он пожимает плечами:
- Наверно, уважают старость...
- Уважают старость?! Да в магазине было предостаточно и пожилых и старых, но их почему-то не пропускают вперёд.
Он, немного подумав, ответил:
- А ты знаешь, как простые безграмотные крестьяне относились к жёнам декабристов, которые отказавшись от своего дворянства, последовали за мужьями на каторгу в Сибирь?
- Как? - спрашиваю заинтересованно его.
- С глубочайшим уважением. Эти люди никогда не кичились своим дворянским происхождением. Наоборот, они были готовы поделиться своими знаниями с простыми людьми: писали для них прошения, судебные иски или письма родственникам, учили их детей грамоте, - несли культуру в массы. Но самым отличительным качеством этих людей была - сила духа. Они разделяли все тяготы жизни крестьян молча и с достоинством. Простые люди не могли их не уважать.
Я невольно поймала себя на мысли, что окружающие люди всегда относились к моему отцу вот с таким же невероятным уважением. Он как-то умел вызывать это чувство у людей.
- А ты, пап, сам-то из кого?
- ...
Почему мой отец всегда замолкал, когда я спрашивала о его предках? Чего он боялся? Репрессий? Или то, что наше происхождение может как-то негативно отразиться на судьбе потомков? Сейчас это не выяснишь, папы уже давно нет в живых. С фотографии на его памятнике умными глазами смотрит человек с правильными чертами лица. А сам памятник украшает красная звезда.
Папа очень гордился, что является ветераном войны. Когда прозвучал салют, знаменующий победу, ему исполнилось 18 лет. И он, как призывник, был отправлен на Дальний Восток, где участвовал в советско-японской войне. Маньчжурия. Самым любимым его праздником был День победы. Он и день-то своего рождения отмечал не 11 мая, а 9-го. После окончания Московской высшей милицейской школы, он работал начальником уголовного розыска, а когда переехал к нам в Приморье - юристконсультом.
В живых из нашей семьи Григорьевых остался только мой старший брат. И он, узнав о моём увлечении писательством, настойчиво просит написать историю нашей семьи: пусть, мол, хоть что-то останется на память нашим потомкам.
А что я могу написать? Только то, что я знаю о своих родителях. А что мне известно о прабабушках и прадедушках? Ничего! Такое ощущение, как будто корни у нашего родового древа перерублены. А если не знаешь что намешано в твоей крови, то никогда не сможешь разобраться в самом себе.
*****
Я опубликовала эту статью в надежде, что может кто-то из родственников по родительской линии откликнется, и поделиться своей информацией.
Мой отец - Георгий Иванович Григорьев родился 11 мая 1927 года в городе Оренбурге.
Моя мать - София Игнатьевна Григорьева (Маркова) родилась 9 сентября 1929 года в Приморском крае, с. Кондратеновка. Старшая сестра мамы - Клавдия Игнатьевна (девичья фамилия - Маркова) и её дети: Наталья и Александр проживают в Одессе.