Мне нравилось, когда дождь накрывал деревню к вечеру, когда дневные дела закончены, когда ужин съеден. Это пора отдыха, а когда она насыщалась дождём, мне было очень хорошо. Я выносил на крыльцо маленький стульчик, закуривал и прислушивался. Сначала редкие и еле слышные шлепки, затем всё громче и чаще до непрерывного шелеста травы, до барабанной дроби о металлическую крышу. Вода делала едва заметными мои выжигания на пороге, а если было ветрено, то некоторым удавалось падать мне на ладонь, внутри которой я прятал сигаретку. Даже, когда ночная гроза бушевала сильными порывами ветра, когда зловеще гремел гром, я чувствовал безмятежность и покой, самые простые и сладостные чувства, с которыми так приятно засыпать.
Ещё я любил просыпаться дождливым утром. В огород или в поле торопиться не надо, спокойный завтрак, и снова стульчик на крыльце. Утром обычно шли обложные дожди, когда небо во все стороны серое. Капли падали не так часто и, казалось, что замедленно и лениво. По двору текли ручейки, утварь пряталась в сараях. В такое время я читал или топтался вокруг деда в его небольшой мастерской, наблюдая за тем, как он что-нибудь мастерил.
Впрочем, далеко не всегда дожди приносили радость и покой, кроме тех засушливых дней, когда обильный полив был просто необходим. В сенокос после дождя трава сохла дольше, если вообще не сгнивала от излишней влаги. В уборку урожая с огородов дожди волновали особо сильно, ведь намочи вода вырытый лук, который обветривался прямо на земле, то его добрая четверть сгниёт. Я, конечно, переживал за урожай, но всё равно радовался дождю, особенно, когда подрос и обленился, зная, что серьёзного вреда от него не будет.
Забавная однажды вышла история с косьбой травы в дождь. Ранним пасмурным утром мы с дедом отправились в поле за фермой. Обычно тучи в предрассветном небе рассеивались с появлением солнца, но на этот раз было по-другому. Мы не косили и часа, как полил обильный ливень. Заторопились домой, хотя, можно было и не спешить, все равно идти долго и все равно вымокли бы до нитки. Переждав дома грозу и надев сухую одежду, мы вновь направились в поле. И снова, покосив не более часа, мы были застигнуты очередной грозой, быстро нашедшей с востока. И снова вымокли до нитки. Прошедшие грозы хорошо смочили землю в саду и огороде так, что делать там было нечего. Я читал дома, дед что-то делал в погребце (так мы называли сарай, где был погреб). Весь день стояла ясная и ветреная погода, и к вечеру мы вновь собрались покосить, надеясь, что поле подсохло. Пока добрались до того места в поле, с востока зашла темно-синяя, поблескивающая молниями туча. Так мы вымокли три раза за один день, а трава, что успели накосить, испортилась из-за влаги и стала непригодной.
Вспоминается мне ещё одно приключение, связанное с дождём и сеном. Я был малым, а дед с бабушкой накосили травы в поле достаточно далеко от деревни, и взяли меня, когда поехали её забирать. Солнечный день не предвещал плохой погоды, а травы было на два воза. Когда привезли домой первую часть, в небе собирались облака, а когда поехали за оставшейся травой уже моросил дождь. Приехали, накрыли мотор мотоцикла брезентом и в спешке начали складывать сено на телегу. Тем временем моросящий дождь перешел в могучий летний ливень, и всех нас волновало, как мы будем выбираться из каши под ногами и колесами. Решили бросить траву и ехать домой, но мотоцикл не заводился, наверное, намокло зажигание и свечи. Дед поменял свечи, но мотор лишь вздыхал, не заводясь. Мы с бабушкой пошли до автодороги, по которой можно пройти до деревни. Выйдя к дороге, промокнув до нитки, мы медленно побрели домой, а я то и дело кричал, показывая на проезжающие машины пальцем: «этот КАМАЗ с нашего села, он нас подвезёт!». Я даже говорил, что мне не жалко мотоцикла, если он навсегда останется в поле.
Мы едва успели прийти домой к скотине, которую в дождь гнали раньше времени, и загнали коз и корову в котухи. Переодевшись в сухую одежду, я лег на дедову кровать, а бабушка грела ужин. Минут через двадцать домой пришел и дед. За ужином мне дали рюмочку самогона, чтобы я не простудился.
Утром, когда я вышел за двор в уборную, дед сидел у мотоцикла и палочками очищал от грязи двигатель и спицы колес мотоцикла, а за его спиной лежала влажная прихваченная с поля трава. Он сказал, что съездил за мотоциклом ранним утром со знакомым мужиком на грузовой машине.