А вот ещё пустячок.
Сегодня про каждого известно всё и не только вплоть до номера счёта в бан-ке.
Даже известно, о чём каждый говорит.
Известно с помощью устарелой техники, когда б;льшая часть общества (а она всегда со всем согласная) стучит на меньшую часть общества (а она всегда совсем несогласная).
Известно и с помощью современной техники, в которой всегда слышно вдохновляющее эхо, чтобы было настоящее ощущение, будто говоришь не по телефону, а выступаешь со своей крамолой перед массами на площади в разре-шённой полицией демонстрации, где записывается каждое историческое слово для потомков.
Одно остаётся неизвестно, что думает этот каждый. Ведь все знают, что это не одно и то же – что говорить и что думать.
Тот КГБ замахнулся на тысячу лет, осуществлял грандиозные проекты: со-единял моря с океанами, строил империю концентрационных лагерей для вос-питания миллионов, которые будут думать то же, что и говорят.
И что из этого вышло?!
Этот КГБ, на том примере, уже знает о своей недолговечности. У него только одна забота: успеть вовремя унести ноги, ведь здесь скрыться будет некуда – ни высоких гор, ни дремучих лесов, кроме леса из тридцати фруктовых деревьев, которые я посадил под моими окнами на иерусалимской горке, чтобы было, ку-да уходить, когда придут брать, если дадут дожить до такого счастья.
Перевоспитывать некогда, да и лагеря без лесоповала – дороговато. Поэтому для КГБ без разницы – что говорится и что думается – был бы послужной спи-сок.
А у меня он замечательный.
За все годы хвалиться не стану, только за последние, да и то выборочно, что-бы не очень хвалиться.
Предобвальные будни:
15.3.1994 – послание проклятия Рабину на титульной странице книги "Мой Израиль".
1994 – книга "Мудаки".
2.10.1995 – участие в молитве возле дома Рабина по поводу "Пульса Денура".
12.1995 – письмо "Советским диктаторам".
31.3.1996 – первое приглашение в полицию. Не явился.
23.4.1996 – второе приглашение в полицию. Не явился.
5.5.1996 – индивидуальная антисоветская демонстрация, один из транспаран-тов: "Да здравствует дело маркса-энгельса, ленина-сталина, рабина-переса!"
6.5.1996 – третье приглашение в полицию. Не явился.
17.5.1996 – газета напечатала заявление полиции: "Человек вызван на рассле-дование вследствие высказываний против государства. Если он не явится, поли-ция доставит его на расследование". Не явился. Не доставили.
Была хрущёвская оттепель? Как в том КГБ, когда признались, что КГБ уби-вал.
Не будет такого.
Этот КГБ, на том же примере, уже знает, что за оттепелью следует пере-стройка, а за перестройкой – развал державы, поэтому не будет ни первого, ни второго.
Но это не главная причина.
Главная причина той оттепели там – русским стало страшно за то, что они натворили своим родным русским.
Главная причина отсутствия даже намёка на оттепель здесь когда-нибудь – отсутствие страха у евреев за то, что они натворили евреям.
Не оттепель была, а какая-то слякоть, по которой основоположник не прошёл на выборах 1996. Но и слякоти больше не будет.
Очень опрометчиво тогда получилось со слякотью, по ней не дошли до меня и поэтому не доставили, что видно из последующего списка:
18.6.1996 – первая из многолетней серии демонстраций против завоза неевре-ев.
1996-2002 – жиденькие, но частые демонстрации.
Поняли, что оплошали с недоставкой. Больше слякоти не будет.
22.12.1997 – избиение в "Саду роз" возле кнессета.
2002 – книга "Прощай, Израиль... или Последняя утопия".
Демократия терпелива, но не беспредельно же.
6.7.2003 – покушение.
И нет, чтобы остановиться.
9.7.2003 – сдал в печать трилогию: "Мой Израиль", "Мудаки", "Прощай, Из-раиль... или Последняя утопия".
Ну, теперь бы сидеть тихо. Ан нет.
2004 – книга "Покушение".
2005 – книга "Суд".
2006 – эта книга "С закрытыми глазами, или Неповиновение".
Ну, хотя бы не насмехаться.
И не было покушения? А, товарищ КГБ?
Ха-ха!
Как сказал один чекист на моём суде против государства об украденном дру-гим чекистом у меня пистолете, – сказал, что я выдумал о покушении, чтобы привлечь внимание читателей.
Верно, читатель не знает меня и не читает всякого там – как назвали меня в полиции? – "человека".
Но ты же знаешь мой послужной список и книги мои читаешь.
Если бы не знал и не читал, разве стал бы тащить меня к себе? Об этом есть в газете.
И разве стал бы бить меня? И об этом есть в газете.
За свидетелей были из твоих. Я уже назвал их имена. За фотографа был из твоих. За журналиста был из твоих.
А бил преступный мир?!
Ха-ха!
Я всегда говорил: чем больше шагов с тобой делаем, тем заметнее ты по по-ходке.
А знаешь, читаешь, бьёшь, убиваешь – значит, уважаешь.
Но как можно уважать и не слушать телефоны?!
Не слушал?
Обижаешь.
Такой замечательный послужной список "человека"!
Моя гордость. Редко, кто похвалится таким.
Да кто тебе поверит?!
Ха-ха!
Про поцелуйчики слушаешь без разрешения, нарушаешь закон, совершая беззаконие.
А мою крамолу – без всякого нарушения закона, и без всякого на то разре-шения, и без всякого на то моего возражения – не слушаешь?
Ха-ха!
Местный товарищ Вышинский сказал о тайных прослушиваниях, что в каж-дом деле могут быть допущены ошибки, которые изучаются и на основании ко-торых делаются выводы, однако нельзя на этом основании отстранять следова-телей от дела, иначе мы придём к падению системы надзора за соблюдением за-конов, итогом станет делегитимация всей юридической системы.
И я за эту систему: систему ошибок, систему надзора, систему прослушива-ния. Только она помогает понять, что ты – слушаешь.
А ты не слушал телефоны убивавших меня?!
Не слушал телефоны убиваемого?!
Пил чай с малиной на Кинерете?!
Ха, ха, ха!
Твой ход, товарищ КГБ.