Василий Егорович зарабатывал на жизнь вахтовым методом. Соответственно в каждом своём доме бывал не часто и не долго. Вот и в этот раз, дело было днём. Значит жена на работе, любая в любом случае.
А поскольку такая его работа имеет свою специфику, в смысле семьеобразования, то дай Бог памяти, чтоб не перепутать: то ли этот сын в институте, а тот работает? То ли тот в институте, а этот работает? Вот в таких размышлениях, вошел Василий Егорович в квартиру:
- Ёкарный бабай!
- И тебе здравствуй, папа!
Длиннющая «жердина», которой Василий Егорович чуть доставал до плеча, уставилась на него чёрными кругами подведённых глаз. На тонких ножках, в ядовито зелёных штанах, назвать их брюками – язык у Василия Егорыча не повернулся, в мохнатом свитере, левая половина которого была чёрной, правая белой, улыбалась ему кроваво красным ртом.
- Я это… - Василий Егорович выглянул назад в подъезд, посмотрел номер на дверях. Мало ли, вдруг ошибся?
- Батя, ну что ты как не родной?
- Ты это… - Василий Егорович заметил, как Ёкарный бабай стрельнул чёрным глазом на его фотку на стене. Тут засомневаешься!
- Да ты это, ты мой батя! И как раз вовремя. Вот знакомься.
Василий Егорович повернулся к дверям соседней комнаты:
- Ядрёна вошь!
- Ну что ты, папа? Моя невеста.
Перед Василием Егорычем сухонькой веточкой в таком же мохнатом свитере, только у неё верхняя часть была чёрной, а нижняя белой, в красных штанишках, с зелёными губами и зелёными волосами стояла она…
-Я… Ядрёна вошь!
И тут они подошли друг к другу, а потом сделали шаг в сторону Василия Егорыча.
- Хотим, чтоб всё как у людей. Благослови, батя!
Как Василий Егорович оказался в пивнушке, он и сам потом вспомнить не мог. Но только люди говорят, что допивая третью кружку пива, доподлинно утверждал, что дома у себя воочию видел, и теперь точно знает, как выглядят Ёкарный бабай и Ядрёна вошь. А ещё утверждал невероятное, будто Ёкарному бабаю он родным отцом приходится!