Бабенко и Писарь

             
   На призывном пункте щеголял фингалом худой парнишка. Оказалось, земляк, из Черемхово. Шахтерский город славился своими уркаганами. Драки на призывном затевали в основном задиристые черемховцы. И братские из города Братск, которых было намного больше, чем призывников из других районов области. Видно, в одной из драк и получил Писарь свое черемховское уведомление! В часть мы попали с ним тоже одну, и там еще какое-то время сияло его фиолетово-багровое  прошлое, что вызывало усмешки дедов и котлов – в батальоне Писарь ходил тише воды, ниже травы, ни на кого не рыпался.
   -Ни рыба, ни мясо,– говорят обычно про таких невзрачных. –Ни своровать, ни покараулить.
   А в армии под гнетом дедовщины они еще больше опускаются, ни следят за своим внешним видом.
   В нашем взводе оказался небольшого роста, но, словно колода, крепкого сложения курсант Бабенко из Иркутска. Освоившись на первых месяцах службы, он проявил себя неутомимым шустряком перед дедами, находчивым и неробким, так что, если было нужно сержантам заслать курсанта с вещмешком за вином в гражданский магазин, где отоваривались офицеры и бродил гарнизонный патруль, лучшей кандидатуры, чем Бабенко не находилось! Этого так просто не поймаешь, уйдет, как угорь между пальцев. Что называется – хват.
 Только хваткой этой тянул он одеяло всегда на себя. Он и среди курсов себя повел авторитетно, всегда и все знающим. Почти никогда не умолкал его рассудительный голос в умывалке ли, где мы часто сидели без сержантов и старослужащих, на учебном ли корпусе, когда опять же одни и есть возможность напрямую высказаться, поговорить по душам.
   Как-то сидим в классе, и какая-то муха укусила Бабенко, стал он унижать Писаря:
   -Ты-то Писарев, че ходишь, как чмо? Все не успеваешь? Ни подшиться, ни в строй…
   Многие курсанты из борзых, освоившись в армии, сами слегка гнобимые дедами и котлами, начинали гонять забитых и опустившихся из своего призыва.
   -А ты-то,- огрызнулся Писарь в худой своей шинелке и мятой зимней шапке.
   -Че ты-то?- попер на него Бабенко, упитанный, в шинеле в натяжку над крепким телом. Хоть и коротконогий, но уверенный в своей силе и правоте.
   В общем, сцепились они быстро на глазах у всех, и ухитрился Писарь как-то так удачно смазать по роже Бабенко, что из носа у него потекла кровь.
   -Тише вы,- зашикали на них остальные, растаскивая в разные стороны.- Счас сержант зайдет, всех построит!..
   -Ну, Писарь,- шмыгал носом в своем углу, угрожая, Бабенко,- ты у меня еще получишь!
   -И ты получишь,- взъерепенился обычно молчавший, покорно согнувшийся под лямкой армейского быта Писарь.
   Драки после у них, по-моему, не получилось. Видимо, Бабенко почувствовал, что Писарь ему теперь так просто не дастся. А гнобить такие любят лишь слабых да безответных…
   Вроде кровь пролилась – отчего ж так отрадно сердцу спустя много лет вспомнить этот случай? Тут была правая кровь, зарвавшийся и борзый, как говорили в армии, получил по заслугам. И даже мало, по моим меркам. Только ведь и на гражданке такие Бабенки очень уж смелы и находчивы. И при деньгах, и материально преуспели, выхватывая куски из-под носа у ротозеев Писаревых. И нескоро, не сразу они получат по носу в размытой и перемешанной неопределенной гражданской жизни, где порой не поймешь, кто прав,  кто виноват. Но все равно рано или поздно получат, в этом сомнения у меня нет.