В Донецке лета двух тысяча четырнадцатого я любил чистоту помыслов, спокойную жертвенность, мозолистую длань русской идеи…
Донецк осени шестнадцатого восхищает хаосом, сумбуром, гротеском социума. Нет, улицы чисты, как никогда, и розы цветут, как и раньше, но старые социальные роли забыты, случай вошёл в нашу жизнь, и смерть стоит у порога. Киев бросил нас, непокорных, в Средневековье. Волны украинской алчности и кровожадности захлёстывают Донбасс, и донецкие ежесекундно чувствуют непрочность, зыбкость бытия. Мир же демократический смотрит в сторону и, как слабоумный мальчик, ковыряется в дипломатическом носу.
Если вы хотите стать ироническим философом, то милости просим в Донецк. Отсюда вы посмотрите на мир и его лидеров трезво, без иллюзий. Над человеком властвует всё, с чем он себя отождествляет; он хозяин того, что от себя отделил. Если у вас нет времени и денег ходить по психотерапевтам, то приезжайте в Донецк. Наша жизнь - это упражнения в разотождествлении и самоотождествлении. Мы здесь меняем социальные одежды сто раз на дню и живём то в Украине, то в ДНР, то в Донецке, то в Москве. От этой свободы у современного человека, намертво привязанного к паспорту, прописке, банковскому счёту, кругом идёт голова.
Еду я, например, в МРЭО Донецка, чтобы получить новые дэнээровские номера. Я знаю об украинской привычке перевирать место моего рождения и писать вместо «СССР, Сталино» «Украина, Донецк», но ещё не готов прочитать в графе «Документ, удостоверяющий личность» о том, что мой украинский паспорт - это «паспорт иностранного гражданина». Я, конечно, рвусь из кровавых лап Украины, но стать иностранцем в родном городе как-то не хо.
Осмысляя и переживая новость, сажусь в новорождённую гражданку ДНР и везу своё бренное, уже иностранное тело в Донецк Сити: пополнить счёт МТС. На чеке читаю: «город Москва», платёж «Украина»! Хорошо, что Альцгеймер ко мне относится ещё коллегиально! Иначе мне было бы сложно понять, как я, не выезжая из Донецка, оплатил в Москве услуги украинской МТС. Покупаю в супермаркете продукты. Читаю на одних этикетках «Украина, Донецк», на других - «ДНР, Донецк». Так, где же я, граждане демократы, живу?
Приезжаю на работу и подписываю бумаги, где стоит сокращение «грн».
- Так у нас же расчёты в рублях!
- В рублях, а программа в гривнах.
- И как мы?..
- Пишем гривны, а подразумеваем рубли.
Я смеюсь. Мне, психотерапевту, фантасмагоричность жизни в ДНР нравится. Она отделяет моё тело, эмоции, мысли от моей социальной оболочки. В Донецке я вижу, что человек нечто большее, чем гражданин Украины или ДНР; я понимаю, что это только роли, которые мы играем. Донецк учит наблюдать со стороны за социальной игрой, он, в отличие от Киева и Москвы, видит голых политических королей и, с петлёй на шее, смеётся над ними.
Как не крути, а наше сознательное (в отличие от бессознательного у россиян) отождествление с Россией делает Донецк центром Русского мира, осознанного, свободно избранного. Русский мир чувствует это и шлёт к нам защитников и паломников.