Сентябрь 1972
Взмах, ещё взмах, и ещё.
Я как птенец машу своими крыльями.
Я вылупился, получив тепло больших птиц с сильными крыльями, излучающих его всем, кто должен вылупиться, и возможно, вызвал у них удивление своим появлением, но у этих птиц только так – всем крыльям хватит места в небе.
И мои крылья подрастают рядом с сильными крыльями, и благодаря им я ещё не потрёпан, ведь всегда можно свалиться и попасть в чьи-нибудь лапы, если нет рядом сильных крыльев.
Сильные крылья больших птиц так рубят и рвут воздух вокруг, что поднялись мои пёрышки, и я почувствовал, что они не только пёрышки, и хоть не знал еще, что это такое – иметь крылья, невольно замахал, как птенец, которому предназначена иная жизнь, чем та, которой он живет, пока не чувствует крыльев, и познаваемая только с крыльями, а без них неведомая, и в которой, что бы там ни было, и как бы ни отличалась от прежней, и какие бы ни были опасности и невзгоды, и куда бы, в конце концов, ни занесли крылья, – единственная и естественная, если только подрастают крылья; и лишь после того как замахал, почувствовал, что замахал крыльями.
И замираю от восторга, что и от моих крыльев, пусть слабо, но рубится и рвётся воздух вокруг, как у больших птиц с сильными крыльями.
Взмах, ещё взмах, и ещё.
И летят перышки-листики от взмахов крыльями.
Они рождены новой главой моей жизни, потребовавшей от меня крыльев.
И, может быть, за этой главой моей жизни видится, что, как и у других людей, есть непреходящая глава их жизни – «моя Россия», «мой Дагестан», «моя Армения» и другие, – так и у моего народа есть непреходящая глава его жизни – «мой Израиль».
Вот и ещё один взмах крыльями – и ещё один листик полетит.
Может быть, впервые вышедший на необычную для себя тропу почувствует прелесть трудностей этой тропы и снова выйдет на нее, когда появится уже новая глава его жизни.
Для этого надо жить: посадить дерево на родной земле, положить камень в родную землю, утолить жажду тысячелетий из родника родной земли – надо жить.
А пока – непреходящая глава.
А пока, листик, лети.