ЧЕРНЫЙ-ЧЕРНЫЙ КАТАФАЛК, РЫЖИЙ КЛОУН И ФАРФОРОВАЯ КУКЛА
Еще не рассвело. Невыспавшиеся туристы вяло вываливаются из своих авто и, по-бараньи обводя глазами стоянку, ищут Алекса. Они смотрят в сторону заправки и примыкающего к ней кафе но за стеклянными стенами нет никого, кроме обслуги в униформе.
Туристы ищут мужчину, мастера-инструктора по горному туризму и скалолазанию по имени Алекс. Он должен их встречать на стоянке возле заправки, но там никого нет, только молодая стройная женщина в синих облегающих джинсах и такой же майке. Женщина что-то перелистывает в своем смартфоне, склонясь к нему и близоруко щурясь сквозь очки. Иногда она отрывает глаза от дисплея и высматривает что-то или кого-то.
- Туристка, такая же, как и мы, - думают про нее и ошибаются.
Это часть рутинной утренней игры - с отсутствующим видом пялиться в смартфон посреди стоянки, пока растерянные клиенты туристической компании «Алекс и Вадим» не подойдут и тупо не спросят, не знает ли она, где Алекс!
Она знает!..
- Да, это я, я Алекс! Вы сегодня идете со мной! Я рада, давайте запишу, что Вы прибыли!
Туристы быстро просыпаются и начинают разглядывать Алекс, делая вид, что ничего такого не случилось и все в порядке.
В конце концов, она очень хороша, и мужской состав группы сможет пялиться на нее, сколько влезет и это — бонус. Женщины...Ну, женские реакции куда разнообразнее мужских, но, в любом случае, привкус конкуренции появляется и он оживляет жизнь особенно после плюс 36 по шкале Цельсия. Группа выйдет на рассвете, а уже в районе 11 утра у каждого второго появится мысль о вызове санитарного вертолета. Это когда солнце не просто печет, а сжигает, и надо карабкаться через валуны величиной с двухэтажный дом по высохшему руслу вади. Вот тогда мужчины будут стесняться спасовать у нее на глазах, а женщины — злиться, но держаться «назло этой»... Если группа дойдет до конца, они будут гордиться собой и рассказывать о незабываемом путешествии всем встречным-поперечным. А это реклама. Это заработок фирмы «Алекс и Вадим Ltd».
Тут все новички. Старая гвардия дважды не ходит по одному маршруту. Для бывалых припасены места покруче! Места покруче есть, но легких маршрутов не бывает.
Они выйдут в 6 утра и будут двигаться вниз к Иерихону по верхней северной кромке ущелья, где проходит тропа, вдоль которой тянется желоб нового бетонного водовода. Примерно через три часа пути они дойдут до оазиса, где сделают первый привал минут на 15-20. Затем группа спустится вниз в русло вади Прат и будет идти уже по дну вади. Это позволит поймать тень еще на 2-3 часа пути и даст возможность туристам приобрести необходимые минимальные навыки движения по горному маршруту, пока у них еще есть силы учиться чему бы то ни было. Еще три часа пути и — древний греческий монастырь, прилепившийся к стене ущелья. На посещение монастыря уже есть разрешение, и дружелюбные монахи тренируют бесстрастные выражения лиц для групповых фотографий. Здесь группа пробудет час. Это на все: на экскурсию по монастырю, на обед, на кофе с бедуинами, на посидеть в прострации с тупой мечтой о санитарном вертолете, который унесет несчастного туриста домой прочь от этой идиотской (но не лишенной приятности) затеи штурмовать Иудейскую пустыню с Алекс. Вертолет и не нужен на самом деле — так просто приятнее мечтать о несбыточном. Есть бедуины с ослами и они могут поднять страдальца или страдалицу наверх, где стоят готовые обслужить по первому разряду такси и туристические автобусы. Но люди сходят с маршрута редко и это хорошо: победители великодушны, побежденные — мелочны и мстительны. Однако, было бы логической ошибкой заключать из этого, что люди в своем большинстве стремятся быть великодушными и не желают быть мелочными и мстительными. Просто никто не хочет показать друг другу и, в особенности, — показать Алекс свою слабость. Правда, это относится к ее поколению и тем, кто старше. Те, кто моложе, уже не стесняются ничего и демонстрация слабости становится оружием, которым отвоевывают свою часть жизненного пространства.
Для Алекс монастырь — кульминация маршрута. Тут есть все: тайны мистических поисков, вдохновенный и прозаический труд добывания хлеба насущного, заботы об укреплении и украшении монастырских строений, смены поколений, - поколений, которые как морские волны накатываются на песок и исчезают в песке. Тут есть трагедия! - Нашествие персов, когда население ущелья частью было перебито, частью — ослеплено и брошено на пышущее жаром сухое дно вади. Она приведет туда к монастырю своих туристов, она расскажет!..
Алекс сверяет список группы. Она называет имя и ждет отклика. Вот этого высокого атлетически сложенного азиата Алекс высматривала на стоянке. Ей было любопытно, какой он. Он звонил в фирму и попал на нее, а не на Вадима. Его зовут Ким. С ним еше парень и девушка. Девушка — Алекс кидает на нее быстрый взгляд, - девушка смазливая, но неприятная.
Неважно!
Алекс говорила с Кимом по телефону дольше, чем с другими клиентами. У него приятный низкий голос, но дело не в том. С ним вообще было приятно болтать.
- Ким? Ирис? Михаэль? Ротем? Ирис? Томер? Вера?..Роза? – Алекс сверяет прибывших со списком. - Все откликаются, кроме пожилой супружеской пары Коэнов — Эли и Хана Коэны!
- Эли! - Никто не отвечает и Алекс оглядывается в поисках человека по имени Эли.
- Хана! - Ханы тоже нет, нет ни Эли, ни Ханы, они к наверное, как это часто случается, проспали. Бог с ними! — контракт не предполагает возврат денег опоздавшим.
Деньги не такие уж маленькие! Эта группа VIP -всего 7 человек по 300 долларов с носа за сомнительное удовольствие пройти 25 километров горного маршрута под злым солнцем Иудейской пустыни. Монастырь и другие достопримечательности можно осмотреть с обычной экскурсией, добравшись чуть ли не до самого места на комфортабельном автобусе с непременным кондиционером и все в три раза дешевле... Стоянка автобуса наверху, монастырь — в ущелье, но и тут туристу не дают перетрудиться предприимчивые бедуины. Туристов спускают, а потом подымают на ослах за какие-нибудь 5-10 долларов… Так что фирма Алекс и Вадим берет свои деньги за экстрим, вернее, за хорошую театральную постановку истории о трудностях и их преодолении силою воли...
Ладно, теперь Алекс проводит инструктаж по технике безопасности. Инструктаж она пишет на диктофон. Случись что — она сунет запись в досужий нос адвоката.
- Что мы делаем, если видим падающий сверху камень? - Экзаменует Алекс.
- Камень!!! - Радостно орет вся группа, подавая сигнал опасности тем, кто внизу.
Игра лиц! Каждый играет свою мимическую пьесу, у каждого своя манера орать, смущаться, радоваться и держать паузу. Алекс все примечает. Это ее маленькое развлечение с утра, когда она ведет группу.
И, никаких дурных предчувствий! Они должны были быть, но их не нет. Предчувствия, наверное, где-то рядом, такой тихий шелест приближающегося нечто…они еще не читаются, только шелестят невнятно, глухо.
Нет, это не предощущение будущего! - Уточняет Алекс. - Это дежавю...точно! - Как будто все, что разворачивается здесь и сейчас, - все это уже было и она смотрит на это из далекого далека!..
- Еще бы! - усмехается Алекс. - Сколько раз она водила сюда группы! Рутина, каждый раз одно и то же! - Дежавю!
Какие там предчувствия!
***
Черт их разберет, предчувствия!
На стоянку выкатывается с шоссе огромный черный джип, - такие же громадные черные используется в американских ужастиках похоронными службами как катафалк. В кино эти машины возят отвратительных зомби или вампиров.
Алекс не любит и не смотрит ужастики. Она когда-то посмотрела один, и, вот, нате! - с тех пор образы этого полированного Голливудом кошмара преследуют ее во всякой ситуации, где появляется черный-черный джип, похожий на страшный-страшный катафалк!..
А ведь внутри должен быть полированный гроб из черного дерева, а то - и не один гроб! - много гробов, поставленных один на другой! Нет, они просто свалены в зловещем беспорядке, а салон автомобиля изнутри – вовсе не салон, а подвал – страшный черный подвал в страшном черном авто, где лежат черные-черные гробы!
- У-ж-ж-ж-а-с-с-с! - Алекс развлекает себя, играя сама с собой в детскую игру «бояться». Это им, клиентам, все внове, они уже проснулись и, может быть даже, волнуются, а Алекс хочет спать, да, мало ли что хочет, - она должна бодро улыбаться - это работа!
Джип, выпучив светящиеся фары, закатился на парковочное место у кафе, но не остановился, где положено, а, подскочив на бордюре, вылетел на пол корпуса дальше, развалив бампером поддон с кока-колой, давя катящиеся бутыли с красными этикетками. Из-под передних колес катафалка выстрелили в разные стороны коричневые фонтаны ядовитого напитка. Одни фонтаны окатили ноги стоящих неподалеку туристов, другие, вознесясь к небу, пролились дождем, окатив и джип, и - снова - тех, кто оказался в досадной близости от этого черного недоразумения. Машина замерла и постояла в полной тишине, как будто раздумывая, довольно ли ей приключений и есть ли, вообще, в чем-либо какой-либо смысл. Затем машина дернулась назад, и проходившая за ней стайка заспанных бездельников прыснула в разные стороны из-под колес!
Теперь все смотрели на похоронный джип со все возрастающим интересом и не зря! После нескольких конвульсий джип встал на место, и его обитатели начали выползать наружу!
***
Первым показался Эли.
- Его зовут Эли, он сейчас объявит об этом, - мелькнуло в голове Алекс. Мысль мелькнула и пропала. Алекс не успела заметить ее.
***
- Она дергается! - заорал Эли в сторону столпившихся возле Алекс зрителей. - Она, - Эли с досадой пнул ногой в колесо, - она меня выводит из себя! Она сегодня плохо ездит! Это она плохо ездит, а я езжу хорошо, я вожу машину - экстра-класс!
По всей видимости, человек шутил. Несколько туристов возле Алекс тупо и неуверенно хихикнули и заткнулись. Алекс осмотрелась, чтобы запомнить смешливых. Закомплексованные и дураки на маршруте должны быть присмотрены! Но эти были из другой, не ее группы, - это чужие проблемы. - Зря крутила головой! - Досадует Алекс. - Сейчас все внимание на этого чудака, на Эли! Не пропустить бы!
Это что-то!
Он не просто рыжий, на его мощной голове дикая свалка мелко завитой начищенной до невозможного сияния медной проволоки - трудно поверить, что такие волосы могла вырастить природа! Мощная почти квадратная физиономия Эли обильно усеяна веснушками, - веснушки прячут крупный лепной рельеф лица, так что большой увесистый, как говорят иногда, породистый нос, пугающие вывороченные губы и густые, как будто из свалявшейся шерсти, плотные брови не сразу бросаются в глаза, а только после массивных золотых очков и ушей, оттопыренных под невероятным углом и плоских, как у борцов и боксеров. С первого взгляда возникает предположение, что у этого Эли не все дома. Широкий лоб и золотые очки, возможно, говорят о том, что он не просто сумасшедший, а сумасшедший профессор. Если же заглянуть Эли в глаза - маленькие блеклые голубые глаза - которые он пялит на мир, не мигая, то невольно приходит в голову догадка: он точно сумасшедший профессор и, может быть, он хочет уничтожить сразу всю Вселенную, не размениваясь по мелочам!
- Меня зовут Эли! - кричит он Алекс, не выходя из-за машины. Алекс удивляется, почему он обращается к ней, как будто знает, что ведет группу она. Никто не знает, почему этот Эли знает? - А там,- продолжает Эли и стучит огромной веснушчатой лапой по крыше машины. - Там сидит Ханна, она моя жена, она не хочет выходить, - она меня стесняется! - Эли вопросительно смотрит на зрителей, и, не дождавшись одобрения своей новой шутки, удрученно затихает. Повисает пауза, которую Эли долго терпеть не хочет. Он вдруг издает горлом несколько громких звуков и растягивает рот во что-то наподобие улыбки. - Это шутка! -поясняет он. - Хана меня не стесняется, сейчас она выйдет! – Она выйдет! – орет Эли и колотит могучей ладонью по крыше джипа.
- Хана, выходи, люди ждут! – снова орет он, наклонившись в окно машины.
Из джипа никто не выходит.
- Сейчас! Сейчас! - Обещает публике Эли. - Сейчас она выйдет! Так всегда: сначала не уговоришь, а потом не отвертишься!
Рыжий Эли обегает джип вокруг. Теперь его видно во всей его красе. Это огромный крепко подвяленный временем плейбой лет шестидесяти в ярких желтых кроссовках, клетчатых коричневых шортах до колен и ярко-красной рубашке в синий цветочек. Нечто среднее между клоуном, орангутангом и борцом без правил на пенсии. Ах, да, не забыть бы! - он еще похож на профессора-маньяка.
Эли обегает джип, дергает переднюю дверь с пассажирской стороны и ныряет в салон машины, закрывая своей мощной спиной эту самую Хану. Кажется, что-то идет не так. Профессор-орангутанг слишком резко дернул дверь, если вообще возможно дернуть дверь с такой силой. Дверь как будто выстреливает из машины и через мгновение, спружинив на петлях, летит назад и увесисто со смачным шлепком прикладывает Эли по заднице и спине! Публика ежится, переживая чужие переломы почти как свои. Но Эли хоть бы что! Он даже не почесал ни спины, ни задницы! Он что-то орет во внутрь салона, но теперь уже не разобрать, что.
Все это интригует! Ну, во-первых, какая из себя эта Хана? Она вполне может оказаться юной девицей с формами, - это очень вероятно, судя по стоимости эксклюзивного джипа, массивности золотых очков и закидонам её спутника. Вообще, забавно!
Забавно и шумно - Алекс еще не слышит предчувствий, хотя джип с сумасшедшим профессором и черными гробами уже появился и внутри этого черного катафалка сидит Хана с ногами от подбородка и тугими растопыренными сиськами упирается в в лобовое стекло! Да, точно! Там еще лежат черные гробы с синими женщинами, залюбленными насмерть орангутангом-маньяком!..
Забавно-то забавно, но практичная Алекс уже думает, не вернуть ли деньги за маршрут этому Эли, пока не поздно! Но она долго думает, - пока она думает что-то происходит!
Эли отодвигается от двери, как театральный занавес, - только мощная веснушчатая лапа остается предупредительно висеть перед дверью, - опираясь на эту лапу из машины выбирается миниатюрная пожилая женщина с ярко накрашенным лицом. Это Ханна? Ну, да, - все сбывается с точностью до наоборот! Но гробы в джипе должны быть обязательно!
- Гробы я не отдам! - решительно говорит Алекс, не замечая, что сказала вслух. Стоящие поблизости новоиспеченные любители экстремального туризма кидают на Алекс осторожные взгляды.
В глаза бросаются крохотные детского размера босоножки на ногах Ханы. Она старательно тянет носочек к земле, другой ногой опираясь на порог джипа.
- Кремового цвета ремешки поперек стопы, пальчики с педикюром, - почему это так важно, какие у Ханы ноги? – спрашивает себя сообразительная Алекс - Потому что в босоножках нельзя! – тут же отвечает она. - Если вдруг у Ханны нет туристической обуви, парочку можно отфутболить без скандала и штрафов.
Эта Хана накрашена, как исполнитель женской роли в японском театре Кабуки.
И такая же маленькая, как японка. Кремовые брючки, белая блузка с короткими рукавами, худенькие ручки. Смыть краску, - пожалуй она будет постарше своего спутника!
Хана, наконец, двумя ногами стоит на твердой земле.
- Все-таки, какого черта они собрались спускаться со мной в ущелье!
Хана и Эли направляются к Алекс! Эли бережно ведет жену, поддерживая под локоть, но Алекс кажется, что не ведет, а несет: убери руку, Хана упадет. Это иллюзия?.. Эли ходит так же, как ездит. Проходка неровная, рваная, шаги то слишком широкие, то мелкие, - какой-то кошмар!
Мысль о зомби застревает в голове и, похоже, не только у Алекс. Слышно, как шепчутся туристы. Раздается выразительное женское “Ой!”.
Алекс думает:
- Эли уродлив, но как-то завораживающе.
Версия: Эли накачал Хану наркотиками и ведет свою старую жену в ущелье, чтобы убить по дороге. В машине у него спрятана новая молодая жена, которую он тоже пришьет, когда она состарится. А она состарится быстро, потому что рыжий Эли ее залюбит до полного изнеможения, как тех других женщин, которых он рассовал по черным гробам! Нет, они умирают не от любви (разве умирают от любви!), - нет, этот похотливый монстр Эли, насытившись, выпивает до капельки их кровь, настоянную на любовном дурмане…
Ах, этот Эли, рыжая борода!
Боже, какая чушь!
- Эли! - Представляется он. - Хана! - Представляет он свою жену.
Хана кивает, как кукла. Протягивает Алекс навстречу крохотную ладошку. Эту ладошку надо пожать. Она должна быть холодная, как фарфор.
Она, ладошка, - холодная, как фарфор.
У Алекс по спине ползут мурашки. Хана понимающе и как-то виновато улыбается.
- Нельзя в такой обуви! – Вдруг скороговоркой выпаливает Алекс. – Она говорит правду, но чувствует, что лжет и все это видят. Но все равно! - Вы же подписывали условия на сайте! - Продолжает Алекс, изображая официальный тон и полное безразличие ко всему на свете.
Ей стыдно, она не может подавить невнятный испуг, не может скрыть желание отфутболить парочку под любым предлогом, даже если у них в машине в запасе правильная обувь.
- Мы пойдем сами! - Вдруг говорит Эли. - Хана, мы пойдем сами! Да? -Эли кидает на Алекс быстрый взгляд, - довольна ли она?
- Сами! - Подтверждает, как эхо, Хана. - Она кидает взгляд куда-то в сторону, как будто там что-то такое, чего надо остерегаться, потом снова смотрит на мужа, не отрывая глаз.
- Надо закрепить результат! – Думает Алекс. - Я верну деньги! - говорит она Хане. Я сейчас выпишу чек! Алекс старается говорить неторопливо, но она слишком старается и она чувствует, что ее напряжение видно.
- Идиотская ситуация! - думает Алекс.
- Потом! - Говорит Хана. Эли еще ничего не сказал, но – так показалось Алекс – она сняла свою реплику с губ мужа.
- Потом! Вернешь потом, когда назад, когда придешь, когда! – Эли говорит так же, как ездит на машине и так же как ходит – порывисто, быстро, невнятно.
- Договорились! Вот, подпишите, пожалуйста!
Эли подписывает размашистой рваной закорюкой. Хана нанизывает маленькие каллиграфические значки один на другой.
Эли вдруг воровато оглядывается и и, неожиданно наклонившись к Алекс, шепчет со свистом и придыханием
- Они говорят нельзя менять судьбу! - Нельзя менять, нельзя возвращаться! Но я приду, мне нужно рассказать! Расскажу, потом уйду. Тогда!
- Эли, Эли! Мы спешим! – Позвала Хана. Она уже отошла на порядочное расстояние, пока Эли-болтун заговаривал нежное ушко Алекс, шевеля горячим дыханием трогательные колечки пепельных волос. – Эли! – Повторила Хана. – Мне сейчас станет плохо! – Хана кидает на Алекс холодный и свирепый взгляд.
Эли спохватывается, учтиво шаркает ножкой – в самом деле, ножкой…- он вдруг становится как маленький ребенок… нет, как большой ребенок, как ребенок-великан, который изображает маленького ребенка и показывает – чтобы публика ничего не перепутала, - показывает, что он не маленький, а только так шутит и все!..
- Когда не увидят, я приду, я расскажу тебе! Страшно бояться не надо! – Эли, уходя, обнадеживает и ободряет Алекс, но она, почему-то, не испытывает ни бодрости, ни благодарности. - И только после полуночи, - отвечает она. - Пожалуйста, когда в ущелье завоют шакалы и страшные тени протянут к нам свои руки из мрака! – Так примерно отвечает Алекс рыжему Эли, но, конечно же, не вслух, а про себя.
Вслух, Алекс желает удаляющейся сладкой парочке всего наилучшего. Она теперь может расслабиться и перевести дух, но она продолжает смотреть вслед Хане и Эли.
Теперь Алекс уверена, что они встретятся на маршруте. Нет, она точно знает, что встретятся! И еще хуже: она вспоминает, как они встретятся на маршруте! С ума сойти!
- Ну, скажите! - вопрошает себя Алекс. – Оно мне надо!? – Я уже не любопытна и мне совсем не интересно, есть ли жизнь после смерти и что нового в записках сумасшедшего!
Теперь ей должно полегчать, но есть осадок: чувство сострадания к этой сумасшедшей парочке и гадкое ощущение вины от того, что она, Алекс, соврала и от того, что прогнала этих — ей теперь кажется — беспомощных людей. Но Алекс вовремя вспоминает о том, что чувство вины непродуктивно . Остается сострадание, но в такое свежее утро и в такие молодые годы оно не может быть стойким.
- Кстати, - вспоминает Алекс горячий шепот Эли, - странно, но зомби от Эли не пахнет. Она не испытывает отвращения к Эли, - только страх, необъяснимый страх, смешанный с жалостью.
- А как пахнут зомби? - Алекс не знает, как они пахнут, но Эли прямо пышет горячим и пряным, - разве зомби? - Интересно, - размышляет Алекс. - Пахнут ли зомби, как мужчины? - Алекс невольно углубляется в тему, вспоминая, как они, мужчины, пахнут. - Она мысленно загибает пальцы, вспоминая своих мужчин и удивляется, потому что думала, что список будет короче!.. - Нет, он не зомби и, наверное, его Хана тоже не из них! Алекс снова жалеет странную парочку, но теперь это уже не так остро.
- Хорошо, - соглашается с собой Алекс, - Теперь будем жить еще и с этим!
Все-таки, Алекс размышляет и переживает слишком выразительно. Мужчина лет 40, кажется, Михаэль, который тоже идет в группе и тащит с собой какого-то черта жену и сына-подростка, - он, как бы, просто так, посматривает на Алекс с недоумением, которое не может спрятать.
- Этот Эли сделал мне предложение руки и сердца! – Доверительно сообщает любознательному мужику Алекс. Мужик открывает рот и так застывает с открытым… - И что Вы мне посоветуете? - Добивает его Алекс.
Мужик делает вид, что принял шутку, но он врет, и, по-видимому, врет, как всегда.
Мужикова жена, которую зовут Вера, сделав несколько быстрых шагов, догоняет Алекс и, помолчав, как бы собираясь с духом, говорит:
- А мне жалко этих Эли и Хану! А Вам, Алекс? - Вера осторожно смотрит на Алекс снизу вверх. Она хочет, чтобы Алекс тоже было жалко отвергнутых стариков, и Алекс рада, что ей не нужно врать:
- Да, жалко! - Признается Алекс. - Но есть правила!..
- Да...правила!…- как будто механически повторяет Вера. Она хочет что-то сказать, но воки-токи пикает на боку у Алекс.
Это Вадим. Он идет сверху, когда группа спускается на дно ущелья, и сзади, когда они идут поверху - Вадим страхует. Туристы не знают про него. Так лучше. Туристы ведут себя осторожнее, не ведая что за ними тенью движется Вадим, надежный как швейцарский страховочный карабин
Алекс берет воки-токи, чтобы ответить. Вдруг страх накрывает ее - ей кажется, что в переговорном устройстве она сейчас услышит каркающий голос Эли. Алекс даже зажмуривает глаза, но от этого делается еще хуже - вслед за голосом появляется картинка: в темноте на отвесной скале, распластавшийся, как паук, висит, сияя безумной улыбкой, Эли. Потом Алекс видит кукольное лицо Ханы и слышит ее фарфоровый голос:
- Он замечательный, мой Эли! - Плачущим речитативом обращается к Алекс Хана, - Но он не ценит подарков, - он не не умеет быть благодарным! Я отдала ему самое дорогое - жизнь. Я ему отдала, отдала... А он не берет, - Эли вздорный, почему мы, женщины, любим таких!
***
Но это даже не видение, а только его предчувствие! Уф-ф-ф-ф-ф!.. Алекс не успела ничего разобрать, - просто ёкнуло сердце. В воки-токи нет ни Эли, ни Ханы, - только голос Вадима.
- Все в порядке? - Буднично спрашивает Вадим.
- Что-то нет настроения сегодня - Отвечает Алекс. - Нервы! Отправила пожилую пару, кажется, у них тараканы в голове, я перестраховалась, Вадим!..
- Не комплексуй! - Успокаивает Вадим. - Не уверена в них - не берешь. Это правило!
Алекс задумалась и держит слишком долгую паузу.
- Алекс, Алекс, слышишь меня, прием!..
- Все в порядке Вадим. Наверное, нервы.
Про нервы Вадим думает так: ей, Алекс, нужен не только компаньон, но и друг, мужчина.
- Все нервы от этого! - Думает Вадим, и Алекс слышит его мысль или просто знает его мысли наперечет.
Алекс привычно сердится на Вадима. Она честно пыталась с ним жить, но у нее не вышло. Нервы бывают от отсутствия мужчины и от его присутствия тоже. Вопрос - когда больше...
- Плохо слышно тебя, Вадим, шумы все забивают!
- Сегодня эфир взбесился, Алекс! Ужасные помехи. Даже мобила дурит!
- Вот я и говорю, что у меня плохие предчувствия! Пока, до связи!
Ну, вот, Алекс, наконец, услышала. – У нее плохие предчувствия. Плохие!..
Алекс прячет радиостанцию в футляр на боку и думает, досадуя и на себя и на Вадима, - она думает, что, будь Вадим чуть умнее...да, нет, куда умнее-то, ну, чуть тоньше, что ли, - от него, возможно, не пахло бы так неприятно мокрым валенком.
- Глупая мысль, правда же?!
***
Группа спускается на тропу, ведущую вниз на дно ущелья к высохшему руслу. Можно идти вниз по руслу вади, но это намного дольше и тяжелее. Зимняя большая вода оставляет после себя нагромождения валунов, через которых не перебраться так просто. Они подымутся и пойдут по верхней кромке ущелья, пока можно будет еще терпеть солнце и потом только спустятся вниз, чтобы продолжать движение в тени стен до тех пор, пока солнце не повиснет в зените. К этому времени они должны уже быть в монастыре
Люди идут цепочкой один за другим, Алекс идет сзади и Радуется, что группа маленькая - нет нужды пересчитывать их по головам — всего 7 человек!
ОАЗИС ЧЕРНОГО СКОРПИОНА
Нет, все нормально же, да!?
Алекс идет замыкающей и держит прищуренными глазами всех семерых подопечных. Иногда кто-то из туристов пристраевается к Алекс, чтобы спросить о чем-то или завести разговор просто так. Алекс не слишком поощряет общение с ней. Всего в меру — она работает!
Группа идет по тропе по гребню ущелья. Это комфортная часть пути и почти на все 100% безопасная. Конечно, нельзя исключить, что какому-то идиоту придет в голову забраться на край отвесной стены, под которой пол ста метров пустоты и камни на дне. Его может вдохновить пример горных коз, которые не только гордо рисуются на самом краю, но каким-то чудом умеют скакать по физически невозможным поверхностям, отталкиваясь копытами то от маленького выступа в стене, то от корня растения, то вовсе, казалось бы, не от чего.
- Нам платят за этот экстрим, за предоставленную этим людям возможность участвовать в детской игре «бояться». Но платят и за страх, и за уверенность в том, что это игра и что, проиграв, можно вернуться к началу – они играют в смерть, которая, как они думают, сегодня за ними точно не придёт.
Но хороший бизнес требует, чтобы они почувствовали ее приближение. Чем ближе она пройдет, никого не задев, тем сильнее их восторги в кругу друзей и родственников, когда они будут рассказывать о походе в вади Прат.
Надо держать руку на пульсе, - дать солнцу поджарить их ровно столько, сколько нужно, чтобы воображение запустило в работу инстинкт самосохранения, - ровно столько и не десятью минутами больше!
- Почувствуете головокружение, шум в ушах, головную боль, любые неприятные ощущения, - никакой стеснительности! – немедленно скажите мне об этом – это не игра, это чревато летальным исходом! - Вот так надо сказать, чтобы они и в самом деле, не храбрились и не гнали от себя страх пустыни!..
Но, на самом деле, это игра!
И эта игра очень достоверна!
- Я всегда думала, что я продаю игру. Но сегодня на черном катафалке приехали эти Эли и Хана. Их приезд – бред, они сами – бред! Но этот бред превращает игру в пугающую реальность. Почему? Может быть, потому что сладкая парочка окликает смерть, смерть необратима, а необратимость возвращает игру в реальность, как будто опрокидывает стакан крепкого черного кофе на белые брючки! - Какая я, однако, умная девушка! - говорит сама себе на все это Алекс. - Это может помешать в личной жизни... И нафиг бы такая личная жизнь!.. Бог мой, что я несу! Сегодня не мой день!..Интересно, где сейчас сладкая парочка?
***
Цепочка туристов бодро извивается по верхнй кромке ущелья. Тут довольно широкая тропа, вдоль тропы проходит желоб бетонного водовода, в желобе вода, в воде плавают живые водоросли и даже мелкие рыбешки. Всего-то девятый километр и третий час пути в райских условиях – отчего не бодриться! Но еще час и солнце начнет сжигать. Нужно уводить группу в тень на дно вади. Довольно трудный спуск, но там внизу они ощутят блаженство! Вся полнота блаженства дается только после легкого обезвоживания. Они думали, что если много пить, то все будет в порядке. Нет, нет! Прямое солнце выжигает воду гораздо быстрее, чем организм усваивает. Дамы интересовались, если ли на маршруте кустики, если захочется пи-пи. Кустики есть, но они не нужны. На маршруте редко бегают мочиться - мочиться нечем и это часть новизны в приобретаемом здесь опыте жизни. Под августовским солнцем вода может оттянуть конец, но ненадолго. Но она, вода, может спасти в октябре, - в октябре солнце милостиво к дуракам. А в декабре вода может убить, - вдруг выпавший в 20 километрах отсюда дождь в мгновение ока наполняет сухое русло вади ревущим потоком. Вода подымается, как кофейная пена в турке на сильном огне. Вода кидает многотонные валуны с легкостью циркового жонглёра. Кто раньше успеет: вода и камни или зазевавшийся турист, лихорадочно карабкающий вверх по осыпающейся отвесной стене ущелья? Такая игра! – Алекс в нее не играет. У нее тут бизнес. С Вадимом…
***
Непонятно, зачем они тащат с собой детей! Этот папаша, красавец в отставке (он думает, что красавец, а Алекс думает, что в отставке), - при нем пацан 12-ти лет по имени Томер и невыразительная жена, которая молча топает по тропе, наверное, злясь на мужа, который потащил ее черт знает куда, да еще и за такие деньги! Вера, ее зовут Вера, а мужа-красавца зовут...да! - Михаэль. Сначала позвонил Михаэль, записал себя и семейство. А потом звонила Вера и нудно выясняла, почему нет скидки на ребенка. А скидки нет, чтобы не брали детей. А, если уж взяли, - чтобы дополнительные хлопоты были хоть как-то вознаграждены. Это Алекс и втолковывала Вере по телефону, но та осталась при своем мнении и злилась, но, похоже, не на Алекс, а на мужа. И вдруг это — ей жалко стариков-вампиров!.. Алекс не чувствует к Вере неприязни, просто хочет понять, но не понимает... Алекс знает - есть такие многослойные люди. Посмотришь — одно, под этим другое, а там и вовсе третье и все как-то умещается, как-то уживается друг с другом и — никакого притворства!..
Томер хорош! Алекс нравится Томер. Такие дети, как он, справляются с тяготами маршрута легче взрослых, заражая всех вокруг своей неуемной любознательностью. Но Алекс, правда" психует, когда дети проходят опасные участки. Сорваться по глупости может любой — и ребенок, и взрослый, но взрослые как-то ассоциируются у Алекс со страховыми полисами и адвокатами, а на детей у нее рефлекс. Это такой рефлекс, от которого никакой пользы и с которым ничего нельзя сделать. Когда ребенок оступается и падает, Алекс пытается подхватить и удержать его, даже если он от нее за сто метров. Никакого толку от этого нет, только усталость!
Рефлексы!..
Томер славный голенастый жеребенок с длинной худой шеей и оттопыренными ушами. Он очень упрямый и не по возрасту умный. Он слушается взрослых по мелочам, чтобы не конфликтовать с ними по-крупному. Он знает про себя, что не подчинится, если на него надавят, и избегает попадать в такие ситуации, когда он не сможет подчиниться. Еще он очень смешно подглядывает за женщинами. Наверное, они ему кажется волшебными существами из другого мира. Как ему хорошо! Столько волшебства! Наверное, оно, это волшебство, ему пахнет. Когда я прохожу мимо него, он втягивает носом воздух, как будто хочет его весь и сразу. Однако, все может быть проще и ребенок вовсе не мыслит сказками. Бедному мальчику щекочут нос феромоны! Феромоны щекочут ему нос, а мальчик сердится на женщин за то, что они такие…вот такие и он их побаивается, потому что еще недоступны!..
А, вот и заросли пустынных акаций. Это можно назвать оазисом, потому что под этими чахлыми деревьями, под переплетенными ветвями, усеянными колючками, местами водится тень. Алекс объявляет привал. 15 минут отдыха. Публика расползается по террасам оазиса. Все улеглись – они уже устали а это только начало пути.
***
Его зовут Ким, он кореец, про которого Алекс думает...Алекс думала... Алекс полагала по умолчанию, что всех корейцев зовут Ким.
- Глупо, да?
Ким позвонил, чтобы записаться в группу и попал не на Вадима, а на Алекс. Они долго болтали, дольше, чем нужно. Алекс теперь думает, клеился ли к ней Ким?
- Глу-по-сти! - Честно отвечает на вопрос Алекс. - Это он мне понравился, а ему есть к кому клеиться. Он записал в поход троих: себя, некоего молодого человека по имени Ротем и девушку по имени Ирис. Похоже, перед нами классический любовний треугольник с элементами новизны. Ирис определенно нравится Ротему, но сама Ирис еще не решила, кто ей нравится больше: Ротем или Ким. С Ротемом ей, наверное, проще, но Ким интригует — Ирис в растерянности, поэтому спать хочет и с тем, и с другим, чтобы не прогадать. Ротем злится, Ирис психует, а Ким… Ким ведет себя странно, как будто он случайно забежал, извинился и хочет выйти, но пока как-то неудобно… Его проблема!
Ким пробегает мимо с фотоаппаратом наизготовку. Он собирается пробежать мимо, но, поровнявшись с Алекс, вдруг останавливается, как будто что-то вспомнил или его дернули за веревочку.
- Я хочу сделать твою фотографию, - говорит Ким. - Можно, да?
Алекс думает, что можно, но не знает, как об этом сказать попроще.
- Да! - Находится он, наконец.- Почему нет!
Ким задумывается ровно на одно мгновение, но это какое-то очень поместительное мгновение, это мгновение шевелится, оно пульсирует, разбивается на миллионы маленьких ручейков, снова собирается в бурные потоки, вращается яростными водоворотами, и, наконец, величаво течет по руслам культурных каналов проложенных логикой и риторикой – это Ким так думает и это впечатляет!
- Ничего себе! - Отмечает про себя Алекс. - Такая сила и такой труд ума и всего-то по ничтожному поводу: он задал вопрос и ему ответили «да»!..
- Если бы твое «да» было чуть попроще, я бы не размышлял о нем так много. - Это Ким не то, чтобы говорит, - это он состраивает в ответ такую физиономию, что ее можно читать как интеллектуальный роман, если, конечно, можешь читать по-корейски. Алекс задает себе трудный вопрос: не продвигается ли она в изучении корейского языка быстрее, чем это позволено осмотрительностью и благоразумием?
Ну, что тут скажешь на это!
- У тебя классный фотоаппарат, Ким!- Говорит Алекс. Она чувствует, что говорит невпопад и что ничего другого говорить не стоит.
Ким смеется. Он смеется потому, что все понимает и тоже смеется невпопад. Требуется какое-то действие, чтобы прервать эту бесконечную паузу, наполненную все углубляющимся взаимопониманием, которое грозит стать совсем уже неприличным.
Наконец, Ким жестами показывает, что хочет сфотографировать Алекс на фоне ущелья.
Алекс отвечает лучезарной улыбкой, которую в последний момент сворачивает до сдержанной.
Нужно снимать против солнца, и Ким маневрирует вокруг Алекс, он забирается на валун снимать сверху вниз, чтобы солнце не било в объектив. Ким приседает, привстает, просит Алекс встать правее, левее, ниже, выше, но потом вдруг упирается в видоискатель, целясь куда-то, кажется, мимо Алекс и щелкает затвором камеры.
Лицо Кима теряет выражение, оно становится никаким.
- Я плохо вышла? - Интересуется Алекс, понимая, что на снимке не она, а кто-то другой или что-то другое.
Ким мнется. Потом решается и показывает снимок на дисплее камеры.
Это интересный снимок! От Алекс на нем только синее пятно майки на левом плече. А все остальное...
Со дна ущелья из-за бочки, в которую бедуины наливают воду для скота, в объектив фотоаппарата смотрит рыжий Эли! Он прячется за бочкой, он явно не хочет, чтобы его заметили. Видны его рыжие патлы и здоровенный хищный носяра. Глаза тоже видны, но их хочется тут же забыть.
- Что ты об этом думаешь? - Спрашивает Ким. Алекс в ответ пожимает плечами.
Алекс не склонна к мистике, но мурашки бегают по спине независимо от того, веришь или не веришь. Что она может думать?!
- Хороший снимок! - Говорит Алекс. - Отличный объектив, да?
Ким не меняет темы.
- Мне кажется, что эта почтенная пара еще появится, - говорит Ким. - Возможно, их стоит остерегаться! Я не уверен, что они опасны, но всякое может быть. Будет хорошо, если ты дашь мне знать, если вдруг их увидишь?
- Ким, ты что-то знаешь про них?
Ким молчит. Это означает, наверное, что он что-то знает, но рассказывать не хочет или не может, а врать не любит.
- Дай мне знать, ладно! - Наконец говорит он.
- Да, Ким!- Отвечает Алекс.- Она просто не знает, что сказать. Сказать «нет, Ким?» Или потребовать объяснений? Ну, конечно, «да, Ким!». Что же еще!
- «Да, Ким!» означает «отстань, Ким!»? - Ким дарит Алекс улыбку с переменным значением. и, кинув на плечо свою камеру, похожую на базуку, собирается убежать то ли зачем-то вперед по тропе, то ли назад, чтобы восстановить временно разрушенный любовный треугольник.
- Мог бы и не спешить! - думает, сердясь Алекс. - И у меня могли бы быть расовые предрассудки и тогда мне не нравились бы корейцы, ну, этот кореец. Почему всё развивается так скоропостижно!. Интересно, сколько мне надо времени, чтобы сродниться с мыслью, что я хочу ребенка от этого малознакомого азиата.
Ну, что, - ступай Ким! Он почему-то медлит…
Алекс настораживается, потому что ей тоже кажется, что вот-вот что-то произойдет. Кажется, они оба не то догадываются, не то знают, что!
***
Дикий крик мужчины и женский визг! Это, похоже с нижней террасы оазиса. Ким меняется в лице – он узнал голос своего приятеля и визг его подруги. Алекс автоматически думает, что ей сейчас не хватает только увечий и исков о возмещении ущерба! Но это инстинктивная мысль, - была еще другая, но Алекс в буквальном смысле убежала от нее. Туда — в оазис, на крик!
***
- Ротем сидит на подстилке в трусах, схватившись рукой ниже поясницы, а Ирис уже не вижжит, а трясется сжав губы узкой полоской.
- Рядом с Ротемом на его джинсах лежит покалеченный черный скорпион, совсем небольшой, прямо-таки скорпион-недомерок. Скорпион кончается и конвульсивно дергает клешней-жалом.
- Зачем ты меня перевернула! – Бормочет Реувен. - – Это твоя страсть к доминированию, - продолжает речитатив Реувен, - ты всегда хочешь быть сверху!
- Она с трудом разжимает губы, ей это не сразу удается, но она побеждает, а затем уже берет свое:
- Ты сексист! – Визжит она. – Лучше, чтобы ЭТО – она кидает взгляд полный ужаса на уже дохлого скорпиона, - ты хотел бы, чтобы он укусил меня за спину и я умерла! Да, ты так хотел!?
- С тобой ничего бы не случилось. - Он ноет Ротем. - Ты лежала на подстилке, а меня ты перевернула на камни! Это опасно, я могу умереть? – Робко спрашивает он к Алекс.
- Нет, - сухо отвечает Алекс, но ей хочется улыбаться Это не то, чего она боялась! Она испытывает облегчение: ну, скорпион ужалил Реувена за задницу — не велика беда! – Не сезон, - успокаивает Ротема Алекс. - Они в это время не ядовиты...почти, - добавляет она, не удержавшись от маленькой мести за свой страх. - Ты, наверное, сковырнул камень, когда когда перевернулся.
- Да, я хотела иметь с ним секс! – Вдруг выпаливает Ирис, поворачиваясь к Киму. – Не смотри на меня так!
- Все в порядке, Ирис, - говорит Ким. – Не волнуйся. – Давай я обработаю коллеге рану. Хорошо, что скорпион не ядовитый, но может быть заражение крови. Ким лезет в свой рюкзак и достает дезинфицирующие салфетки.
Группа как-то незаметно собралась вся вокруг деликатной сцены. Еще бы, кто не прибежит на такой крик!
Томер отковыривает камни и ищет под ними скорпионов. Про секс он уже слышал все и, кто знает, может быть будет продолжение! Теперь он делает вид, что занят делом, чтобы не прогнали. К тому же, вдруг, и вправду, попадется скорпион! Но скорпионов нет под камнями. Они ушли.
- Странно, здесь обычно их много, но остался всего один никудышный — тот, которого раздавил Реувен, - думает Алекс. Что бы это значило?
Кто-то касается ее локтя. Алекс видит Розу, тихонько подошедшую сзади.
- Там кто-то за нами подглядывает! - шепчет Роза, глазами показывая на дальний конец оазиса. Алекс смотрит туда, но ничего не видит, кроме, разве что, темного пятна, которое вполне может быть и тенью чего-то неодушевленного. - Нет, не вижу ничего, - говорит Алекс. - Нет, ничего!..
Роза досадует:
- Да, как же нет! Вот же он, тот самый псих! Хочешь, - вдруг вскидывается Роза. - хочешь я его поймаю?!
Нет, Алекс, конечно, не хочет. Алекс представляет себе, как пышненькая во всех местах Роза ломится сквозь заросли с индейскими воплями.
И что она, Роза, сделает этому Эли, если таки-да поймает его. Она снимет с него скальп? Алекс смотрит на Розу и едва удерживается, чтобы не прыснуть от смеха: яркий макияж на лице Розы превратился от пота и пыли в подобие боевой раскраски. Надо же было придумать краситься перед маршрутом!..
- Как знаешь! - Обижается Роза. - Мое дело предложить помощь!
Роза разочарована. То ли ей очень хотелось поймать этого Эли, то ли угодить Алекс. Смешно!
Эли подглядывает? - Размышляет Алекс - Бог с ним! Скорее всего, он тоже выполз на вопли укушенных и сексуально беспокойных. . Конечно же — всем интересно!
Солнце набирает силу . Надо спуститься вниз, чтобы идти в тени стен. До монастыря осталось еще 7 километров пути. Это примерно еще три часа. Пол дороги до середины маршрута. Пора!
- Друзья! Общий сбор, - звонко кричит Алекс. Берем вещи и все на тропу ко мне. Кто первый, - получит Бонус!
БОНУС
Если первой придет женщина, Алекс подарит заколку с логотипом "Алекс и Вадим", если мужчина - флэшку с тем же логотипом, если малыш Томер, - у Алекс есть классная жавчка. В фирме Алекс и Вадим не сильно напрягались, выбирая призы для туристов. Да, вот, в конце маршрута она обычно дарит каждому туристу «главный приз» - книжечку по географии и истории Вади Прат, — замечательная книжка! Но книжки ждут туристов на месте сбора в машине Алекс. С собой у нее только одна, - она показывает ее, когда группа приходит в монастырь и Алекс читает публике краткую лекцию.
Итак, кто же прибежит первым на место сбора?
Первым прибегает Ким, лыбится и вопросительно смотрит на Алекс. Он так спрашивает, сердится ли она на него за то, что не ответил на ее вопрос и хотел удрать.
- А, собственно, что? - вдруг решается Алекс. - Не дарить же этому умнику флэшку!
- Наклонись! - просит она Кима. - Bend, please! - Ким покорно наклоняется к ней, глядя Алекс в глаза и вдруг зажмуривается, улыбаясь.
- Ну, вот оно! - Алекс осторожно касается губами краешка губ Кима. - Так и есть, проняло! - Алекс ожидала, что это будет не просто так, но кто мог знать, что до такой степени!
- Нет, это слишком!
Алекс открывает глаза. Оказывается, она тоже зажмурилась. Ким смотрит на нее и она видит, что его улыбка стала растерянной.
Ким молчит и улыбается, потому что группа уже собралась вокруг них и все проявляют большой интерес к происходящему.
Теперь Алекс замечает, что они окружены людьми. Они окружили ее и Кима, но не подошли вплотную, а оставили нетронутым пространство двоих.
. - Зачем люди и зачем так много!? - думает Алекс.
Она что, поцеловала Кима?
Наверное, она не сразу заметила собравшихся. Это неловко, надо говорить!
Молчание прерывает Михаэль, отец Томера.
- Тот, кто пришел вторым, может получить бонус, ну, чуть поменьше? - он кидает хитрый взгляд на Кима, но хитрость у взгляда деланная, а зависть искренняя.
- Опоздал и опоздал! - решительно закрывает тему Роза - Кажется у Алекс есть хорошая новость для всех нас! Просим, просим!
Алекс обводим глазами группу. Группа лыбится.
Кажется все собрались, но...нет...нет Ирис. Реувен тут, а Ирис нет!
- Кого она там укладывает на скорпиона в этот раз! - Громко ворчит Роза, чтобы ее услышали.
- Давайте все дружно позовем Ирис! - Предлагает Алекс (Скандирование — читала где-то она — позволяет эффективно решать сложные вопросы управления коллективом, как, например, переключение внимание с одного предмета на другой и ...)
- Ну, все вместе! И-рис!
Группа активно, но в разнобой скандирует: Ирис, Ирис!
В ответ ничего.
Потом откуда-то оттуда, из-за оазиса снова доносится раздирающий душу визг, который через пару секунд обрывается с резким понижением тона… Упала!..
Алекс рефлекторно рвет с места на голос. Рядом в пол корпуса чуть позади нее бежит размеренно и мощно, как жеребец английской породы, Ким. Алекс приходит в голову неуместная мысль: она хотела бы бежать и бежать вместе с этим мужчиной, бежать долго-долго, - до захода солнца.
Сзади легко перебирает жеребячими ножками Томер и рядом с ним, демонстрирующая удивительное при ее пышных формах проворство, несется Роза. Остальные топочут в отдалении, пыхтя и отдуваясь.
- Всем оставаться на месте! - кричит на бегу Алекс группе и слышит, что её послушали все, кроме Томера, который уже не бежит, а крадется за ними короткими перебежками.
Алекс опускается на четвереньки и ловко пробирается под переплетенными колючими кронами пустынных окаций. Ким не так ловок, ветки цепляются его за майку, он продирается сквозь заросли как крупный зверь, ломая ветви.
Оазис кончается. Вот обрыв, самый край почти отвесной стены ущелья. Ирис не видно. Алекс подходит к краю обрыва и заглядывает вниз. Она чувствует, что за спиной стоит Ким. Ей стоит усилия, чтобы не отпрянуть и не прижаться к Киму - это...это...это не просто страшно. Она ожидала увидеть на дне ущелья сорвавшуюся истеричку Ирис. Это было бы очень плохо, но Алекс видела такое - печально, неприятности, жалко (живое всегда жалко!) но - не страшно!
Но ЭТО! Это — да! - страшно!
СИНДРОМ КАССАНДРЫ
На отвесной стене метров в пяти ниже от края, уцепившись веснушчатой лапой за выступающий из камней сухой корень акации висел рыжий Эли. Другой лапой он удерживал безвольное тело Ирис, обхватив его за талию.
- Кинг-конг, уносящий девицу, - мелькнуло в голове у Алекс.
- Вам, наверное, тяжело ее держать! - с нездешней (наверное, азиатского происхождения) учтивостью на своем почти безупречном английском обращается к Кинг-конгу Ким. Ким уже стоит рядом с Алекс и заглядывает за край обрыва. - Мы попробуем вытащить ее наверх, хорошо? - продолжает Ким, обращаясь к Эли.
Эли, казалось, не слышит Кима. Он в упор глядит на Алекс и ей не по себе.
Но Эли все слышит и он понимает по-английски.
- Мне не тяжело, - отвечает он раздраженно. - Мне неприятно!
- Конечно, Эли, - кричит со дна ущелья Хана. (Боже, откуда же она вдруг взялась!) - Она же не в твоем вкусе, дорогой! - Ты же не за ней лез на эту стену!
- Она увидела меня в телефоне, когда делала селфи! - обиженно оправдывается Эли, не реагируя на реплику Ханы. - Потом она завизжала, как будто я какое-то чудовище, и она свалилась прямо на меня. Теперь я не могу влезть наверх с одной рукой и бросить эту невоспитанную дуру не могу. Она ничего, приятная, приятная на ощупь, но характер все портит, дрянь характер, дрянь! Противный осадок!
- Какая досада, дорогой! - В голосе Ханы явственно слышится усталость.
Хана переводит взгляд на Алекс и Кима. Она неожиданно улыбается им и кивает, как добрым знакомым.
- Вы можете вытащить эту девицу наверх? - Хана - сама любезность, ее фарфоровое личико излучает радушие. - Эли загостился, ему нужно уходить!
- Да, да! Возьмите ее! Она, она мне надоела, - воодушевляется Эли. Забывшись, он пытается жестикулировать правой рукой и выпускает Ирис. Сердце Алекс обрывается, но Эли, демонстрируя быстроту реакции супермена, успевает перехватить девицу за пояс джинсов. Теперь она раскачивается на маятнике рыжей лапы Эли, сложенная вдвое.
- Чуть не упала! - шутит Эли.
- Отломи ветку толшиной с палец и длинной сантиметров пятьдесят, - скороговоркой бросает Алекс Киму. Алекс быстро скидывает рюкзак и извлекает из него капроновый шнур, вяжет петлю, распирает петлю веткой, обматывая края ветки шнуром и спускает конструкцию, пытаясь поймать Ирис за ноги. Эли помогает и старается направить ноги Ирис, куда надо. Это не сразу удается, Эли не теряет времени и начинает переговоры.
- Я, вот, лез просить Вас, Алекс, не спускаться, не надо! - не надо на дно вади. Возвращайтесь поверху. Вам не надо вниз, вниз не надо, я знаю!
- Мы знаем, - не надо! - отозвалась снизу эхом Хана.
Капроновое кольцо захватило ноги Ирис, Эли помогает и, ловко раскачивая безжизненную Ирис, просовывает ее в петлю до самых подмышек. Алекс потянула шнур, распорная ветка выскочила и петля затянулась.
Ким догадался, и зафиксировал шнур, обмотав на один оборот ствол акации и отдал конец Алекс.
- Я буду тащить, - сказал он.
- В рюкзаке перчатки, возьми - порежешь руки!
- Отпускайте, держим! - Крикнула Алекс Эли.
Эли не спешит выполнять. Он развеселился и хочет шутить:
- Алекс! - Орет он. - Твой друг собаку съел на спасении девиц! Ты сделала правильный выбор!
Алекс вздрогнула: Эли орал по-русски! С жутким акцентом, но по-русски!
Но Алекс рассержена больше, чем обескуражена. "Съел собаку"! - По-русски, это намек, что Ким кореец! Это плохой намек! А, правда, ест ли Ким собак? Это удар! Если он ест собак, то...все ужасно!..
- Отпусти девку! - Зло кричит Алекс!
- С удовольствием! - отзывается Эли. - Только сначала пообещайте, что не спуститесь в вади, что нет - обещайте!
- Потом поговорим!
- Нет, сейчас!
- Я не могу ничего обещать, люди не выдержат под солнцем три часа! Нам нужно идти в тени стен, там воздух прохладный! Отпустите девчонку!
- Тогда торг! - заупрямился Эли. - Я отпускаю, а вы обещаете!
- Почему нам нельзя идти по дну вади? Объясните, должна быть причина!
Эли смущен, нет, рассержен, нет...скорее...удручен…- как быстро меняется настроение в его лице!
- Я не могу сказать, мне нельзя, нельзя вмешиваться, такое правило! Могу сказать «нельзя», не могу объяснять, почему. «Почему» это то, что будет, про «будет» я не должен, не могу, недолжен. Речь, расстройство речи! Правило! Правила игры! Только учу! Я не должен!
- Я могу! - Вмешиваетя Хана. - Мне пока можно, дорогой! Пока я могу, мне можно!
- Хана, не надо, не надо, не делай!- Орет Эли. Но Хана не слушает его. Она уже смотрит в глаза Алекс.
- Нет! - Кричит Ким. Да, это уже Ким кричит и он пытается закрыть ее от взгляда Ханы, но Алекс слышит его голос откуда-то издалека и успевает подумать, что он боится за нее и это так хорошо, так хорошо, хорошо!..
Последнее, что слышит Алекс это рев Эли:
- Не трогай ее, не трогай, жди, это быстро! Она ее уже подхватила, не трогай — умрет, умрет!.. Но это, как гудение ветра. Где-то гудит ветер и несет горячую желтую взвесь каменной пыли, в мареве неба рождается тьма и накрывает все вокруг, потом...потом обрушивается дождь и дикие черные воды вздуваются в ущелье.
ИДУЩИЕ В ТЕМНОТЕ
Дождь сплошным потоком обрушивается на тело и тянет, тащит вниз. Алекс висит на пальцах, вцепившись в трещину на выступающем из почвы камне, рядом на уступе Томер и Ким. Она пытается найти опору ногам, но ноги скользят по размытому глинозему. Ким тянется к ней, пытаясь дать руку, его держит за пояс Томер.
- Не надо! Сама! - Кричит Алекс. Бесполезно! Ноги Кима скользят, он срывается вниз вместе с Томером — мальчишка не расжал рук! Они падают в поток и поток несет их. Алекс прыгает за ними. Но она толкается ногами от стенки так, чтобы попасть в то место, где поток закручивается. Так можно, если повезет, сориентироваться и как-то попытаться направить свое движение в нужном направлении. Кима не видно, а Томера несет прямо на выступающий из воды гладкий валун.
***
Алекс вытаскивает Томера на камень. У мальчика разбита голова, ноги мелко дрожжат, - это агония.
- Нет, не отпущу! - Алекс чувствует, как ее тело тоже начинает пробивать дрожь, дрожь усиливается, ее начинает бить, ее захватывает властный ритм и она ощущает, что этот ритм — ритм жизни Томера, ритм жизни, покидающей его и…-ее...
- Удержать! Подхватить жизнь, понести ее! Вот оно что! Только это! Ритм надо сделать точным, ровным. Алекс прислушивается к себе-Томеру и справляется. Она снова прислушивается и не узнает себя.
- Вода спадет и мы пойдем! - Это говорит Томер. Или она? Теперь нельзя знать и незачем знать.
***
Когда вода спадет, они пойдут искать остальных. Жизнь долго держится в тех, кто собрался в дорогу. Они подымут их и соединятся в одно. Это покой! Смысл в том, чтобы собрать всех и идти. Алекс чувствует, что она — все еще Томер и Томер смотрит на Алекс и ему хорошо, что он с ней. Это пока, это проходит и наступает неразличимость. Быть как одно! Один может умереть, но, когда ОДНО, - нет, смерти нет, нет, нет, нет, нет… Покой!..
***
Они идут по бескрайней равнине. Все восемь. Восемь-число, это число их «оно». Число может изменится и с ним изменятся их ОНО. Они будут идти в темноте всегда. Однажды им встретились или встретятся эти хрупкие существа из преджизни. Они жалеют живых - те умрут! Уберечь жизнь, уберечь! - Но смертные боятся и убегают от них!.. Они не встречали тех, в ком жизнь дожидается своего пути, - только мертвых. Они плачут над мертвыми, но это старое слово — плакать - слово из преджизни. У них появляются новые слова, которые не одни, а ОДНО. Одно содержит все и переливается, меняя форму и цвет, и еще это...найти слово! - пусть будет «ЭТО», когда меняется ЭТО - тогда рождается смысл. Поэтому они идут. Идут. Они идут туда, где сгущаются грозовые облака и полыхают зарницы. Там пища, пища пахнет свежестью и кислотой. В молниях — острая пища, а перед ними и после них — нежная. Пища нужна, чтобы Слово переливалось смыслами, а смыслы отделялись от Слова и возвращались в него другими, неведомыми. В этом радость! В преджизни это называлось музыкой, но теперь, в Слове, это — числа, но числа — это неточно. Как неточно зрение преджизни. Мы скоро увидим звезды сквозь закрытое тучами небо. Мы чувствуем рождение смысло-чисел звезд и пространств. Искусство — это изменение смысло-чисел в соответствии с иерархиями рядов гармоний. Игра это обращение времени. Мы учимся играть. ОДНО играет всегда. ОДНО идет и играет. Всегда. ОДНО находит гармонии и играет ими. Говорить «вчера» неправильно. Говорить сейчас и говорить завтра неправильно. Так говорили в преджизни, потому что не умели играть. Игра — неточно. Игра всегда обратима, тревога — нет. В смысло-числах есть тревога, не имеющая предела. Одиночество. Полнота — еще и полнота одиночества. Это называлось трагедией. Мы играем в нее. Это называлось обреченность. Все равно, насколько велик совершенный шар Слова, все равно. В ОДНОМ — полнота трагедии. В ОДНОМ — все, в ОДНОМ — ничто, полнота НИЧТО. ОДНО может умереть, если так повернется игра. ОДНО умирает, если хочет такой игры. Останется ничто. Осталось ничто, потому что когда-то давно мы уже сыграем в эту игру.
Алекс видит, как ОДНО идет по равнине, идет в темноте, раздвигаемой на мгновение далекими зарницами. Темнота снова смыкается и снова вспышки: люди идут безмолвной послушной цепочкой, как одно. Рваный шаг в стробоскопическом освещении.
Алекс хочется бежать, бежать, - не видеть этого! Это не она, ее нет тут, почему она должна на это смотреть, - зачем! Это Хана, Хана, это она, из-за нее! Почему она должна ей верить!
***
- Потому что мы не умеем обманывать, - отвечает Хана. - Потому что мы плачем над мертвыми и нас притягивают живые. Потому что мы с Эли пока еще не ОДНО, а небо еще не пролилось дождем. Потому что мы не хотим вечно идти, прежде чем сыграем в игру «умереть». Потому что мы боимся одиночества и потому что боимся за вас, за живых. Не будь дурой, Алекс, ты знаешь все - я отпускаю тебя, возвращайся!..
Алекс молчит. Потом порыв:
- Хана, нет, я не оставлю вас одних!
Хана покачивает фарфоровой ладошкой, обращенной к Алекс:
- Нет, дорогая, мне только не хватало шведской семьи из трех условно живых!.. Ты безумно нравишься Эли. Он всегда увлекался женщинами, и, к слову, у него хороший вкус! Это оправдывает его, но не успокаивает меня! Видишь ли, я еще не вполне изменилась, я все еще мелочная влюбленная женщина, навеки привязавшая к себе своего беспокойного мужа. Скоро я его отпущу!..И он отпустит меня…
Возвращайся! Мы пойдем по дну ущелья, а вы пойдете поверху — так останетесь живы. Возвращайся к своим! У вас долгий путь! Ты должна их сберечь!
- Хорошо, да, я иду, отпускай, Хана! Вы с Эли классные — я люблю вас!
- О! - Подняла Хана свой фарфоровый указательный пальчик. - О! Теперь числа выпали хорошо!
Нам пора, Эли!
Алекс открывает глаза и чувствует, что ее кто-то держит за руку и не удивляется, что это Ирис.
- Я слышала! - Говорит Ирис. - Мы слышали.
- Мы знаем, где ты была, мы слышали. - Как эхо отозвалась Вера.
- Возвращаемся, да? - Спрашивает Алекс. Она знает, что они возвращаются.
- Дорогой, мы закончили, - послышался снизу требовательный голос Ханы. - Спускайся, дорогой!
Эли продолжает висеть над пропастью в прежнй позиции.
- Ты в порядке? - спрашивает Эли у Алекс. Он спрашивает, как провинившийся ребенок.
- Ты славный, Эли! Ты лучше всех! Я буду помнить о вас и нести в себе!
- Осторожно! - Смеется Эли. - Мне может понравиться — не выгонишь!.
- Эли, спускайся!
- Алекс еще раз оценила расстояние от Эли до дна ущелья - метров двадцать. Длина шнура 50 метров.
- Я кину вам шнур, спускайтесь по шнуру.
- Спасибо, не надо! - Отказался Эли. - Я лучше всех, да! Я так, так умею, так лучше, весело, странно, странно - слово! - все хотят знать, что будет, когда странно. Будет - слово! - будет - живут, все живут, кто может и кто уже нет. У тебя в рюкзаке моя книга, Алекс! Я — Эли Коэн. «Древние цивилизации Вади Прат» - это я! А ты не знала, не знала! - Эли ржет-заливается, как конь! - Это я, я, профессор Эли! Сумасшедший профессор-маньяк, да! Считай, - я подписал тебе книгу! Мы уходим туда, туда идем, к своим! Нет, мы летим!
Эли отпустил корень, за который держался, толкнулся ногами от стенки и растопырив руки на манер птицы, рухнул вниз. Подхватить! - Алекс ощутила толчок изнутри и это ощущение, как будто она непонятно каким образом подхватывает и удерживает в воздухе безумного рыжего Эли! Но...нет! Нет, - она уже знает — нельзя! Он падает. Алекс Слышит звук тупого удара, она не сразу решается открыть глаза.
Когда глаза привыкли к белому свету солнца, Эли отряхивал прах со своего клоунского одеяния.
Хана качает укоризненно головой.
- Ты невозможный, Эли. - Скажи, зачем я связалась с тобой! 40 лет сумасшедшего дома вдвоем!
Эли делает вид, что не слышит сетований Ханы.
- Опять не вышло! - извиняется Эли перед публикой с интонацией телевизионного комика.
- Эли, пойдем, наконец!! - Хана кивает на прощание Алекс, Подумав, - кивает Киму, собирается уходить, но, повернувшись вдруг, подмигивает Томеру.
- Не скучайте без нас!
- Не скучайте, не то мы снова придем! - Вставляет свое Эли. - Бедный Эли, ему не очень удаются шутки!
***
Хана, мелко перебирая сухими ножками, плывет впереди. Позади нее Эли по очереди выкидывает ноги, как будто хочет избавиться от них.
Алекс кажется, что это похоже на деревянную лошадку на сломанных колесиках, которую маленькая девочка тянет за веревку. Но это не так. Так только кажется.
Алекс не стесняется, плачет. Не стыдно оплакивать уходящих. Но она не одинока. Рядом хлюпает носом Ирис, железная Роза сопит, отвернувшись, Вера трет красные глаза и пытается изобразить на лице улыбку, Михаэль и Реувен нервно ходят взад и вперед, а Михаэль, всхлипывая, кашляет, чтобы думали, что он кашляет, а не что-то другое. Ким стоит с вежливой улыбкой и непроницаемым лицом, и Алекс знает, чего стоит ему и эта улыбка и это спокойствие Будды. Только Томер не в печали, он обдумывает что-то очень важное. Наверное, Хана, подмигнув, подкинула ему задачку, от решения который не откажется такой умный и храбрый мальчик!
КРАТЧАЙШИЙ КУРС НОВЕЙШЕЙ ИСТОРИИ
Это был день, когда взорвался Йеллоустоун.
Вскоре облака пепла закроют небо, небо обрушит на землю потоки черных дождей, эфир наполнится хаосом заблудившихся радиоволн, локационные станции перестанут понимать сигналы, правительства ослепнут и кто-то, испугавшись первыми своей слепоты и коварства соперников, запустит ракеты, но и вторые, испугавшись вторыми, запустят ракеты секундами после первых. Будут третьи, четвертые, пятые...
***
Люди идут по пустынной равнине во мраке, прерываемом вспышками зарниц. Они хоронят мертвых и собирают живых. Потом они вернуться в ущелье Вади Прат и приведут с собой людей. Там в пещерах они начнут все сначала. Так уже было, так будет — жизнь не должна прерываться.
***
- Если бы ты не стал врачом, кем бы ты стал. - Спрашивает Алекс Кима.
- Я хотел стать монахом, буддистским монахом.
- Хорошо, что не стал! - Говорит Алекс.
- Почему?
- Говорят, монахи не делают женщинам ребеночков даже, если закончилась ядерная зима. Вроде, как им нельзя! Ну, разве не сволочи!