Бобби Стивенсон, старший лейтенант служащий в энном округе двенадцатый год, доедал начинённый ванильным кремом пончик, запивая остывающим чёрным кофе. Было знойное лето, июль, утро среды. Можно сказать: пора отпусков. Год припоминать и незачем. В машине стоящей возле полицейского участка на окраине Нью-Йорка из рации разнеслась по салону служебного автомобиля, казалось бы, рутинная фраза:
— Код ноль четыре двадцать один на 37 авеню, 14-ать. Всем свободным экипажам находящимся по близости на выезд!
— Захват заложников? С утра пораньше! Сейчас банки ещё не работают, что за псих?
— Небось, у какого-то наркомана поехала крыша, он и возомнил себя гангстером. Погнали!
— Не выспался после вчерашнего, дай доем, Джонс. Пара минут ничего не изменят,— возмущался не желающий отвечать оператору голос подчинённого.
— Прости, напарник, мне нужна премия. Хочу взять пару выходных, у сына через неделю от школы важный бейсбольный матч, хотел побыть с семьёй, а то моя старушка вечно сердится что пропадаю на работе, — и стопа капитана вдавила педаль газа в пол. Расплескался кофе на форму и значок, Стивенсон был вне себя. За двадцать минут скрипящие колёса домчали копов до места происшествия. Всё уже было оцеплено.
— Дом молитвы?! Он захватил церковь?! — Джонс утвердился в своём предположении об неадекватности преступника.
— Надеюсь, что он, а не они, — добавил напарник.
Хлопнули дверьми. Блеснули жетоны. Подходя внаклонку к оцепившим здание коллегам прозвучало краткое приветствие:
— Сколько их, что требуют? Какая информация?
— Да псих какой-то ворвался утром в костёл, а после исповеди захватил здание. Нас вызвал преподобный Мэтью О"Доннэл, — рядом с озадаченными полицейскими стоял в облачении церковный служитель.
— Он один, странный тип. Наговорил всякого, я и вызвал вас, господа.
— А как же тайна исповеди? — вслух подумалось полицейскому.
— Так он говорил: "как я умру, так и вы все", рассказывал про то, что совершает самый ужасный теракт в истории, и что только Бог может его остановить.
— Только Бог, говорите? Вы не доверяете Богу? — скептически заметил Стивенсон, оттирая следы от кофе с пиджака.
— Я выполнял свой гражданский долг, — как-то не по-католически, а по-лютерански возразил О,Доннел поправляя очки.
— Говорил про грандиозный теракт? — уточнял у преподобного собирающийся войти в здание.
— Именно так, — намотав цепочку на руку, пастор поцеловал нательный крест.
— На нём виднелись провода, может взрывчатка? Он вооружён?
— Не обратил внимание, сэр...
— Взрывчатка может быть в здании и управляться дистанционно, — дополнял полицейский, прибывший раньше них.
— Я войду. Попробую заговорить с ним. Разнюхаю обстановку. Без моей команды не стрелять! Дождёмся группу захвата, сапёров и снайперов. Ох, и за что мне это, — посмотрел на небо капитан Джонс.
— Хоть бы Стивенсон оказался прав и это был просто городской сумасшедший, — полицейскому, идущему в здание про себя подумалось в тот же миг.
— Не стреляйте! Я не вооружён. Можно поговорить? — сперва в ответ донеслась лишь тишина, но спустя мгновение откуда-то из глубины здания в неё вклинился мужской голос.
— Да, да. Проходите. Минуточку. Я зашёл перекусить.
Дверь от одной из комнат раскрылась и навстречу к полицейским в зал для собраний вышел интеллигентный мужчина лет тридцати.
— Слаб верой пастор, а я уж надеялся что сам Господь-Бог попытается меня остановить, а не вы. Располагайтесь, — террорист выглядел опрятным и воспитанным, "но кто их знает психов?" — может они так и должны выглядеть? Офицер не решился доставать спрятанный в потайном кармане пистолет пока не выяснит больше.
— Я капитан Гарри Джонс, можно просто Гарри. А к вам как обращаться?
— Есть ли разница как обращаться ко мне или вы попытаетесь через жучки прослушать моё имя и пробить по базе данных? — иронично с некоторой грустью спрашивал захвативший здание. Замолк на мгновение и многозначно добавил:
— А смысл?
— Простите, мистер, просто скажите как я могу к вам обращаться... Да и "жучков"
на мне нет, как и оружия (про оружие Гарри слукавил) Можете обыскать, — Гарри шёл на риск. Неужели из-за премии?
— Уф, не люблю официоз - он пахнет лукавством. Не надо столь учтиво, Гарри, — несколько рассердился бандит, в руках его блестело нечто, напоминающее пульт. "От бомбы" — подумалось копу.
— Можете называть меня Рич, никаких "господин или сэр" - просто Рич. Вы же меня не уважаете? Будь при вас оружие и смелость скрутили бы меня или того хуже пустили пулю в лоб ради очередного звания, а тут "вежливость" - лицемер. не люблю такое. Просто Рич. Просто Гарри. Пойдёт?
— Договорились, Рич. Не вопрос. Вижу ты парень деловой и прямой. Ближе к делу? Моя задача сделать так, чтобы мои дети увидели отца за ужином рядом с собой, и чтобы никто невиновный сегодня не пострадал. Твои требования?
— Невиновный? — переспросил тридцатилетний, — все согрешили и все лишены славы Господней. Не так ли? А отца твои дети увидят, сегодня ещё увидят, — призадумавшись уточнил террорист.
"От окна пять футов, окна расписные. Снайпер может промахнуться. Я потянусь за пистолетом - успеет нажать кнопку. Пульт? Видимо, где-то бомба. На поясе её нет. Заминировано? Эвакуировали ли людей? Надеюсь, сообразили. Группа захвата обычно приезжает быстро. Обычно? В фильмах. У нас обычно дела куда мельче" — глазки бегали. Джонс оценивал обстановку.
— Кто невиновный, тот пилот, что разбомбил дом моей семьи, лишив меня родни? Те, одноизвилинные американские генералы, что отдали приказ на проведение этой операции? Те бизнесмены, которые получили прибыль от захвата вашей властью недр, ради которой вы демократизировали сотни тысяч могил из которых четыре ямы для моих близких? А, может, невиновен ты - защитник тупого стада, которое выбирает власть несущую смерть на крыльях Ф-16? Все вы виновны, все, — Рич разошёлся, но, обуздав в себе гнев, добавил, — Все... Включая меня.
Офицеру стало многое понятно: "международный терроризм". Надо уболтать его и дождаться группы захвата.
— Знаю, ты скажешь, что это неискренне, но прими мои соболезнования... Потерять близких страшно. Ты мстишь за них?
— Кретин, я тебе не объект для психологической обработки. Ахахах, Аллах бабах! Пришёл бы я на исповедь не будь некогда прежде, пусть и плохим, но христианином? — Ричи сарказмировал, — мстить? Стать пешкой в политической игре фанатиков и политиканов? Нет уж. Мстить,определёно мстить, но смотря за кого, кому и каким образом, мой обученный забалтывать преступника приятель. Небось снайперы уже целятся в мозаичные стёкла и спецназ стоит возле дверей? Вы всё равно обречены.
— Обречены? — переспросил капитан, всё больше подозревая в собеседнике умалишённого фанатика, который не так-то прост и может выкинуть какой сюрприз.
— Признаться, поначалу я хотел просто принести к вам смерть, приехав и взорвавшись в толпе ваших зажравшихся, эгоистичных сволочей, но когда я приехал к вам в Америку двенадцать лет назад и вроде бы всё было готово для мести, я увидел таких простых людей, как и я. Отомщу им, но что изменится? Умрёт десяток простолюдинов и ничего не изменится в мире, всё будет таким же. Зла меньше не станет. Тогда я не нажал кнопку в толпе и они, и я остались живы. Я решил мстить заправилам этого зла - политикам, генералам, олигархам, богатеющим на продаже оружия, но для этого у меня не было достаточно сил и знаний. Я устроился работать сперва уборщиком, затем в подсобке батрачил. Снимал скромный уголок в Бронксе, паршивенький район, но мне не привыкать. Я накопил на винтовку, но купить её у меня не получалось очень долго, ибо я приезжий, считай, полунелегал. Гринкарту получить сложно. А про лёгкость покупки оружия на чёрном рынке только в фильмах можно увидеть. Да и я же не последний идиот так рисковать - может выйду на копов при покупке и мои планы мести провалятся на начальном этапе. Изучал адреса и маршруты следования видных "шишек" общества. Знаешь, один выстрел и мозги на стёклах Лимузина. Ищи ветер в поле. Но опять же, отомстить бы я отомстил, но для того чтобы изменить мир мне нужны были подражатели,
которые бы действовали так во всём мире, но меня сразу бы ликвидировали, а при тотальном контроле над СМИ информация обо мне вряд ли разошлась бы. Вполне вероятно, что из меня бы сделали выродка, а не борца за справедливость и смерть бы не пришла в семьи тех, кто посылает миллионы других людей на погибель. Этот вариант я был вынужден отложить. Меня грызла хандра.
"А ты разве не выродок" — подумалось офицеру, но вида об этих мыслях он старался не подавать. Хрипели голоса в рации:
— Это Стивенсон, Джонс, каковы его... их.. условия? Всё в порядке? Приём.
— Да ты ответь, не дрейфь. Не из пальца же я тебя застрелю, — ухмыльнулся Риччи, — а то повышения по службе не видать. Ахах. Скажи, что я хочу сто миллионов долларов не мечеными купюрами, баб погрудастее, и вертолёт.
— Зря иронизируешь... Пока никто не пострадал - сдайся и правосудие пойдёт тебе на уступки. Учтёт обстоятельства, про семью скажешь. Присяжные тоже имеют родных, — приговаривал Гарольд, медленно дав ответ по рации, — работаю, пока всё в порядке. Требования выясняются...
— Может меня ещё и отпустят?
— Оправдают? Этого я сказать не могу, но вполне вероятно. Не дай свершиться непоправимому, ты неглупый парень, — словоблудил офицер.
— Только Бог, если он, конечно, есть, и если он людишек ещё любит, может остановить непоправимое, а я не Бог. Я в силе был только отпустить всех вас и себя, но не предотвратить то, о чём ты просишь. Ты не понимаешь ничего! Ни-че-го!
Двенадцать лет я разочаровывался в вас: в дружбе, которая строится на, якобы, общих интересах, а проще говоря на выгоде. В любви, которая проходит, если встречается лучший кандидат. Даже в родительском инстинкте - дети бросают родителей, родители - детей. И если бы не моя тоска по родным, я бы разочаровался не только в обществе, в котором это культивируется, а в самом себе, как в человеке. Хотя, почему не разочаровался в человеке? Как раз таки это и произошло со мной. О, люди! Волчица не бросит волчонка, слоны защищают слабых, не отдавая их на растерзание гиенам, а вы называете не их разумными, но себя? И только потому, что они говорят на непонятном вам языке? Может, это вы глупы, раз не понимаете их, а не они? Может, это вы бесчеловечны, а не они, раз вы оставляете слабых собратьев погибать? Раз убиваете ради забавы и развлечения, а не ради пропитания? Вы безумны, люди, мне стыдно что я один из вас. Вы губите леса, травите океаны. По вашей вине каждый день вымирает по несколько видов живых существ. Вымирают те, кто, возможно, эволюционировав, стал бы лучше вас душою, пусть так и не создав ни ядерной бомбы, ни химического оружия, ни авианосцев.
И ладно бы вы мучили только себя, но вы лишаете Жизнь шанса породить более совершенные формы разума, ибо вы безумны.
Чем больше некогда грозный террорист рассуждал, тем отчётливее в его личности Гарри узнавал умалишённого: "Выбью из рук пульт и мордой в пол, а там пусть с ним психиатры разбираются. Может блефует и нет никакой бомбы? — озадачился полицейский — Нельзя рисковать".
За окнами был слышен шум сирен и голоса в мегафон:
— Сдавайтесь, вы окружены.
— Вы безумцы. Мир больница для душевнобольных, а я... Я ваш доктор. Который не должен позволить вам навредить окружающим. пусть это и жестоко, пусть и самого врача не станет, но другие получат свой шанс, иначе вы однажды уничтожите Землю.
Знаешь, Гарри, ты славный парень, и вроде бы пощадить тебя было бы справедливо, но силы такой не имею, я только обещал что ты поужинаешь и не раз, в кругу семьи. Удели им побольше внимания, скажи как сильно ты их любишь. Это важно, — расчувствовавшийся негодяй достал какую то коробочку с таблетками и проглотил пару пилюль.
— Сейчас бы водички.
"И правда псих. Ладно, хоть выпил лекарства, может, подействуют" — подумалось офицеру.
— Можно заказать обед ля тебя и меня, не бойся, он не отравлен. Заодно подадут и воду, — в надежде на то, что Риччи согласится, и полиции удастся усыпить захватившего здание, посулил обед офицер Джонс.
— Я все эти годы, когда меня ела хандра и разочарование в людях,
работал и учился. Работал и учился. Благо в наш век интернета и вседоступности информации, при способностях и желании, можно выучиться хоть на профессора. Да и почти любые компоненты для опытов купить не составляет большого труда - главное: желание и знания. Знаешь, если убить преступника - родится другой, если уничтожить государство-агрессор или корпорацию губящую природу - появится другие. Жажда наживы и власти, злорадство и эгоизм - эти пороки свойственны человеку. Вывод: корень зла - человек. Если его не будет на Земле - станет легче всем: и люди не будут мучить друг друга, и флора и фауна будут спасены, давая шанс эволюции или Творцу подарить Земле более разумных созданий, — уходя в философствования интеллигентный сумасшедший воображал:
— Если захватить ядерное оружие, чтобы им уничтожить человечество, то от радиации вымрет почти всё живое, а этого мне не хотелось бы. Я же хочу спасти мир от людей, а не погубить его. Да и не факт что где-то в бункерах не сохранятся людишки, чтобы потом по новой заселить Землю своими пороками. Такое, было бы мне не по силам, я - одиночка. Это я понимал, ведь не безумец. Период полураспада урана или плутония каков? О, тысячи и тысячи лет. Кто выживет: насекомые? Пока эволюция из них создаст разумное общество пройдут сотни миллионов лет, а это колоссальный откат в прошлое. Однако, если сотворить вирус способный быстро распространяться и быть 100% смертельным, то задача вполне осуществима. Вирус может инфицировать только людей. В крайнем случае вымрут приматы, но необходимая жертва во имя великой цели - простительна. Конечно, работать с микробами удобнее, вывести новый вид, устойчивый к любым антибиотикам проще, но они менее смертоносны, чем вирусы. Да и микробы могут поражать многих живых существ, а это не наша цель, наша цель - человек. Вот если создать вирус, имеющий превосходящую смертность и молниеносное развитие после инкубационного периода, чем эбола, скрытое течение в инкубационном периоде, как ВИЧ или герпес, тогда цель будет достигнута. К этому я и стремился. пока человечество поймёт, с чем столкнулось, и пока создаст терапию - люди уже вымрут, — мужчина умолк и в тот же момент откуда-то со стороны раздался характерный писк, похожий на писк микроволновки и переменившийся в лице преступник резко сменил тему беседы:
— Простите, а вы что-то говорили про обед? Хотя ещё и пора завтрака, могу им вас угостить. Знаете ли, я поставил чудесную пиццу греться. Так сказать, совместил приятное с полезным: и исповедался, пусть и не только трусливому пастору, а ещё и вам, и сготовил поесть. Она с грибами, — Ричард неспешно дошёл до двери в кабинет, из которого вышел ранее, за нею оказалась офисная кухня с включенной СВЧ-печью, пульт от которой самый страшный террорист всех времён и народов сжимал у себя в правой ладони.
— Ах ты же психопат чёртов!!! — расхохотался офицер и отирая пот со лба гневно прокричал:
— Руки в гор, мордой в пол!!! — у интеллигентного Риччи тарелка выпала из рук и разбилась, ровно как и очки, которые вместе с лицом ударились о церковный гранит.
"Чисто сработано. премии не миновать". Всё загремело, полетели в окна дымовые шашки:
"Ни с места! Работает ФБР!"
— Поздно, говнюки! — горделиво ухмыляясь шептал себе под нос полицейский.
Донеслось привычное:
— Вы арестованы. Вы имеете право хранить молчание, всё, сказанное вами, будет использовано против вас на суде...
— На Божьем?! — брошенный на пол был крайне недоволен, — даже поесть нормально не дал, гад!
Когда слезоточивый газ рассеялся, и закашлявшийся офицер вывел преступника, чтобы препроводить в машину, напарник таивший обиду за пролитый кофе, как ни в чём ни бывало подбежал:
— Слава Богу всё обошлось, дружище! Я держал за тебя кулаки. С тебя вкусный перекус в Макдаке.
— С меня более того, через неделю бейсбольный матч моего сына и ужин у нас дома. Не желаешь приехать к нам в гости? — неожиданно подобревший от удачно закончившегося задержания капитан решил порадовать подчинённого.
— От такого невозможно отказаться, дружище! Рад, что ты цел. Это мой напарник, ребята! Это Джонс повязал террориста, — хвастал окружающим сослуживцам и репортёрам Бобби, а откуда-то из-за спины доносился вопль связанного преступника:
— Бейсбол через неделю?! Глупцы! Он давно уже в нас, он проснётся!
— Да какой там террорист, психопат обыкновенный! — фальшиво скромничал Гарри Джонс.
Хлопнули двери патрульной машины, завёлся мотор, заскрипело сцепление.
— Может и тебя поощрят! — подбадривал младшего капитан, — А что за таблетки были у него? Галоперидол, небось? Хаха.
— Таблетки? Ааа, в баночке - интерферон.
— Совсем в роль вжился, полудурок, — насмехался офицер.
Смех смехом, да был молчалив Господь, раздавал интервью о выполнении гражданского долга оставленный позади преподобный. Запылила дорога до участка, ознаменовав удачное начало одного из последних рабочих дней. Впереди был самый длительный отпуск в истории человечества, которое вымерло, так и не увидев ожидаемый Гарольдом Джонсом бейсбольный матч его сына.
29 октября 2016 06:15