Недавно, на открытии одной выставки, мы с Димой Северюхиным начали вспоминать 90-е годы и ситуацию с галереями в то, не очень-то спокойное, время. И мне, как небольшая иллюстрация отношения к искусству в Петербурге, припомнилось окружение своей первой галереи, которая располагалась во дворе одного из домов на Староневском. Окружение в прямом смысле – соседей… Дело в том, что перед входом в галерею был разбит очень милый садик, со скамеечками под раскидистыми липами и, естественно, с очень сплочённым контингентом местных алкашей, которые там устроили свой клуб. Ещё во время строительства мне стали закрадываться в голову мысли об этом соседстве. Как-то они будут себя вести с моими гостями? Ведь художественная «тусовка» привлекает довольно состоятельных посетителей и клиентов, да и во время открытий тут бывает многолюдно… Но вскоре после открытия галереи я понял, что все мои сомнения в трепетном отношении местного населения к современному искусству беспочвенны.
Лето в том году стояло жаркое, народу в городе было не много и посетители не слишком баловали нас своим присутствием. В тот день я стоял у входа и насыщался солнцем. Тихо, хорошо… И тут я увидел как из-за угла, озираясь по сторонам, выскочил мужик с всклокоченной головой и помятым лицом. Несвежая красная футболка, обвисшие на коленях «треники», на ногах стоптанные шлёпанцы… Он двигался перебежками, пригибаясь, как будто ожидая удара. Увидев вход в галерею он рванул в мою сторону, но не доходя нескольких шагов вдруг выпрямился, перешёл на степенный шаг и даже начал причёсываться.
- А можно зайти посмотреть?
- Почему нет, заходите. Только…
- Обижаете! Что ж я не понимаю – искусство!
В этот момент в поле моего зрения появился следующий персонаж – женщина в драном халатике, подобных же шлёпанцах и с примерно такой же причёской. Отличал её только очень красочный фингал под глазом, да и одну руку она постоянно держала в кармане халата. Передвижение её тоже не отличалось новизной: увидев своего обидчика она устремилась к двери, но за несколько шагов до входа замедлилась, приосанилась и стала даже повыше ростом. Я зашёл в галерею и остановился в предбаннике, чтобы не упустить эпического поединка, который явно намечался. Но не тут-то было! Женщина, увидев своего обидчика, степенно расхаживающего по галерее и с великим интересом читающего этикетки под картинами, остановилась в дверях. Руку из кармана она вынула, (в ней оказался газовый баллончик), но держала её за спиной. Рубикон она так и не перешла, что-то останавливало… Я ожидал услышать какой-нибудь мат-перемат и уже собрался их выгнать, но тут произошёл великолепный диалог, произнесённый елейными голосами и с расшаркиваниями:
- Вася, выйди пожалуйста…
- Зина, ты же видишь, что осматриваю новую выставку…
- Вася, гости ждут, нам тебя очень не хватает…
- Вот досмотрю и приду. Не жди меня…
Мой охранник и искусствовед, которые при этом присутствовали, были просто пунцовые от сдерживаемого смеха. Я сам держался из последних сил… Дама развернулась, тяжело вздохнула и побрела по направлению к дому. Мужичок через какое-то время тоже испарился, рассыпаясь в благодарностях и чуть ли не отвешивая книксены. И я понял, что эти люди никогда не сделают нам ничего плохого…
Галерея просуществовала в этом дворе более восьми лет, и не было ни одного случая, который омрачил бы наше сосуществование. Бывали разные ситуации: и перебравшие на открытиях художники, засыпавшие на скамейках под липами, но которых бережно будили и отправляли домой, забытые на тех же скамейках перчатки и шапки, неизменно возвращаемые в галерею… Местные аборигены считали нас своей достопримечательностью, своим Эрмитажем и Лувром, а искусство в Санкт-Петербурге – это святое! Даже для последнего алкаша…
Ой, вот ещё один интересный случай вспомнил! Ладно-ладно, не буду вас сегодня больше грузить. Завтра расскажу…