8.
Мозг Гаупмана лихорадочно работал. Он был настолько поглощен сделанным ему предложением, что на время забыл есть, спать и ревновать. Этим то и воспользовалась ловкая госпожа Хельга, и посещения Человека-льва в её аппартаменты участились. Иногда она требовала его к себе даже днем, как только он закончит свои выступления в цирке. Её нисколько не волновало мнение прислуги – ни один из них не осмелился бы рта раскрыть, чтобы донести хозяину о происходящем. Потому что все знали, что истинным хозяином и хозяйкой являлась она – госпожа Хельга, и не дай бог ей не угодить – гнев её был страшен. Та , проворовавшаяся карлица , еще легко отделалась, спроваженная в цирк. Уж кто-кто, а она-то знала, что все могло кончиться намного хуже - она была свидетельностей многочисленных разборок, и хранительницей многих тайн своей хозяйки. Именно поэтому её не покидала надежда, что хозяйка однажды сменит гнев на милость.
И такой день пришел.
Вызвав её к себе, Госпожа Хельга подхватила карлицу под мышки и поставила на свой туалетный столик:
- Ну что, матушка Ливиния, соскучилась по мне?
- Уж как соскучилась! – закивала головой полуметровая женщина.
- Воровать еще будешь?
- Ох, оклеветали ведь меня, ни в жизнь ничего не крала, ведь как ты меня одаривала – всего хватало, зачем воровать?
- Вот и я о том же . – Хмыкнула хозяйка, поправляя воротник на платье карлицы.
- А что это пальчик у тебя перевязан? - Спросила Ливиния.
- Обезьяна укусила. Рассердила она меня. Решила поучить её немного уму разуму, а она возьми и укуси. Почти до кости.
- Ой ой ой, чувствовало сердечко мое, что не принесет она добра тебе, потому и послала весточку тебе со львом твоим. Он поначалу брать не хотел, да побоялся ослушаться . А вдруг – милость твоя ко мне вернется.
Тут Хельга нахмурилась:
- То то я смотрю, больно разбаловала я его. Обнаглел, своевольничает.
- А ты его приструни. Приструни! Покажи, кто хозияин тут.
- И как, по-твоему, я должна это сделать? – Поинтересовалась Госпожа Гаупман, с интересом посмотрев на свою карлицу. Она как никто знала, какие подлые мыслишки заводились порой в этой маленькой черепной коробчонке.
- А вот одна есть.. – Хихикнула карлица, и, привстав на цыпочки принялась что-то шептать в ухо хозяйке.
Лицо у той разрумянились, взгляд затуманился..
- Ишь ты, подлая, яду-то в тебе немеряно, больше , чем в скорпионе, кобра ты этакая! И откуда берется? – Восхищенно произнесла она, окидывая взглядом маленькую фигурку. – А что.. и попробую. Обоих проучу, да и себе – прибыль. Вот бусы тебе в награду, да смотри, глаз с неё не спускай, все мне докладывай.
***
Воскресный обед проходил в гробовом молчании – каждый из присутствующих был погружен в собственные мысли.
- А что, муженек, растут ли доходы наши?
- Растут, растут. – Закивал господин Гаупман, боязливо поглядывая на жену. « И что эта она в таком хорошем расположении духа? Подлость какую-нибудь замышляет, красавица моя?» - Как же им не расти, только и делаю, что о вашем благосостоянии пекусь.
- То-то же. А как там у нас с конкурентами?
- А что там, они мне не ровня.
И вдруг признался:
- Достали они меня, так себе голову и ломаю, чем бы их еще перещеголять, публике все больно быстро приедается! Все время подавай им новенького! Где же я на всех уродцев напасусь, итак мои посыльные рыщут по всему свету, да и немалых денег они стоят.
- Зачем рыскать? А ты свою ферму заведи, тех что побезобразнее будут,тех себе оставляй, а остальных – продай, покупатели на такой товар всегда найдутся.
Гаупман как нес ложку с супом ко рту, так и замер на пол-дороге, восхищенно уставившись на красавицу Хельгу:
- Вы у меня такая гениальная!! Так я по этому-то делу и отсутствовал – предпринимателя одного навещал, в штате Кентукки. У него подобное дело на широкую ногу поставлено, кого там только нет, прямо глаза разбежались: и люди-пауки, и трехножки, и с одним глазом во лбу.. Да ведь не такое это легкое дело. Вот ведь и у него промашки случались, и рожали его уроды совсем нормальных, а если двух карликов скрестить, то только каждый второй уродцем рождается. С возрастом тоже проблемы – то стары для этого, а то и вовсе бесплодны. Хотел вот парочку купить, так он такие деньги запросил!
- А зачем денежку-то тратить, когда свои под рукой! – Вкрадчиво намекнула дородная Хельга. – Возьми , к примеру, Кончиту.
- Так молода еще.
- Это по здешним меркам – молода, а у себя в Мексике, небось, её уже бы давно замуж продали. – Возразила супруга.- Чем моложе – тем больше шансов, что забеременеет.
Гаупман обвел комнату взглядом:
- А, кстати, где же она?
- А в клетке сидит. В клетку посадила её. Укусила она меня, мерзавка! – И она выставила вверх забинтованный свой палец. – Третий день уже сидит, без еды и без воды, а прощения никак не просит, горилла проклятая!
- Горилла и есть ! Притопнула ножкой карлица Левиния.
- А, и ты тут ! Нахмурившись,недовольно проговорил Гаупман. Не любил он мерзавку. Хрупкая с виду, гнилая изнутри, обладала она недюжинной силой, а уж по злобе – не было ей равной. За короткий срок пребывания в труппе, всех настроила она против себя. Те же, которые, не скрываясь, поносили её, почему-то оказывались участниками несчастных случаев и происшествий.
- И лев у тебя свой есть. – С ним и повяжи. Таких уникумов получишь – все другие обзавидуются! Каждый год она тебе приплод приносить сможет, вот тебе и доход! А то, я еще думала, с гориллой тоже можно попробовать. Дорого ли обойдется гориллу-то приобрести?
Векчером, обходя свои владения, Гаупман услышал какую-то возню в полуподвале дома. Он спустился вниз по лестнице, освещая путь свечой.
В тесной клетке сидела Кончита в грязном порванном платье. Воняло здесь нестерпимо! Видно, не выпускали её по нужде из клетки. На голове у неё виднелось бурое пятно, похожее на запекшуюся кровь.
Она сидела на полу, обняв руками шерстяные колени. Карлица стояла перед ней, и, взвизгивая от удовольствия тыкала девочку через решотку железным прутом:
- Вот тебе, вот тебе, гадина!! Получай, проклятая!! Не нужна ты больше хозяйке! Ах, могла бы, я сама бы на тебя помочилась, как тот шелудивый пес в цирке!!
Видно, что не в первый раз Ливиния уже навещала провинившуюся – чуткий нос Гаупмана уловил запах гнили, исходящий от Кончиты, и первая мысль,посетившая его, начинающую лысеть голову – во сколько ему обойдется лечение этой грязнули.