У весьма популярного современного российского писателя (оставим его имя неназванным, т.к. он в рекламе не нуждается) есть один забавный рассказ о том, как известный корреспондент Гостелерадио СССР (обойдёмся в этот раз совсем без имён, даже вымышленных) попал в неприятную историю, работая в США. В одном из неблагополучных кварталов крупного американского города среди бела дня его ограбил чернокожий детина, отобрав двести долларов. Обратившись в ближайшее отделение полиции, звезда советского телевидения уведомил стражей порядка о происшествии, значительно увеличив при этом в своём заявлении размер отобранной у него суммы. Вот тут-то неприятности для него и начались. Что из этого вышло, пытливый любитель современной литературы сможет выяснить самостоятельно, найдя и прочитав этот рассказ. Мы же заострим внимание на другом моменте.
Начальник отделения полиции, куда обратилась жертва ограбления, раскрыл то заурядное преступление, а также обеспечил задержание подозреваемого с двумястами долларами за какие-нибудь пару минут, не убирая с письменного стола своих ног, причём посредством одного единственного вопроса, адресованного по рации патрульным, действовавшим в том районе, и единственного устного поручения. Задержанный, к изрядному изумлению заявителя, был тут же доставлен в отделение полиции на опознание.
Случилось это на самом деле или нет, но сия история всегда приходит на ум, когда слышишь об успехах, а также «успехах» тех, чья служба «и опасна и трудна, и на первый взгляд, как будто не видна» Не видна… Не только на первый взгляд.
Как-то в середине девяностых промозглым осенним утром наш герой, о котором пойдёт речь ниже – назовём его «пострадавший», – втягивая голову в плечи от холода, выскочил из дома, торопясь на работу, и… обнаружил, что у его припаркованной под окнами автомашины свёрнуты обе ячейки дверных замков. Автосигнализация тогда ещё не получила широкого распространения и многие пользовались механическими блокираторами педалей, рулевого колеса или рычага коробки передач. По этой причине попытка взлома не вызвала ночного переполоха в виду отсутствия сигнализации. У соседской машины, однако, были вскрыты двери. По наивности пострадавший сообщил об инциденте по номеру 02, на другом конце провода ответили, что на место происшествия отправится оперативная группа, ждите, дескать. Этот поступок у одних соседей, повылезавших по причине любопытства из своих квартир, вызвал недоумение, у других ехидные насмешки.
Во дворе дома двое жильцов содержали собак – огромных чёрных лохматых кобелей породы Ньюфаундленд, называемых у нас зачастую «водолазами», и походивших, скорее, на медведей. Обычно ночи они проводили во дворе под открытым небом, но по странному стечению обстоятельств в ту самую ночь оба кобеля ночевали в квартирах своих хозяев. Кстати, занятная деталь. Поутру собаки присоединились к толпе зевак – любопытствующих жильцов дома, от скуки интересовавшихся развитием неординарного события.
Спустя некоторое время все услышали, как со стороны ворот двора раздался властный окрик: «Уберите собак!» Присутствовавшие смекнули: милиция пожаловала! Собак кое-как отозвали, чтобы обеспечить сотрудникам внутренних дел беспрепятственный доступ к месту происшествия. Последнее, что могло прийти в голову, так это то, что те субъекты были сотрудниками правоохранительных органов. Их было трое, в гражданской одежде: двое молодых парней лет тридцати и их спутница, на вид чуть постарше. Мужчины своей внешностью походили, скорее, на представителей организованной преступной группировки районного масштаба, были неухоженного вида и с вызовом во взглядах. Напускная строгость придавала им, скорее, злобный, отталкивающий вид. Женщина излучала спесь, хотя смахивала на торговку селёдкой с местного рынка, вид у неё был ещё менее опрятен, чем у спутников: какие-то грязные затёртые джинсы, обветренное прыщавое лицо, запущенные грязные ногти, немытые волосы, неопрятная куртка. С угрозой в голосе они поинтересовались: «Кто милицию вызвал?», словно хотели добавить: «Сейчас порвём к чёртовой матери! Мешаете не работать!»
Судя по тому, что инициативу в свои руки взяла «дама», она была старшая в группе. Узнав со слов пострадавшего, в чём, собственно, дело, она изумила его своим вопросом: «И из-за этого вы нас вызвали?! Да у нас три нераскрытых убийства, об ограблениях я уже не говорю, а тут что? Что-то украли из машины?» Похоже, пострадавший в тот момент должен был испытать чувство глубокой вины за то, что при наличии трёх нераскрытых убийств (о которых он, разумеется, должен был бы знать), осмелился по такому пустяку отвлечь служителей закона от важных государственных дел. Ответил, что пока не проверял, поскольку счёл уместным сначала вызвать милицию: отпечатки пальцев там, следы и всё такое... Тот же вопрос руководитель группы швырнула в лицо соседки заявителя, у которой машина была также вскрыта, и которая как раз осматривала внутренности салона. У соседки всё оказалось на месте, и она поспешила отвести от себя угрозу поклявшись, что никаких заявлений писать не будет. Вероятно, ночных злоумышленников, пытавшихся проникнуть в автомобили, что-то спугнуло, и они скрылись, не успев довести начатое до конца. «Ну, так чего вы от нас хотите?» – продолжила работница опасной, трудной и незаметной службы.
Пока длились эти диалоги, зевак во дворе прибавилось. Здоровенные «водолазы мирно бродили по двору, обнюхивая всё подряд. Вдруг один из них незаметно для людей, занятых беседой, приблизился к этой милицейской «даме» сзади и со всей собачей непосредственностью, решительно мотнув огромной головой снизу-вверх, воткнул свой мокрый чёрный нос в самое интимное место этой заносчивой женщины – в то самое, которое обычно заштриховывают на излишне откровенных фотографиях. Руководительница оперативной группы остолбенела, боясь пошевелиться, а кобель нахмурил мясистые брови и включил свой собачий анализатор запахов, пытаясь, по-видимому, классифицировать самку, постепенно погружаясь в романтическое состояние. Причиной тому, очевидно, стали или критические дни «дамы», или не очень строгое соблюдение правил личной гигиены объектом его внезапного и неподдельного интереса.
Нелепость, в которую попала старшая группы, будто ветер сдула с неё всю спесь, а во взгляде появился налёт страха и стыда одновременно. Она боялась шелохнуться, не зная, что у этого огромного кобеля на уме. Хотя догадаться было несложно. Но тут ей на помощь, по соображениям ведомственной солидарности или чинопочитания, бросились сопровождавшие лица, заоравшие, непонятно к кому обращаясь: «Уберите собаку!». Наконец объявилась хозяйка пса и, демонстрируя напускное негодование, топая ногами и хлопая себя ладонями по ляжкам, сурово потребовала от животного оставить жертву межвидового сексуального домогательства в покое. «Водолаз» нехотя отпрянул и вялой походной побрёл к хозяйке, виновато потупив взгляд огромных чёрных глаз: дескать, извините – погорячился.
Воспользовавшись, замешательством пострадавший поинтересовался у милиционеров:
– Так вы будете оформлять происшествие?
– Что, вы настаиваете на протоколе? – с кислым выражением лиц ответили ему правоохранители.
– Ну, как минимум, а разве для этого мало оснований?
– Ладно, составьте протокол – распорядилась начальница – и заканчиваёте тут. Сама же поспешила покинуть место происшествия, торопливой походкой направившись в сторону выходя со двора, быстрее с глаз долой. После случившегося корчить из себя VIP этой сотруднице органов было попросту нелепо.
– Пройдёмте в квартиру – велели блюстители правопорядка.
Оказавшись в помещении и расположившись за столом, начали оформлять протокол, в котором требовалось, как водится, зафиксировать персоналии, координаты и т.п. Когда стражи порядка дошли до рубрики «Место работы» (потерпевшего) и услышали ответ, с ними произошла дивная метаморфоза, точь-в-точь как с главным героем чеховского рассказа «Хамелеон». Они наперебой стали возмущаться ростом уличной и бытовой преступности в стране, сетовать, что на борьбу с ней не хватает кадровых ресурсов, что такие сигналы, как данное заявление помогают милиции ставить на пути преступников надёжный заслон. Они произносили эту галиматью, демонстративно усердно ловя и записывая каждое слово из показаний потерпевшего.
В упомянутом выше рассказе о звезде советского телеэкрана, корреспондент Гостелерадио СССР, выпутываясь из неприятной для себя ситуации, связанной с ложными показаниями относительно отобранной у него суммы денег, пытался найти расположение начальника полицейского участка тем, что обещал на его примере расхвалить в советских СМИ восхитительную эффективность работы американской полиции по борьбе с уличной преступностью.
Пофантазируем: попытаемся представить на минутку, как бы поступил тот американский начальник полицейского участка, окажись он на месте тех, кто выехал на место происшествия к нашему пострадавшему. Скорее всего, вернувшись в свой кабинет, он, водрузив усталые ноги старой полицейской ищейки на рабочий стол и смакуя при этом сигару Cohiba или, на худой конец, сигарету Chesterfield, щурясь от клубов ароматного дыма, позвонил бы участковому или кому-то там ещё, и навел бы справки, не вернулся ли на днях кто-либо из мест лишения свободы, отсидев там за аналогичные преступления. Вне всякого сомнения, он бы поинтересовался, не произошли ли в ту ночь аналогичные события в других местах района или на соседних территориях города, а если таковые имели бы место, позаботился бы об опросе пострадавших и возможных свидетелей. Он, наверняка, напряг бы информаторов в криминальной среде, чтобы те поделились необходимыми сведениями. Словом, поступил бы так, как сделал бы нормальный разумный человек в такой ситуации, даже не имеющий отдалённого представления об основах оперативно-розыскной деятельности.
В случае же, описанном выше, разумеется, никто и пальцем о палец не ударил, а по прошествии месяца или что-то около того, пострадавший получил «глубокомысленную» отписку, согласно которой в возбуждении уголовного дела ему отказано в виду «невозможности установления причастных лиц», как будто такая возможность могла возникнуть от ничегонеделанья.
Да, да, уже слышны негодующее возгласы тех, кто ратует за честь мундира: мол, после переименования милиции в полицию, всё это, конечно же, осталось в тёмном коррупционном прошлом, т.к. в полицию, чтобы, наконец, наступило светлое правовое будущее, набрали только лучших из лучших, очистив её от лиц, порочивших доброе имя и высокое звание, бросавших тень на светлый образ и всё такое. Дай Бог, дай Бог. Хотелось бы верить, но свежо предание…