Вскоре жители Трои осознали, что боги приготовили для них только смерть или рабство, иной судьбы не дано. А что же ещё они могли подумать, когда поняли, что им на помощь никто не придёт.
Напрасно они смотрели на восток, вглядываясь в степь, выгоревшую под летним солнцем. День за днём, умирая на стенах родного города, они ждали. Но войско великого царя так и не пришло.
Когда истёк месяц с начала осады, стало ясно, что дальше надеяться бессмысленно. Все сроки прошли, и проигрыш ахейцам становился неизбежным. Их войско, хоть и сильно поредевшее, было всё ещё сильнее троянцев. Похоже, империя просто забыла о маленьком городе, занятая истинно великими делами, предоставив троянцев собственной судьбе.
Осознание того, что их бросили на произвол судьбы, начало сказываться и на жизни Хастияра. Изменение отношения троянцев он почувствовал сразу. Теперь его уже не приветствовали прохожие, никто не пытался сказать что-то приятное.
Наоборот. Казалось, жители Вилусы решили отпускать ехидные шутки в его адрес. Но срывать раздражение на Хастияре было бессмысленно. Он воевал наравне со здешними людьми. Ведь хеттское войско от этого бы не появилось. А самому посланнику придётся разделить судьбу жителей Трои, какой бы она не стала. Потому Хастияр старался не заводить лишних разговоров.
Но куда же от них укроешься, это невозможно в осаждённом городе. Хастияр прошёл мимо компании воинов, стараясь не заговаривать с ними. Он отвернулся к стене и начал рассматривать лагерь ахейцев, их корабли, вытащенные на берег.
Но один из воинов тут же начал рассказывать, нарочно повысив голос:
- А ещё в Хаттусе есть такой порядок. Когда кому-нибудь из царских гвардейцев приспичит отойти по нужде, он должен оповестить о том своего десятника. А тот должен доложить сотнику, а тот – тысячнику. Начальник над тысячей воинов должен передать эту просьбу великому царю. Потом царь даёт разрешение, и его должны донести до воина его начальники. В общем, пока дождёшься царского приказа, можно обоср…
Воин осёкся, вдруг замолчал, не смея продолжать. Неудивительно, ведь перед ними появился Алаксанду. Правитель Трои обходил стены, по нескольку раз за день. Увидев Алаксанду, троянцы перестали разговаривать, глядя только на своего царя. Алаксанду мельком посмотрел на собравшихся и сказал Хастияру:
- Пойдём отсюда.
Хастияр последовал за правителем Трои. За их спинами стояла полная тишина, никто не решился высказаться в присутствии царя.
Вдвоём они пошли к дворцу Алаксанду, разговаривая на ходу. Вернее, говорил троянский правитель. Хастияру же досталась роль слушателя, что последний раз бывало с ним в ранней юности.
- Кто знает, - сказал Алаксанду, - почему не пришло хеттское войско. Может быть, с нашим гонцом что-то случилось по дороге, и в Хаттусе просто ничего о нас не знают. Или в Сирии что-то случилось, а мы об этом узнать не можем. Причины могут быть разные.
Потом он надолго замолчал, разглядывая посланника, а потом вдруг спросил его:
- А что же ты так мучаешься? Почему у тебя на душе настоящая буря, а? Ведь я же вижу. Я давно заметил, но неудобно было спрашивать. А сейчас уже всё равно.
- Ну, я думал, что можно было этого избежать. Если бы обстоятельства сложились по-другому…
Да, если бы обстоятельства были другими. Только с чего начинать рассказ о проваленном задании царя хеттов? Почему же провалилась политика, которая не давало сбоев на протяжении многих лет? О критянке и её страстях? Или причиной всем нынешним несчастьям стало давнее землетрясение на Крите, оно привело в чужой для неё мир последнюю минойскую принцессу.
Или честно назвать виновным себя? Вспомнить тот давний, удачный, как ему казалось, приезд в Микены. Как он мог не сообразить, что дорогие подарки лабарны только разожгут алчность царя Аххиявы.
Хастияр раздумывал, с чего начать рассказ, но троянец даже не стал его слушать.
- Да, если бы обстоятельства сложились по-другому. А как это, по-другому? Ведь у нашей войны всего лишь одна причина – желание пограбить. Такая же причина у всех остальных войн на свете – люди хотят присвоить чужое добро. А если правителей и воинов одолевает это желание, все ухищрения становятся бессильными. Нельзя льстивыми речами посланников удержать врагов от грабежа. Остаётся только одно средство – это война. Как бы не сложились обстоятельства, ни ты, ни кто-то другой не помешал бы ахейцам напасть на Трою.
Всё это время они прогуливались по внутреннему дворику, но потом Алаксанду указал хетту на лестницу, ведущую на крышу дворца. Наверное, только там они могли поговорить без лишних свидетелей.
Отсюда открывался отличный вид на троянскую равнину. Потому оба они молчали, разглядывая окрестности города.
Больше не было виноградников и оливковых рощ. Сады сгорели в кострах завоевателей. На склонах холмов не видно было овечьих стад, троянские пастухи теперь стояли на стенах. Местами на полях оставалась пшеница, но большинство их вытоптано. Вдалеке, на юге, был виден дым. Похоже, завоеватели разрушили и дальние сёла, их жители не успели укрыться в городе. Да и сам нижний город был уже почти разрушен. Всё, что не смогли разграбить, ахейцы развалили. Нетронутой оставалась только цитадель.
Алаксанду долго разглядывал то, что оставалось от его страны. Потом он вновь заговорил. Похоже, что он давно уже искал повод поделиться мыслями с Хастияром:
- Тебе, конечно, известно, что я не родной сын прежнего царя. Я был дальним родственником покойного царя. Но у него не было сыновей. Тогда он усыновил меня и сделал наследником. Наверное, были и другие желающие получить власть в Трое, не только я один. Я помню, как за моей спиной шептались. Люди говорили, что моё место не в царском дворце, а среди пастухов на склонах Иды. С тех пор я и потерял покой. Мне постоянно казалось, что я занимаю чужое место, что я должен доказать, что достоин быть правителем.
Алаксанду присел на ограждение, отвернувшись от вида разрушенной страны. И продолжал вспоминать:
- Что я только не делал! Тогда я был молодым и глупым. Я не понимал, что на самом деле важно. Я даже решил, что наибольшее уважение вызывает мужская сила. У меня было много наложниц! Но, я быстро понял, что подданным нужно что-то другое.
Алаксанду усмехнулся, вспоминая давние приключения. Но все они давно остались в прошлом. Настоящим же была война с ахейцами, которую, если судить по всем правилам воинского искусства, Троя должна была проиграть.
- Да, - сказал правитель Вилусы. – Теперь мне самому уже смешно об этом вспоминать. Но потом я поумнел. Я решил, что надо добиться славы на войне! Тогда Вилуса заключила договор с царём хеттов. И воины Трои храбро сражались с египтянами в рядах армии хеттов! Но желанного покоя в моей душе не наступило, всё время чего-то не хватало! А позже я додумался, что больше всего люди ценят собственный достаток и благополучие. Поэтому я и старался, чтобы купцы и ремесленники Вилусы во всём получали поддержку от царя. Боги свидетели, наш город начал процветать. Но для меня всегда оставалась капля сомнений – достоин ли я места, которое занимаю?
Алаксанду внимательно посмотрел на хетта. Конечно, Хастияр понимал, почему правитель Вилусы разоткровенничался. Появится ли у него другая возможность поговорить, кто знает?
Он отошёл от Хастияра и обернулся, глядя на разрушенный город.
- А теперь я ни о чём не беспокоюсь. Вот оно, моё, настоящее. Больше нет никаких сомнений. Я на своём месте. Что может быть более достойным, чем воевать за свободу родного дома? Наверное, мы проиграем, Хастияр. Но, сейчас я не могу подобрать слов. Ведь об этом я не рассказывал никому и не умею говорить красиво, как писцы в царском архиве Хаттусы. А ты, я знаю, сочиняешь стихи не хуже придворных поэтов. Пусть кто-нибудь другой найдёт слова, чтобы описать чувства в моей душе. Пойдём отсюда, я вижу, что в лагере противника что-то происходит. Снова они полезут на стены? Пошли быстрее вниз.
Сегодня Хастияр решил, что Трою захватят. По-другому, он и не мог подумать. В этот раз ахейцы подготовились к штурму основательно. Конечно, ни таран, ни гора у них не появилась. Но они собрали силы, чтобы окончательно расправиться с городом. А воины Трои сражались, как никогда плохо. Ещё бы, ведь они потеряли надежду на приход хеттской армии. Чувство обречённости повисло над городом.
Хастияр хотел оглянуться назад, что там делается с противоположной стороны. Этот участок стены был самым опасным, его толком даже не достроили. Вроде бы, не хватило средств, они срочно понадобились на что-то другое.
Но не мог. Ахейские воины не давали ни мгновения передохнуть, они шли и шли вперёд. Уже не один и не два, а гораздо больше смогли оказаться внутри крепости. К счастью, троянцы смогли убить их на стенах.
Он перестал замечать что-либо, кроме запаха крови. Она текла по стенам снаружи, скапливалась в маленькие лужицы и чавкала под ногами. Неужели, это никогда не закончится?
Нет, похоже, ахейцы в это раз отступили. Хастияр только теперь смог оглядеться. Там, за спиной всё было в порядке. А впереди?
Отступление было всего лишь подготовкой к новому штурму. Хастияр внимательно рассматривал ахейского вождя, который объезжал на колеснице ряды войска. Что-то там происходило, отчего все ахейцы начали разом кричать, кого-то приветствуя?
Из ахейского лагеря выехала новая колесница, её сопровождали радостными возгласами всего войска. Хастияр выглянул наружу, отойдя от защиты каменного выступа, стараясь разглядеть воина на колеснице.
И тут же он почувствовал острую боль в правом плече. Стрела, которая ранила его, торчала рядом, вонзившись в доску. Хастияр переложил копьё в левую руку и осмотрел плечо. Доспехи спасли его от серьёзной раны, стрела только разрезала кожу и поверхностные мышцы. Он согнул пальцы в кулак. Вроде ничего, но кровь текла не останавливаясь, капала на ноги, текла тонкой струйкой под туникой.
Только этого сейчас не хватало! И от одежды подходящего куска не оторвёшь. Что делать, ведь пройдёт совсем немного времени, и ахейцы снова пойдут в атаку.
Он поглядел вниз – навес лекарей был совсем рядом. Потом снова на войско ахейцев – ничего, он успеет. Хастияр поспешил спуститься со стены.
Сегодня у них было слишком много работы, потому хетт подошёл к тем, кто был свободен. С краю под навесом сидела старуха, а рядом с ней девочка лет одиннадцати – двенадцати. Возле девочки лежали куски полотна, бронзовый нож и ножницы, которыми она разрезала ткань на повязки. Хастияр сел рядом с ними, стараясь не выпускать из виду тот участок стены, на котором было его место.
Старуха взялась за дело. Более медлительной и неумелой работы хетту до сих пор не приходилось видеть. Конечно, годы сказывались, видела она уже плохо. Начинала бинтовать руку, а потом распускала, исправляла повязку. К тому же, и старуха, и девочка постоянно оглядывалась на стену, ожидая нового нападения.
- Бабушка, почему ты замолчала? Мне же страшно! Продолжай! Когда ты рассказываешь, я не боюсь.
Хастияр вздрогнул. Старуха в очередной раз выпустила полоски ткани, задев его раненую руку. Она вновь взяла тряпку и продолжала перевязывать, не глядя на Хастияра и обращаясь к девочке:
- Когда Бог Грозы проиграл Змею первую битву, помочь ему решила богиня Инара. Она нарядилась в золотое платье и пришла в город.
- Правда, золотое? Я таких никогда не видела!
- Конечно, в золотое. Ведь она же богиня. У Инары были светлые волосы, она была высокой и стройной. Инара надела золотое платье и туфли на высокой подошве, а шею блестящее ожерелье. Такой её увидел смертный мужчина, один из сыновей хеттов. Как только увидел, так и влюбился! И сразу согласился помогать богине в борьбе со Змеем. Но сначала поставил ей одно условие…
- Какое, бабушка? Что он попросил?
Тут старуха снова замолчала, неуверенно оглянувшись по сторонам.
- Разве ты не знаешь?
- Не знаю, какое?
Девочка смотрела на неё, ожидая продолжения рассказа. Хетту показалось это странным, ведь любой, даже ребёнок в Анатолии знал историю о победе Бога Грозы над Змеем.
А, вот в чём дело. Ведь смертный мужчина сказал богине – когда я с тобой, как с женщиной, посплю, сделаю, что твоей душе угодно. Конечно, речь шла о том, что смертный предлагал богине совершить обряд священного брака. Вступив в связь с божеством, человек получает часть божественной силы, необходимой для решительной схватки со Змеем. Но, похоже, девочку просто начала интересовать эта сторона жизни, что же происходит между мужчиной и женщиной.
Снаружи, из-за стен снова раздались воинственные крики врагов. Сейчас они вновь выдвинутся к стенам города. Старухе осталось один раз обернуть тряпку и закрепить узел на повязке. Но сначала она забрала у девочки бронзовый нож и положила себе на колени. Тут же она встретилась взглядом с Хастияром. Он понял без слов, что задумала старуха.
Да, она это тоже почувствовала и с вызовом посмотрела на хетта. Надо было ужаснуться её мыслям. Ведь бабушка решила убить внучку, в случае, если ахейцы ворвутся в город.
Хастияр оценивающее поглядел на девочку. Лицо и фигура совсем ещё детские, ни груди, ни талии не различить под туникой из грубой шерсти. Ничего, для завоевателей сгодится. Они разбираться не будут, ребёнок это или взрослая женщина. Так что троянская девчонка скоро узнает, что же происходит между мужчиной и женщиной.
Потому, лучше ей быть мёртвой, чем изнасилованной толпой завоевателей.
- Ты когда-нибудь закончишь? Знал бы, что ничего в ранах не понимаешь, не подошёл бы, - раздражённо бросил ей Хастияр.
Она торопливо завязала узел на тряпке. Вопли и крики слышались всё ближе и ближе. Войско подходило к стенам. Но Хастияр как раз успел вернуться на своё место, до того, как начался штурм.
Поздно ночью он вернулся в свои комнаты во дворце. Хастияру уже не чувствовал ни усталости, ни боли, он не хотел есть, не мог ничего делать. Но, и заснуть тоже не получилось. События прошедшего дня смешались в голове и, всплывая в памяти, уже не вызывали чувств. Ранение Алаксанду, отступление врагов, смерть его слуг и множества троянских воинов мелькали в памяти, оставляя ко всему равнодушным.
А потом его начала беспокоить одна простая мысль. Пройдёт один – два дня и Трою захватят. Помешать этому уже не сможет никто. Потому, в руки противнику не должно попасть то, что хранил у себя Хастияр.
Хетт раскрыл шкатулку, где хранил самое ценное, и достал оттуда две печати из ляпис-лазури, удостоверяющие его статус царского посланника. И две деревянные таблички со сведениями, добытыми его шпионами, о делах прибрежных царств – Апасы и других соседей. Они заплатил за них слишком дорого. Если сведения попадут в руки ахейцам, это может навредить всей политике хеттской империи на побережье.
Надо бы спрятать их в надёжном месте. Но, где оно?
Хастияр раздумывал недолго. Конечно, подземный источник Вилусы. Там никто не додумается искать.
Он не стал дожидаться утра, просто взял факел и пошёл к источнику.
В подземном колодце было темно и сыро. Свет факела выхватывал из темноты серые стены, воду, которая медленно стекала по камням и жертвенник. Троянцы ведь молились подземному источнику, как божеству.
Странные они люди, подумал Хастияр. Ведь система подземных колодцев были делом человеческих рук. Её построили несколько поколений жителей Вилусы.
Да, замечательно, что благодаря подземному источнику нет недостатка в воде, но поклоняться ему, как богу?! Это необъяснимо.
Едва Хастияра посетили крамольные мысли, он тут же увидел, как вокруг жертвенника задрожал воздух, и начали сгущаться облачка водяной пыли. Хетт поднёс факел к жертвеннику. Он увидел только грубо вытесанный камень, цветные нитки и лоскуты.
Хастияр обернулся назад, разыскивая подходящее место для тайника. Вдруг прямо перед ним камень блеснул тусклым серым светом. Хетт приблизил к нему факел.
Пламя факела мерцало, осыпаясь искрами, которые падали в темноту и тут же гасли. Но его света было достаточно, чтобы разглядеть нечто невиданное. Прямо перед ним в толще камня появилась дверь. Причём сделана она была из железа, как понял Хастияр, прикоснувшись к двери.
Что за нелепость? Откуда бы здесь появиться двери, да ещё из такого дорогого металла? Безумие делать подобные двери. Наверное, все дома в Вилусе можно было купить за такое количество железа.
Хастияр положил ладонь на железную поверхность и почувствовал ледяной холод. От его прикосновения дверь начала медленно открываться. Хетт шагнул внутрь.
Он переступил порог и оказался…
Где же он оказался? Это место не могло находиться в цитадели Вилусы. Хастияр стоял в конце длинного коридора. Он уходил вперёд на полсотни шагов, и освещался не факелами, а странными тёмно-синими трубками на потолке. Они светились сами по себе, не давая дыма и копоти, но с трудом рассеивали темноту. В коридоре было сыро и холодно, как будто на улице стояла зима, а не лето. Причём очень холодная зима, непривычная для жителя Анатолии.
Хастияр огляделся по сторонам. Здесь он был не один. Рядом со стенами стояли скамьи, на них сидели люди. Их было примерно два десятка, в основном пожилые, закутанные в одеяла. Дремали или тихо разговаривали между собой.
Хастияр попытался обратиться к ним, но они его не услышали, хотя хетт начинал говорить на всех известных ему языках. Он поднёс факел к их лицам, но, эти люди смотрели сквозь него, не видя. Словно Хастияр стал призраком. Или призраками были они.
Он прошёл по коридору ещё несколько шагов. С краю, на скамье спал мужчина, куда моложе остальных, одетый в куртку и штаны серо-зелёного цвета. На поясе у него был длинный широкий нож, тоже из железа. Он лежал, обнимая какую-то странную штуковину, длинную трубу из чёрного металла.
Где же он очутился, кому же из тысячи богов молиться, чтобы странное наваждение закончилось? Неужели он наказан за то, что осмелился плохо подумать о божестве троянцев?
Хетт замерзал всё больше и больше. Его длинная хурритская туника была слабым спасением от морозного воздуха. Но вдруг началось такое, из-за чего Хастияр мгновенно забыл о холоде.
Похоже, началось землетрясение. Стены задрожали, штукатурка начала осыпаться со стен и потолка, крошась на мелкие песчинки. Хетт понял, что коридор находится внизу большого здания, которое от землетрясения могло сложиться и завалить их.
Но это было не землетрясение. Он видел их несколько раз, но подобного не испытывал никогда. Одновременно началось что-то совершенно невообразимое. Будто снаружи дул страшный ветер. Ураган или шторм на море больше всего были на это похоже.
Хастияр оглянулся, ища объяснения у этих людей-призраков. Все они проснулись, те, кто не спал, перестали разговаривать. Люди смотрели вверх на потолок, на противоположную сторону коридора. Вдруг землетрясение и ураган прекратились.
Чтобы через несколько мгновений начаться снова. Он смотрел на лица этих странных людей и вдруг понял, что происходит вокруг. Подобное он видел в глазах на протяжении последнего месяца. Страх, гнев и чувство собственного бессилия. Он находился не в Вилусе, но точно мог сказать, что происходило снаружи этого странного коридора.
Там шла война. И эти старики, мужчины и женщины, прятались сейчас от неё.
Парень в серо-зелёной одежде проснулся. Он поднялся и пошёл к выходу. Там его ждали ещё двое, одетые точно, как он. Они совещались, кто-то один постоянно выглядывал наружу.
Сколько же он будет здесь находиться? Наверное, пока не сойдёт с ума. Или не замёрзнет окончательно.
Хастияр прошёлся по коридору, несколько шагов вперёд, а потом назад, чтобы согреться. Но это не помогло. Попросить одеяло у призраков? Хастияр горько усмехнулся своим мыслям.
Внезапно он почувствовал тепло. Слабая струя тёплого воздуха шла от белого ящика, который стоял на полу. Она бы не смогла согреть весь коридор, но Хастияр протянул к ней руки. Да, тепло было настоящим, вполне ощутимым. Рядом с ящиком, на лавке спала женщина, которую он сразу не заметил.
Она дремала, не обращая внимания на окружающий кошмар. Хастияр наклонился к ящику, грея руки, и рассматривал женщину. Но увидел он мало. Только русые волосы, которые закрывали лицо, и мех лисы, которым были оторочены воротник и рукава её тёплой одежды.
Хастияр придвинулся поближе к ящику, спасаясь от холода. И вдруг зацепился ногой об верёвку белого цвета, которая шла от ящика к стене. Он едва не упал. И тут же перестал чувствовать струю тёплого воздуха. А женщина рядом проснулась.
Она села на лавке и посмотрела на Хастияра. И увидела его, единственная из всех людей-призраков. Она смотрела на хетта, который держал в руках факел и свёрток с табличками, и щурилась от пламени его факела.
Несколько мгновений Хастияр и женщина смотрели и видели друг друга.
А потом всё пропало. Внезапно его видение закончилось. И вот Хастияр почувствовал, что снова стоит внутри подземного колодца, в осаждённой Трое.
По стенам стекала вода, а прямо перед собой, вместо двери, Хастияр увидел глубокую нишу. Она как раз подходила, чтобы спрятать его свёрток.
Там Хастияр и оставил свёрток, не рискуя далее оставаться в подземном колодце.