Деду Аркадию до пенсии оставалось всего два года. Двадцать пять лет отработал трактористом, но пришлось уйти, "по-собственному", чтобы не выгнали. Ведь в последнее время не раз предупреждали:
- Нам пьющие не нужны. Остепенись, Аркадий Фомич, не ровён час, трактор угробишь, да и себя.
Так разве ж слушал.
- Ну...подумаешь...пару-тройку глоточков...для бодрости духа.
Ушел Аркадий в сторожа на лесопилку.
- А что, ночью сам себе хозяин...начальство спит... а ты, ну это...для бодрости духа.
Пятнадцать годков пролетело в лесопильных трудах, видали - не видали дедову страсть "для бодрости духа", но, когда после стольких лет работы случилась кража, не стерпели, выгнали.
Дед Аркадий теперь всё чаще и чаще стал прикладываться к бутылке. А терпение Клавдии Петровны, жены Аркадия, всё больше и больше лопалось. Взялась она его "лечить" по-свойски, по-родственному. Дед в калитку, а Клавдия его тряпкой, тряпкой...
- Я из тебя, старый хрыч, дурь-то повыбью...вылетишь отсель, "по-собственному".
Боязно деду от женки "по-собственному", податься-то некуда, а всё ж хорохорится, под нос себе что-то бубнит, возмущается. Пару-тройку дней с трудом терпит. Да и снова за своё. А у калитки жёнка ждет, взяла уже что потяжелей – сковородку, надежное бабье орудие для "лечения".
- Ах ты, деспот этакий! Ах ты, помятая твоя рожа! Ну, куда ж это гоже? Вылетай отсель по добру, по здорову.
Дед испужался, но далече не пошел, решил в сараюшке отсидеться, пока Клавдия не подобреет. Днем с дружками, а к ночи по задворкам, к сараю. А в это время Клавдия ведро с помоями за сарай вылить решила. Да прямо в Аркадия и угодила. Стоит, ничего понять не может, а по пьяной роже грязная вода стекает, очистки на волосах да на ушах повисли.
- Вот, ирод! Видать, зазря говорят, что пьяному море по колено. Тебе вон не по колено, а прям по уши...
Ударила себя по бокам, засмеялась, да и пошла в дом. А Аркадий к колодцу - отмываться. Вода холодная - протрезвел дед и пошел, как побитая собака в дом проситься.
- Клавка, ты это... не балуй...от людей-то стыдоба. Я ж к тебе сердцем прирос... навеки...
Не пил Аркадий неделю. Снова не стерпел. Подходит с опаской к калитке, ждёт, чем на сей раз жёнка "лечить" будет. А Клавдия-то не встречает, видать для "лечения" ничего не подыскала, но баньку топит. Обрадовался дед, пока жёнки нет – шмыг в дом, разделся, да и в баньку.
- Заходи, заходи! Я тебя давно поджидаю, сейчас вот париться будем.
Дед, ничего не подозревая, оголился, залез на лавку, а Клавдия достала веник из крапивы и ну деда - по спине, по плечам да по голому заду. Дед, как уж на сковородке изворачивается:
- Люди добрые, что ж это деется? Ай-яй! Спасите! Ой-ой! Помогите!
Да всё без толку, от Клавдии не уйдешь.
- Что ж ты меня совсем к стене пришпандорила! Забить хочешь? Ай-яй-яй! Ой-ё-ёй! Прости, Петровна! Ей Бо, не буду!
После баньки Аркадий не пил целый месяц. Да какое там пить, после крапивы-то, сидеть да лежать - и то тяжко.
Но месяц прошел, "крапивное лечение" в баньке подзабылось. С голодухи дед так напился, что, не дойдя до калитки, упал в кусты рядышком, да и заснул. Вышла Клавдия ко времени до калитки, деда нет, а Шарик, дворовый пёс, на кусты лает. Видать, неугомонный, ты не зря надрываешься? Чай, лиса снова в гости пожаловала, наших кур воровать. Взяла Клавдия камень побольше, да как швыронёт в кусты. Только оттуда не лисий хвост, а дедова голова:
- Ой-ёй! Что это было? Бо-о-ольно!
Выползает на четвереньках и лоб ладошкой потирает. Сразу протрезвел, подполз к Клавдии. На коленях стоит, жёнку за ноги обнимает, а на лбу огромная шишка и мозги набекрень в другую сторону, к трезвости повернулись.
С тех пор дед Аркадий не пьёт. Клавдия Петровна его "вылечила".
30.10.2016.