В тихом прохладном зале музея пока немноголюдно. Сонная, шаркающая тапочками, смотрительница зала открывает двери, садится на продавленный стул и начинает работу — клюёт носом в дрёме: сегодня первый день выставки художников-любителей. Картин на стенах немного, с десяток, все написаны в разной манере и с разным мастерством. Особо выделяются две: они, словно по некому замыслу, висят рядом, на длинной белой стене, под мягким светом.
Постепенно зал заполняется, народу не то, чтобы много; но каждому произведению достаётся один-два зрителя. Только у двух картин все задерживаются подольше, тут маленький ажиотаж. Давайте понаблюдаем их реакцию.
Вот парочка сонных студентов заскочила, явно вместо лекций, в прохладу выставки. У первой картины задержались, о чём-то весело засмеялись, поворачивают голову и так и этак, в глазах — удивление. Подошли ко второй, стоят молча, долго, в глазах читается спокойное удовольствие.
Важный художественный критик Брейзенович ходит по залу, шумно отпускает громкие замечания, явно любуется собственной персоной, у наших картин начинает целую речь.
О первой картине:
— Какая прелесть. Какой порыв и надрыв! Ну и что, что художник рисовать не умеет! Он же любитель! Зато, какая экспрессия! Подумаешь, краска потекла и край порван — истинному искусству это не помеха! Вон, почти, можно узнать в углу орла, а вон, смотрите - вроде человек... а, нет, это дерево... или ваза? Да неважно, это шедевр!!!
О второй:
— Хм... мнда... что за... как банально и просто, сразу всё понятно, даже гадать не о чём. Это место я знаю, трудно не узнать, как на фотографии: всё гладенько так, чистенько, красивенько, даже противно, поругать не за что. Попса! Слишком профессионально нарисовано, а никакого надрыва духа, мятежной игры, страстей, нету. В общем, дрянь!!!
Около него суетится художественная дама, светская львица и пантера вечерних салонов, по паспорту — Прасковья Коровина.
— Вы так правы, Маэстро, как всегда. Да, это полнейшая безвкусица и кич - это почти классика, да простят мне музы это гадкое слово.
Подходят вскоре ещё зрители и делятся на два лагеря. У первой собрались в дружную кучку «профессионалы»: несколько критиков, страдающий подагрой отставной КГБ-шник, девица экзальтированного вида, панк с отсутствующим взглядом и проснувшаяся бабушка-смотрительница. А у второй картины собрались обычные посетители, несколько школьников, учительница, студенты и туристы. И восхищаются красотой и чистотой второй картины.
А «виновники» такого накала страстей — юные художники, занимались своими делами, не подозревая даже о возникшем противостоянии.