Дверь магазина завалили асфальтом.
Не полностью, конечно, и не то, чтобы прямо с ковша махнули, но асфальт клали и нижнюю кромку двери закатали. Считай, намертво. А на дворе не май месяц, и время поджимает – пора открывать магазин. И сигнализация сработала, потому что я дверь, все-таки, с места слегка сдвинул – запиликало, запищало и отвратительно заухало прищемленным филином.
Началась история за три месяца до этого.
Однажды в выходные появились, корректно говоря, лица кавказской национальности, и вырвали старый бордюрный камень из дороги вдоль нашего книжного магазина, оставив отвратительного вида раны. Ну, вырвали и вырвали.
Потом уехали.
С концами.
Прошло что-то с месяц. За это время моя напарница Рита успела шесть или семь раз спросить, а что это вообще было?
Я ответил.
Не политкорректно.
Совершенно и никак не корректно.
Потом кавказские лица появились снова и положили новый бордюрный камень. Или поставили? Как тут правильно?
И опять уехали.
Между тем, мокрая осень, как у Некрасова в стихотворении, вдруг перешла в заключительную стадию – раннюю зиму.
Рита спрашивает, когда они в следующий раз приедут?
В январе, отвечаю я, как только морозы настоящие встанут, придут класть асфальт, это же наши, русские люди, несмотря на кавказские лица.
Рита вздыхает.
И вот они явились (судя по всему), и ночью положили асфальт, красивый и черный с фиолетовыми, даже радужными бензиновыми прожилками.
А руки мерзнут, сигнализация орет и самые нетерпеливые потребители, рвутся купить книжку Рэя Бредбери «Вино из одуванчиков».
Эту книгу у нас покупают круглосуточно.
И весь год.
Поэтому я нажимаю на кнопку телефона и связываюсь с охранным агентством, точнее с дежурным или оператором или как-он-у-них-там-называется. Говорю, так и так, номер такой-то, завалило асфальтом, это не ограбление, автоматчикам приезжать необязательно.
Однажды они уже являлись ко мне по ложному вызову. Неизвестно почему сработала «тревожная кнопка», и в магазин ворвались красивые молодые люди в черном, в шикарных шлемах-сферах и с дизайнерским автоматами наперевес. По крайней мере, мне так показалось, что с дизайнерскими. Необычные какие-то автоматики, сложносочиненные и в тоже время просто-элегантные.
Плохо это, когда орудия смерти красивы как подлинное произведение искусства. Не туда талант уходит.
Но это к слову.
Тогда все закончилось миром. Старший по званию красавец спросил мою фамилию, остался удовлетворен, и мы разошлись краями. Но не в этот раз – мое имя в списках не значилось. Начался долгий и немного бестолковый обмен сведениями. После которого, я доложился руководству и, чтобы окончательно не окоченеть, направился в магазин, где покупаю еду – курицу с картошкой в пенопластовой кюветке, затянутой пленкой. Причем вот какая штука, в зависимости от смены, куриный шницель может быть или пустой сухарной оболочкой или натуральным куском мяса, обваленным в сухарях.
Впрочем, как все в нашей жизни.
В магазине необычайно милая хозяйка Римма Ричардовна Энгельс выдала мне какую-то треугольную штуку под названием «хамса» и чашку чая. Штука оказалась очень вкусной и, стало быть, такой же очень вредной. А чай – как чай. Мы попили, и я попросил лом.
То есть как? удивилась Римма Ричардовна.
А вот так! гордо тряхнул головой я, буду долбить!
Господи, испугалась Римма Ричардовна, и побежала в соседнее кафе за ломом. Я за ней.
В кафе многочисленные курящие на завалинке дамы ничему удивляться не стали, а проводили меня во двор дома, где, точно такие же лица кавказской национальности, что выдернули бордюрный камень, строили маленький трехэтажный домик. Дайте дяденьке лом, попросила кавказское лицо одна из курящих дам – заведующая кафе. Лома нет, ответило лицо, есть лапка.
На.
Я чуть не присел под этой «лапкой» килограммов на тридцать пять-сорок – длиннющий кусок толстенной арматуры, расплющенный и загнутый на одном конце.
Двинул к магазину.
У дверей приплясывала Рита и команда спасения в количестве одного человека – электрика Лаврентия Палыча Инокентьева-Зильде.
Я вдарил лапкой (господи, как мне это надоело).
Отлетел небольшой кусок асфальта, даже не отлетел, а отделился и отъехал в сторону на пару сантиметров.
В общем, дело пошло.
Когда отгребли и вошли в магазин, отключил сигнализацию, набрав супер секретный код из трех цифр, и пошел раздеваться.
Почему все в нашу смену? спросила Рита. И великий культурный потоп (это когда нас министерство культуры со второго этаже насквозь пролило, к чертям собачьим)? И великое отключение аккумулятора (это когда отрубили электроэнергию в здании, а резервные аккумуляторы охранной системы сели, и Рите пришлось ехать в четыре часа утра в магазин пускать техника)? И великое столкновение суки со ступенькой (это когда нас пытались развести на бабки гнусная бабища и ее напарник, выдаваемый за сынка, которые, якобы, сильно споткнулись на нашей ступеньке и требовали денег, угрожая судебным разбирательством)?
Карма такая, ответил я Рите.
Ага, корма, согласилась со мной Рита.
Тут в магазин ворвалась очень мелкая и страшно энергичная дамочка самых средних лет и заорала с порога, «Вино из одуванчиков» есть?
Такая баба-дитя.
Как не быть, хором согласились мы с Ритой.