Рецидивист Костя Сопливый точил нож и замышлял очередное преступление. Под размеренное шарканье металла о точило в голове один за другим рождались гениальные планы ограбления: то хранилища фабрики Гознака, то сберкассы №12, то местной синагоги.
Первый вариант, конечно, был самым привлекательным по своей прибыльности. И Костя уже представил как он, сидя у себя на кухне, разрезает ножницами ещё пахнущие свежей типографской краской большие листы с картинками мужика в пиджаке на фоне славного города Хабаровска.
На секунду руки замерли над точилом, но потом с удвоенной скоростью продолжили свою работу. Деньги нужны были сейчас, а с Гознаком имелась одна небольшая загвоздка – Костя не знал, где находится это хранилище.
Со сберкассой было всё проще, - она находилась на соседней улице. Сдерживало одно - там работала его первая ещё детсадовская любовь Наташка Усачёва. Вдруг она его увидит и узнает, - а у него даже нет приличной рубашки и на голове - чулок! Срамота.
Грабить синагогу, которая притаилась на первом этаже его же дома, можно было вообще в домашних тапочках и трусах. Но Костя немного побаивался. Мужики на зоне говорили, что у евреев в Моссад служат очень обидчивые и мстительные субъекты. Хоть десять лет пройдёт, но найдут - и предъявят счёт к оплате. С большими процентами за доставленное им беспокойство. На похороны после этого денег уже может не остаться.
Нет, надо придумать что-то ещё. Но вдохновение не приходило. Сочинить план хорошего ограбления - это вам не "Войну и мир" писать. Тут кроме чернил и усидчивости надо ещё много чего знать и уметь.
Костя тяжело вздохнул, попробовал ногтем остроту лезвия и пошёл к раковине чистить картошку. Жареную картошку с тушёнкой не любит лишь тот, кто не сидел и не служил!
Процесс очистки картошки острым ножом во многом сроден очищению души от грехов и способствует воспоминаниям. Опять почему-то подумалось о Наташке.
После садиковского периода жизнь развела их на долгие 10 лет. И вновь они встретились уже лишь на вступительных экзаменах в институт. Она поступала на экономический, а он в надежде откосить от армии – на самый малобальный факультет – литьё.
Узнал её только по имени и фамилии, когда кто-то громко крикнул: «Наташа! Усачёва! В столовку пойдёшь?!» Если бы к тому времени она вышла замуж и сменила фамилию,- ни за что бы не признал в этой высокой и «ладно скроенной» девушке ту пятилетнюю девчушку, которою он два раза целовал за верандой в щёчку.
Как ни странно, она тоже обрадовалась их встрече. Посмеялись, вспоминая детские годы. Обменялись номерами телефонов. Впоследствии даже пару раз сходили в кино и погуляли по дорожкам парка. А уже после сумасшедшего экзаменационного периода один раз посидели в кафе, отмечая успешное поступление. Её поступление. Ему не хватило всего одного балла, - и опять ярко засветил осенний призыв.
Это был, пожалуй, последний светлый период его беспутной жизни.
В военкомате ему были рады больше, чем в институте. План, как приказ, надо было выполнять, не считаясь с потерями. Толстая тётка в погонах, оформляя документы на Костика, выдала ему в нагрузку ещё две повестки, которые ему предстояло вручить таким же, как он, неудачникам.
По второму адресу его ждал сюрприз в виде неплотно закрытой двери в квартиру. После предварительного стука и ауканья, не желая затягивать тягостный процесс вручения повестки, видимо, пьяному или спящему призывнику, Костя совершил роковую ошибку – он переступил порог. Пройдя лишь несколько шагов в сторону кухни, откуда доносились запахи жареных котлет, Костя услышал сзади рокот, от которого сразу пересохло во рту. Медленно оглянувшись, Костя увидел то, во что ему так не хотелось верить – в коридоре, отрезая ему путь к бегству, стоял огромный доберман.
Пёс был явно не в духе и хотел поправить своё настроение, оторвав что-нибудь лишнее у этого "татарина", нагло вторгнувшегося на его суверенную территорию. Отдавать что-то на отрывание Косте не хотелось,- за 18 лет он как-то ко всему привык, а кое-чему даже пророчил дальнейший рост и активное применение.
В последний момент, совершив поистине олимпийский прыжок, Костя ловко увернулся от лязгнувшей пасти зверя и заскочил за ближайшую дверь. Это оказалась кладовка «типа гардероб».
Только теперь Костя осознал всю трагичность и двусмысленность его пребывания в чужой пустой квартире. «Надо валить пока не застукали!» - заскулил его мозг. Руки в темноте нащупали какой-то ватник. Сразу вспомнились кадры дрессировки служебных собак. «Надо валить пока не застукали!!!»- уже завопил мозг, не давая больше времени на размышление.
Натянув на себя всё, что попалось под руку, Костя распахнул дверь и ринулся к спасительному выходу. В первую секунду доберман от такой наглости своей жертвы даже не среагировал на этот отчаянный марш-бросок. Но потом инстинкт и священный долг перед хозяином поставили всё на свои места.
Суд состоялся только после выписки Кости из больницы.
Ватник оказался шубой из бобра. На суде хозяйка билась в истерике, перечисляя "всё-всё, нажитое непомерным трудом", а теперь потерянное и разбитое в результате неудачного прорыва на свободу. Многое добавила лишнего. Получилось «злостное хулиганство».
Судья еле сдерживала смех, но должна была судить этого неудачника по всей строгости «капиталистической законности». В результате Костя получил: год условно, возмещение за испорченное имущество и 24 шва на разных частях своего юного тела. Армии пришлось о нём забыть, что очень огорчило военкома.
Наташка Усачёва тоже как-то незаметно его «забыла».
Прошло полгода и полсрока. Костя работал разнорабочим в бригаде по строительству коттеджей и потихоньку выплачивал «по суду за разбитую посуду».
Однажды, возвращаясь домой после смены, возле какого-то добротного коттеджа его окликнула парочка. Немолодой коренастый мужчина и довольно симпатичная женщина с хозяйственной сумкой, в которой позвякивал, видимо, незатейливый набор для романтического ужина.
Мужик попросил Костю им помочь:
- На улице холодно, а у подруги ревнивый муж. Боимся, что раньше времени домой явится. Посиди тут минут 20 на лавочке. Покури. А, если увидишь машину, - свистни. Ты ведь сам мужик,- понимать должен.
Подруга всё это время стояла в сторонке и скромно ковыряла туфелькой мокрую осеннюю листву, всем своим видом показывая, как ей будет на ней сыро и холодно, если Костя им не поможет.
Уже минут через десять парочка радостно выпорхнула из дома. Мужик сунул Косте новую пятитысячную купюру и, как-то очень по отечески, похлопал на прощанье по плечу.
Глядя, вслед исчезающей в переулке парочке, Костя пожалел про себя эту женщину,- только десять минут на всё про всё!
Дальнейшие его размышления о тяжёлой доле русской замужней женщины в осенне-зимний период прервал подъехавший наряд вневедомственной охраны. Так с деньгами в руках Костю и повязали.
Парочку, снявшую с дома полтора миллиона и ценности, найти не удалось. Костя пошёл «паровозом». С учётом условного срока и не желанием выдать сообщников и похищенное добро – пять лет общего режима.
Так Костя стал рецидивистом. А после сырой камеры в пересыльной тюрьме – сопливым. То есть, Костей Сопливым.
* * *
Любая криминальная история должна, априори, время от времени проходить в условиях плохой ночной видимости и где-то в районе графских развалин. Не будем и мы отступать от канонов жанра.
Вдоль забора, огораживающего многоэтажную новостройку, как тень крался то ли человек, то ли ниндзя. Его целью была – не раз воспетая народным фольклором финская сантехника.
- Стой! Не шевелись – хуже будет!
Луч мощного светодиодного фонаря вырвал из темноты фигуру, которая тут же превратилась из ниндзя в обычного испуганного человека с мешком в руках.
- Иди ко мне! И не вздумай бежать!
Костя, а это был именно он, понял, что опять попался. Судьба. Он покорно пошёл навстречу слепящему свету.
- Костя! Трофимов! Это ты?!
Свет погас. Сначала ничего нельзя было разглядеть, но когда глаза адаптировались, постепенно проявился силуэт говорившего. Женщина в камуфляже, в одной руке фонарь, в другой то ли дубинка, то ли большой электрошокер. И голос был какой-то до боли знакомый.
- Наташа? Ты? Почему ты здесь? Я слышал, что ты в банке работаешь.
- Я-то здесь работаю. В охране. А вот, что ты тут делаешь?
- Я? Ну это… Просто мимо шёл... синагогу грабить.
- Поня-я-тно. Пошли-ка ко мне в вагончик. Там и поговорим. У меня есть кофе.
Говорили всю ночь.
После института устроилась работать в банк. Проработала там около года. Но сменился управляющий. Пришёл молодой, наглый, с потными руками и сальным взглядом на жизнь. Стал постоянно приставать. Однажды прямо у себя в кабинете завалил её на стол. Силы оказались не равны. Она девушка спортивная, а он курил, курил, курил… Короче, она сломала ему обе шаловливые ручонки.
В суде всё повернули против неё. За нанесение телесных повреждений средней тяжести – два года колонии-поселения. Когда вернулась домой, по специальности работать не захотела. Да, и не больно кто хотел брать судимую. Лишь бывший однокурсник взял её в свою охранную фирму. А ей сейчас даже и нравиться. И на жизнь стала смотреть по-другому. Без иллюзий, но с надеждой.
- Прости меня, Костя.
- За что? Никто ни в чём не виноват, - просто судьба у меня такая.
Ночь отступала. За окном стало светлее. На душе тоже.
* * *
А хозяйку добермана недавно посадили на 8 лет. С конфискацией.
Судьба у неё тоже, видать, такая.
Второй рассказ про Костю можно прочитать здесь: http://www.proza.ru/2016/11/07/1536