Десятый раз рассматривая бумажку с адресом, данную ей продавцом с рынка, Люся обратилась к прохожему:
– Извините, Таращанцев, 26, как мне найти?
– К бабе Нюре, што ли? — спросил в ответ сухощавый мужичок.
– Да.
– За углом второй дом. Там народу будет толпа стоять.
Дойдя до нужного места, Люсьена действительно уткнулась в огромную жужжащую очередь. Хромые, перебинтованные, лежачие, стоячие, с сумками, молодые, старые — кого только Люся не увидела!
Весь асфальт возле дома был исписан матерными словами, повсюду кучами валялась грязь. Палисадники у всех подъездов были истоптаны ногами очередников, а подъездные углы обоссаны так обильно, что ручейки тоненькими струйками стекали под ноги очередников.
Неожиданно с балкона третьего этажа хрущевки, раздвинув сушившееся белье, выглянуло потемневшее лицо старухи с дымящейся папиросой во рту:
– Кто за приворотом, баба Нюра сказала принести барсучий жир.
Многие из толпы недовольно загудели. Пожилая женщина, стоявшая рядом с Люсей, прыснула:
– Да что же это такое! Вчерась 135-й была, только дошла до Нюркиной двери, сказали, что нужны яйца кролика, сегодня — жир барсучий. Я устала, ей-богу. Надо мной вся деревня смеется.
– А вы кого-то приворожить хотите? — осторожно поинтересовалась Люся.
– Упаси, Господи! — перекрестившись, ответила женщина.— Тьфу, тьфу, тьфу,— сплюнула она через левое плечо.— Я тут в собес вторую неделю в очереди стою, заодно и сюда пристроилась, на всякий случай.
С балкона крикнули:
– Люська Семенова, есть такая?
– Я,— робко ответила Люся.
– Подымайся давай. Баб Нюра ждет.
Очередь неохотно пропустила Люсьену Петровну вперед. Вдохнув подъездного аромата, Люся сразу вспомнила свалку. Поднявшись на третий этаж, она оказалась перед трухлявой деревянной дверью, покрашенной красной половой краской. Из трех звонков не работал ни один.