ГЛАВА 3.
В ПОТЁМКАХ…
В гостиной продолжала звенеть напряжённая тревожная тишина. Почему-то никто не решался нарушить её даже дыханием.
Вероника вскинула голову, услышав слова Тины, распахнула бездонный сапфир до отказа, отчего он полыхнул колдовским огнём цвета морской пропасти, впилась взором в душу девушке, много старше её по годам, но такой незрелой по поведению. Долго сканировала огненный ком, что полыхал на месте сердца неистовой Луци. Решилась сделать то, чего все так ждали.
– Подойдите ко мне. Оба.
Винченцо очнулся, стремительно приблизился к невесте. Заглянув в карий ад, взял её за руку и повёл, как куклу, к канадке.
Тина продолжала смотреть неживым взором вперёд, явно не видя ничего, как под наркозом.
Подойдя к дивану, остановились, положили свои ладони в протянутые Никой руки.
Взяв, пожала, помедлила и соединила, быстро обернула алой лентой, закрыла в замок своими руками, склонилась и что-то скоро прошептала на неизвестном языке, закрыв их волнистой чёрной копной волос.
Никто не успел даже вскрикнуть или воспротивиться.
Молодые неожиданно покраснели и, как заворожённые, повернули лица навстречу друг другу.
– Станешь моей женой? – голос парня был тих и взволнован.
– Да. Я буду твоей женой, – девушка произнесла это чётко и твёрдо, не отводя глаз, не задрожав голосом и телом. – Хочу троих детей. Не многовато будет?
– В самый раз!
– Аминь, – Вероника закончила обряд.
Сняла свои ладони, связала их руки ленточкой, перекрестилась. Глубоко выдохнула, то ли отряхиваясь, то ли от радости, требовательно посмотрела на родню.
– Поздравить не желаете?..
Только в этот миг все очнулись, будто рты расклеила невидимая рука и освободила связанные ноги. Закричали, заплакали и кинулись к молодым.
Ника обессиленно откинулась на подушку.
Рядом вырос Луи, подал препарат, стакан воды, выговаривая строптивице, что о ней думает.
Отмахнулась, покосившись грешным взглядом:
– Нишкни, Бармалей. Делай свою работу. Тебе за неё платят, и немало. Прибавки не проси.
Хохотнул, поманил Банни, притулившегося в углу к стене, что-то шепнул ему на ухо…
А возле камина кипели страсти и радость – быть свадьбе!
– Как-то не по-людски это…
На пороге стоял Пьетро – отказался участвовать в сводничестве наотрез.
– Быстро, скомканно, с кондачка… Что, есть повод торопиться? – продолжал ворчать, сурово поглядывая на пунцовых молодых. – Когда успели согрешить, негодники?
– Папа! – Мария не сдержалась и возмутилась. – Дети нашли друг друга, дай порадоваться без твоего сарказма. А торопиться есть причина – скоро нашей Луци ехать по контракту за границу. Год не будет дома!
– Тогда бы и начали суету, – упирался старик. – И мы б подготовили всё.
– Я хочу уехать супругой. Законной, дедушка, – тихие слова Тины заставили всех смолкнуть. – Если муж не сможет меня сопровождать – нужно помогать матери в кафе, я буду спокойна, что он не посмотрит на другую.
– Я еду с тобой, милая, – внезапно решил Винченцо, обернулся к побледневшим родителям. – Простите меня, родные. Так нужно. Поймите правильно.
Тяжело вздохнув, переглянувшись, они грустно кивнули, соглашаясь.
– Ну, коль так, и я сдаюсь. Даже совета не спросили… – засопел недовольно Пьетро.
Молодые ринулись в его объятия, которые раскрыл с грозным лицом.
Обнял, поцеловал склонённые головы, потом каждого в лоб.
– С богом, родные наши. Долгожданное счастье у тебя, Луци…
– Хвала Мадонне!
После часа нервной и взбудораженной беседы в гостиной, родичи переместились в большую столовую для праздничного ужина, стараясь меньше обращать внимания на жениха и невесту.
Приняв поздравления, пригласив всех на скорое торжество, они отошли от стола к окну, о чём-то тихо говорили, касаясь головами, потом вышли на веранду, проводили закат, обнимаясь и молча. Видимо, решили, что на сегодня слов хватит. Теперь говорили их сердца и глаза. Аура любви и неги витала вокруг пары, образуя визуальную матовую капсулу света.
Что-то почувствовав, родичи не смели вторгнуться туда и взглядом – занялись согласованием насущных проблем: когда устроить регистрацию. Свадьбу решили отложить на год, когда командировка Альбертины закончится.
– В комнату?.. – Банни склонился к жене, тепло улыбнулся. – Пора побыть в тишине и покое. Отнести?
Не дожидаясь ответа, подхватил на руки, понёс прочь, кивнув гостям на прощанье.
– Какого чёрта?.. Неси обратно! Есть хочу!
Не обращал внимания на верещания…
Успокоилась, когда увидела в спальне на столе накрытый ужин. Упрямо сопела, но поела с аппетитом, смеша мужа сердитым личиком.
– Унёс, пока на тебя не накинулись кумушки-святоши с расспросами и претензиями по поводу колдовства и явно ведьмовских воздействий. Пусть поварятся в собственном соку любопытства, помучаются в догадках – истовее буду молиться в церкви, – хохотнул гулко.
Невесомо переместил сытую жену на кровать. Быстро раздел и вызвонил Луи.
– Вечерний моцион и спать. О малыше есть кому позаботиться. Неонатолог неотлучно на посту – уедет только тогда, когда будет стопроцентная гарантия, что кроха жизнеспособен и крепок.
Сел осторожно, стараясь не сотрясать кровать, наклонился к губам, ласково поцеловал, купаясь в безграничной любви и настоящем полноценном счастье – сын!
Обняла тоненькими ручками, поерошила короткие русые волосы мужу, прижала губы, продлевая поцелуй.
В дверь тихо поскреблись.
Банни оторвался от сладкого рая, погладил пальцами женскую щёку.
– Лу. Не спорь с ним. С ума сходил, когда с тобой приступ случился. Сам едва с сердцем на больничную койку не попал. Славный и компетентный.
Встал, впустил врача с медсестрой и вышел, смежив на миг глаза, прощаясь с Никой.
– Что с сыном? Сначала ответь, Луиджи, – не могла спокойно лежать. – Не показывали сегодня. Проблемы появились? Не скрывай ничего!
– В норме. Держат пока в кювезе. Недоношенный и есть. Слабый. Синеет, плохо держит тепло. Ему нужно время. Патологий не выявлено. Джоанна в этом спец – не сдаётся даже в безнадёжных случаях. Всё будет хорошо.
Больше не вытянула из него ничего.
Принялся за обработку шва, личный туалет, что-то отмечал в карте, куда-то звонил, консультировался, стоя поодаль у окна, пока Аличе, медсестра, помогала больной справиться с истерикой и нервами.
…Проснулась в ранних сумерках – что-то разбудило, словно лица коснулась чья-то прохладная рука. Привстав, долго не решалась что-либо начать делать, но тревога под сердцем подтолкнула к действиям.
Осторожно дотянулась до айфона, полистала, почитала несколько старых сообщений от Алекса, просмотрела ролики, но это не успокоило. Поняв, что там что-то происходит, решила позвонить, высчитав, что в Аргентине сейчас поздний вечер. Но, сколько ни набирала, включался автоответчик. Посопев недовольно, надиктовала сообщение: «Привет, родной! Давно не слышала твой голос. Так нечестно – всё в записи и в роликах. Хочу увидеться наяву. Или поговорить. Передай всем от меня привет и нежные объятия! Даже нашей “Грешной Троице”! Скучаю и люблю, мой рыцарь. Пока, моё аргентинское счастье!» Оторвав от губ телефон, едва сдержала слёзы. Что-то мучило и рвало душу!.. Еле-еле угомонила бухающее сердце.
Вздохнула несколько раз, закрыла глаза…
– …Да, я. … Ясно. … Под контролем. … Понятно, – Марк медленно встал с кровати, нахмурился, покачал головой. – Характер. Трудно обмануть – чутьё звериное. … Да, слежу за этим строго. … Да, спасибо. Отбой.
Опустил телефон в карман пижамы, постоял бездумно, покачал головой.
«Упрямая. Каждую неделю туда звонит, контролирует. Шила в мешке не утаишь. Или сама догадается, что аргентинцы её водят за нос, или увидит во сне правду. Его Сороковины скоро. Будет знак. Медиум настоящий, – поднял осунувшееся лицо к потолку, следя за первыми проблесками зари. – Сейчас ей не до игр разума – ребёнок едва жив, сама слаба. Потом может случиться беда. Уследить бы…»
Когда вышел из душа, в дверь поскрёбся Банни. Хмыкнув, Марк быстро переоделся в спортивное и выбежал из комнаты.
– Это ты обо мне беспокоишься, или сам тут разленился? – тиснув руку парню, вклинился в шеренгу, кивнув другим бегунам. – Ещё неделю погостишь – и старики начнут бегать с радостью!
– Разговорчики в строю! – зыркнув шальными глазами, Банни лишь прибавил темп. – Подтянись, Европа! Слабаков не держу – комната девчонок за углом!
Рассмеявшись, выбежали из спящего особняка и ринулись по склону на площадку для тенниса.
Тони услышал гул голосов, стоя у окна. Выглянул, фыркнул, скривив губы: «Таки допёк родичей! Девять голов! Команда почти. Ничего, этим на пользу. Уж животы начали отращивать, а самим и тридцати нет! Хиляки, – присмотрелся к потугам парней и мужчин, покачал головой. – Нет, с этих толку не будет. Не та конституция. Точно: выродились».
Понаблюдав, встряхнулся, принял душ, переоделся и неслышно спустился на кухню, где уже возились Мария и Феличе.
– Ни свет, ни заря, – Личе улыбнулась и подала кофе. – Чего хочется, племянник мой родной?
– Признаться, голоден. Что-нибудь…
– Мясного и сочного? – прозорливо заглянула в глаза. – Тефтели в томатной подливке и паста?
Когда на кухню ввалилась спортивная команда, Тони смачно подтирал хлебом последние капли подливы.
– А нам?!
…Ника проснулась поздно, удивившись сну, сморившему её сразу после звонка. Долго лежала в тишине комнатки, пыталась вспомнить сновидение, но оно предательски выворачивалось, выскальзывало и вскоре растворилось без остатка в лучах солнца, лежащих на подушке.
Вздохнув, нахмурилась: «Словно отгородился от меня, скрылся в потёмках! Не хочет, чтобы звонила и узнавала? Нет, Алекс не такой. Сказал бы прямо: “Дай мне время”. Может, кто-то на горизонте появился? Да уж… там есть с кем роман закрутить, – приподнялась неспешно, поморщившись от тупой боли внизу живота. – Что чувствуешь, Никит? – задумалась. – Тревога, но не ревность. Кажется, пора отпустить ситуацию в свободное плавание. Больше сама не звони, не пиши. Жди его сообщений, – решив, облегчённо выдохнула и посветлела лицом. – Даю тебе свободу, Алекс!»
…Остановив машину на пятачке возле магистратуры, пара, взявшись за руки, вошла внутрь.
Через полчаса в дверях появилась новая супружеская чета Марчетти: Винченцо и Альбертина.
Молодые решили всё сделать быстро и тайно. С этим обратились к Энтони, он и помог, подключив свои знакомства и влияние.
Теперь, стоя на широких ступенях мэрии, молодожёны облегчённо улыбались, переглядываясь с видом заговорщиков-карбонариев. Прыснув, как подростки, кинулись в ресторанчик отметить знаменательный день.
На их руках сияли новенькие обручальные кольца – подарок от семьи канадцев.
Рядом с заветным ободком, на пальчике молодой жены сиял удивительный изумруд в окружении мелких бриллиантов – дар от семьи мужа, наследственная драгоценность, переходящая от невесты к невесте. Тина тайком любовалась помолвочным кольцом, восхищалась цвету и игре света в гранях, заворожённо поворачивала руку и так, и сяк…
– Смотри, не утони в нём, милая жена, – лукаво усмехнулся, поцеловав её руку и украшение. – Есть семейная легенда: его нашёл прадед в море, в утробе рыбины. С тех пор, кто носит это кольцо, «тонет» в нашей семье с головой, не имея возможности и желания вырваться.
– Утону с радостью. Клянусь, муж мой.
Больше о будущем не говорили. Просто поплыли по волнам жизненного океана, крепко держась за руки.
Долго сидели в ресторане, слушали музыку – трио музыкантов на пощади развлекало туристов, поднимали бокалы с шампанским, тонко ими касаясь – наслаждались и радовались…
Домой приехали на минутку, переоделись из светлых и нарядных костюмов в обыденные и пошли к заливу Дзагаре.
Проводили первый в их совместной жизни закат, обнимаясь и скромно целуясь – люди вокруг.
Вернулись в темноте, тихо поднялись на второй этаж родительского дома в комнату Винченцо, крадучись вошли, включили свет и… опешили: комната, что ещё три-четыре часа назад была «мужской», полностью переоборудована в супружескую спальню! Кровать заняла почти всё место, но теперь могла вместить и троих! Кружевное покрывало и лепестки роз всё сказали молодым: родители догадались и приняли их решение беспрекословно.
Постояв в изумлении, Винченцо вывел Тину в коридор, подхватил на руки и перенёс через порог, целуя. Внеся, опустил на кровать со словами: «Добро пожаловать в мою жизнь, любимая!»
Заплакала и вместо ответа стала раздевать мужа.
В последний момент замешкалась, покраснела, попыталась что-то сказать…
Лишь накрыл пальцами её губы: «Знаю. Ты нужна мне любая. Я люблю тебя, судьба моя…»
– …Как ты, родной?
Голос матери заставил его дёрнуться от неожиданности.
– Так бледен! Что-то случилось? Мы с папой можем помочь? – села рядом на стул, погладила темноволосую голову сыну. – С Тиной?..
– Только что уснула. Порядок. Голова разболелась так…
Опять опустил голову на подставленную ладонь.
– Это нервное. Сейчас принесу таблетку. Раскрой окно пошире, подыши прохладой пока.
– Я думал, мне показалось…
На кухню вошёл отец, налил себе кофе, залпом выпил, налил вторую чашку, сел за стол, выдохнул.
– Всё устроилось. Мы подумали…
– Подожди, Серджио. У него голова болит. Потом поговорите, – осадила жена, выходя прочь.
Клаудиа вскоре вернулась и протянула сыну стакан с раствором.
– Выпей. Это сильнее, чем аспирин. Это от мигрени. Полголовы болит? – когда кивнул, тяжело вздохнула. – Знакомо. Запахи раздражают тоже?
Молча кивнул головой.
– Она. Всегда приходит неожиданно и не вовремя. Наследственное. Смирись.
Села рядом с мужем, взяла его под руку, застенчиво заглянула в глаза, заалела красивым зрелым лицом истинной апулийки.
Вдвоём посмотрели на измученного отпрыска.
– Ну, можно вас поздравить, наши дорогие?.. – проговорила тихо и деликатно.
– Да. Простите нас, – прошептал сын пристыженно.
– Ожидаемо. Я точно ждал, – пророкотал отец. – Девушка столичная, занятая, знаменитая в своей области… Что-то подобное можно было предположить. Мы не сердимся. Рады и горды – такая красавица и умница сноха! Отличный выбор, сын! Благословляем и принимаем! Счастья!
Встали втроём, шагнули навстречу, тепло обнялись и замолчали…
– …Что ты хотел сказать, папа?
– Мы нашли помощницу в кафе. Агустина Палмо. Её Альберто опять попал за решётку, теперь она свободна… лет на восемь, – усмехнулся, покосился на жену. – Вот и вызвалась помогать маме. Так и сказала, мол, другой мужчина Бето не заменит, буду работать без выходных. Хорошо, детей нет, теперь уж и не будет.
– Она не для детей создана. Это рабыня одного мужчины, – беззлобно хохотнув, Клаудиа присела, поставив на стол форму с пирогом. – Ешьте, пока горячий. Потом отнесёшь нашей девочке наверх…
– Не нужно. Я сама спустилась. Доброе утро, родные! – раздалось от порога.
Смущённая Тина приняла поцелуи в щёку от семьи, поцеловала родителям руки, села за стол.
– Я почувствовала запах любимого рыбного пирога и восстала из небытия! Это, пожалуй, единственное, что способно разбудить даже ночью – рыба…
– Наша девочка! И в этом повезло – море рядом!
Тепло рассмеявшись, семья принялась за завтрак.
– …Что?! Мадонна, ты это слышишь?.. Всё через голову! – Пьетро воздел корявые руки к небесам. – Им семья – пустое место!
– Папа, это их решение. Свадьба будет по канонам и закону, а регистрация – личное дело. Не хотели огласки, мы это должны принять спокойно. Наше дело – отпраздновать и поздравить детей с законным браком, – Мария обернулась к Энтони. – На завтра назначили вечер? Успеем с подарками и угощением. Ещё надо подумать о кольце для зятя…
– Есть что передать! Моё и отдам, – грозно пресёк любые предложения глава. – Его несколько раз всего надевал на торжества. Как новое, а ведь тому камешку не одна сотня лет! – гордо зыркнул на детей, внуков, правнуков. – Потомственное, клановое, раритет. Такого берилла не сыскать второго в Европе. С крестоносцев история идёт…
– А тот крестоносец убил какого-то арабского богача и снял с его пальца. А то и отрубил, – грустно пробормотал Тони.
– Отмолено и освящено! – сурово рыкнул дед.
– У меня предложение, – Эсти заставил замолчать родных. – Коль есть сомнения у кого-то по поводу чистоты и ауры… Дедушка, – обратился к старейшине с непонятным выражением лица, – дайте на время мне это кольцо. Я знаю, кто его очистит от кармических нитей, негативных следов и некротических привязок.
– Эк завернул! Откуда ты этого набрался, нехристь?..
– Крещён и истинно верую, – достал крестик из-за пазухи. – Знаю, о чём говорю. Доверьтесь. Завтра оно будет девственно невинным и по-настоящему святым.
Пьетро долго смотрел на правнука, внука, затем почему-то покосился на Марка, родню и дочерей. Уловив общее одобрение, неслышно вышел в кабинет и вскоре вернулся с коробочкой.
– Завтра. Вечером должно быть у меня в руках.
– …Да, спасибо, сестра. Муж сейчас его доставит. … Хорошо, он будет осторожен. До встречи, Николина! Спасибо за столь мощное воздействие – как дитя была! … Взаимно! Пока!
Ника положила телефон на кровать, быстро на листке из блокнота нарисовала схему Маттинаты и нужной улицы. Протянула листок Банни.
– Сумеешь найти сам? – когда кивнул, улыбнулась. – Хорошо. Будь предельно достоверен: турист. Отдай кольцо наедине. Если о чём-то попросит – сделай. Не спрашивай и не пытайся узнать или подсмотреть. Понимаешь, о чём я.
– Обещаю: буду простым тупым американским туристом! – расхохотался.
Чмокнул по-детски жену в щёку и убежал.
– …Постой там, – Николина встретила парня на пороге своей лавочки.
Замерла, закрыла глаза, прислушалась к эфиру и ощущениям, побледнела, сжала кулаки. Вздохнув поражённо, опустила голову, решилась и открыла глаза. Прошла за прилавок, положила на него чёрный лоскут ткани.
– Заходи, клади вещь сюда и отойди в угол к окну.
Когда проделал требуемое, быстро завернула коробочку в лоскут, накрыв свёрток керамической пиалой с особым рисунком. Поводив руками над чашкой, успокоилась, подняла взгляд на Банни.
– Ты её не открывал? Не примерил? Касался? – когда на всё получила отрицательное покачивание русоволосой головы, облегчённо протяжно выдохнула: – Умница. Ни к чему вам эта ноша. Есть просьба: побудь со мной до завтра. Предстоит сложный ритуал, могу ослабеть сильно.
– Не проблема.
В особняк вернулся только на заре следующего дня.
В голове было пусто и ветренно, словно душа держалась за верёвочку и её болтало, как шарик! Всеми силами старался изгнать из памяти ужас этих суток, но картины просто так не уходили. От них избавила Ника, когда, отдав прадеду коробочку с перстнем в руки, поднялся в её комнату.
Не спрашивала. Просто показала глазами на место возле себя. Помедлив, собралась с духом, положила руки на его плечи, впилась взглядом и…
Дальше ничего не помнил. Даже того, что пережил с Николиной Палмьери на берегу залива Дзагаре. Осталась только лёгкая грусть и видение апельсинового солнца, медленно опускающегося в воду Адриатики.
Вечер, посвящённый заключению брака детьми, получился трогательным и торжественным.
Большую гостиную украсили кремовыми розами и орхидеями, из шёлка цвета топлёного молока соорудили над дверьми арку, под которую и поставили виновников переполоха.
Когда основные слова и действия были закончены, Пьетро от имени клана преподнёс новоявленному зятю и члену семьи старинный серебряный перстень с бериллом.
Оправа была не так стара, конечно, её выполнил когда-то известный французский ювелир, а вот камушек цвета засохших листьев дышал и жил кровавой историей.
От неё-то и делала обряд местная ведунья колдовских кровей. Николине пришлось сесть в лодку ночью и, отогнав от берега, оказаться лицом к лицу с духами и призраками, что охраняли и цеплялись за кристалл. Пришлось трудно. Едва справилась с задачей! Когда опустила перстень в воду после особых заклинаний, она закипела крупными белыми пузырями, которые лопались, распространяя вокруг удушающий ядовитый смрад! Первый раз Николина с таким столкнулась. Спас свежий ветерок, быстро относивший угар прочь в сторону моря. Когда кипение прекратилось, женщине еле хватило сил подняться и рухнуть на дно лодки.
Тогда-то и помог Банни, ожидающий неподалёку на катере. Взял лодку на буксир и доставил к берегу. Когда хотел подойти и вытащить старушку, что-то неведомое ещё долго не подпускало. Лишь когда медиум сама позвала, смог извлечь и отнести на руках к скалам.
Просидели до восхода, «купая» новорожденный перстень в девственном, чистом свете солнца.
Только к обеду опомнились, купили еды и остались на пляже в тени скал, не находя сил дойти до дома.
Теперь, видя, с какой важностью прадед вручает Винченцо кольцо, Банни смог рассмотреть вещицу без опаски: парень разрешил всем потрогать, посмеиваясь, что чувствует с ним себя вельможей эпохи Возрождения.
Вещь так и выглядела: старинное серебро с патиной, изысканная ажурная скань, напаянные поверх неё узоры растительного орнамента; на «корону» оправы посажен зубчатый ободок с лапками, что держат великолепный овальный, гладкий сверху, желтовато-коричневый берилл; десятки граней снизу заставляли играть свет и тени, завораживая перспективой и странными картинами в глубине камня. Что бы ни говорил старый Пьетро, это был особый кристалл, принадлежащий изначально в древности либо колдуну, либо жрецу. Потому так трудно пришлось Николине – магия была старой и невероятно сильной в нём.
Насмотревшись на раритет, родичи и гости успокоились и занялись праздником, радуясь и облегчённо вздыхая, переговариваясь шёпотом:
– Вырвалась из плена грешной любви наша девочка! Сумела найти свет в потёмках…
Не было на празднике лишь того, кто спровоцировал ей это «плен»: Никколо Скончерти.
Едва увидев в первый вечер Винченцо, он всё понял.
Через три дня после отъезда съёмочной группы, в монашескую общину Pulsano, изучающую и поддерживающую епархиальное право, поступил новый послушник брат Никколо. Его долгий путь к богу завершился в строгой монашеской келье.
Октябрь 2016 г. Продолжение следует.
http://www.proza.ru/2016/10/29/1636