— Мужик, а нельзя ли побыстрее?! — прикрикнул на таксиста, с трудом сдерживаясь, чтобы не вытолкнуть его из машины и самому не сесть за руль.
— Парень, ты видишь знаки? — пузатый водитель кивнул на тротуар.
— Я сейчас вижу только мужика, который не хочет получить сто баксов сверху, если поторопится, — прошипел ему на ухо, наваливаясь сзади на водительское сидение.
— Сто баксов? Что же ты не сказал, что торопишься, друг?! — и автомобиль, неприятно царапнув асфальт шинами, нырнул в подворотню. — Сейчас тут срежем, здесь свернём, — приговаривал таксист, крутя баранку.
Я пришёл в себя опять в коридоре. Встречу Минсока и не вспомню о том, что он «мамочка», врежу в эту мило-хитрую физиономию, чтобы на будущее знал, можно ли травить своих детей.
Вечер плавно эволюционировал в ночь, собираясь в чёрные клубки по углам. Ощущение того, что я опоздал, холодной, склизкой рукой сжимало сердце. Я пробовал звонить Кёнсу, но никто не поднимал.
Я набирал Минсока, но и там ужасающая тишина, а ведь мамка даже в душ с телефоном ходит, на всякий случай.
Дженнифер звонить было стрёмно. Она, конечно, не скажет, что я лох, но уж точно подумает, а я и так в глазах родных заблудший неудачник.
— Вот деньги, — сунул бумажки водителю в нагрудный карман и вылез из машины. – Ах, да, — нагнулся к его окошку, — времени у меня нет, но вам бы в церковь сходить не мешало бы. В любую, без разницы. Службу послушайте, покайтесь там, ну, не знаю, свечку поставьте за собственное здравие, — мужчина смотрел на меня широко открытыми глазами. — И – да, если ваша рука потянется к бутылке, кусайте её.
— Чего?
— А я на языке племени Тумбы-Юмбы говорю? Захочется выпить — кусайте правую руку. После ста укусов пить перехочется. Но в церковь сходите обязательно!
— Псих, — недоверчиво фыркнул грузный мужчина и тронулся с места, оставляя меня одного на заброшенном старом вокзале.
Неестественная тишина была такой странной, искусственной. Где-то там, сзади, чуть левее, как звуки застёгивающейся молнии — слышна автострада. Здесь же — потрескивающий и мигающий старый слепой фонарь и какие-то стрекочущие, как моя телефонная подзарядка, насекомые в траве, пробившейся кое-где через цемент. Я двинулся к станции медленно, каждую секунду ожидая выпада в свою сторону. Тонкий клинок приятно холодил ладонь, поблёскивая в тусклом свете бесполезного фонаря. Хотелось верить, что Кёнсу ещё здесь и ждёт меня, но, что ещё важнее, сюда не догадался поехать Минсок. Блин, надеюсь, он ухлопал меня в коридоре, а сам поехал домой и сейчас кружит над своими травками в оранжерее и горя не знает.
Неожиданно что-то грохнуло в разбитом окне. Я шарахнулся в сторону, выставляя перед собой клинок. На меня тут же вылетел чёрный кот. Он приземлился передо мной и угрожающе выгнул спину, буравя меня своими жёлтыми пронзительными глазами.
— Фу, ты, блин! — притопнул. — Напугал меня, котяра, — и двинулся на него.
— Ш-ш-ш, — кот сильнее выгнул спину и зашипел, демонстрируя заточенные зубы.
— Да ты бешеный, — шикнул на животное. — Пошёл вон!
Кот сделал боком угрожающий шаг ко мне, продолжая выгибать спину.
— Эй! Я же тебя не трогал! — и отступил.
Чёрт! Пришёл с демонами драться, а сам мимо кота пройти не могу!
— Я не вкусный, костлявый, проспиртованный, — приговаривая, сделал приставной шаг в сторону, планируя обойти. — Бэкхён не съедобный, — ещё шаг, — но есть у меня один знакомый, щекастый такой, мясистый, если пропустишь, я лично сдам его тебе, договорились? Вот найду его, в рожу дам, а потом тебе, окей? — кот пристально наблюдал за моими передвижениями, стоя на кончиках лап и поворачиваясь вместе со мной.
— Если я бы был психом, то подумал бы, что ты меня внутрь не пускаешь, — презрительно фыркнул я и осёкся. Мало ли что бывает в этом мире.
Я замер и выпрямился, пытаясь придать себе безразличный, расслабленный вид. Достал телефон.
— Видишь, я просто звоню, — сказал, обращаясь к коту. Совсем крыша поехала.
Набрал номер Кёнсу. Первый гудок, второй… Я оторвал трубку от уха. Хм…
Махнул коту телефоном и снова медленно двинулся к зданию станции.
Откуда-то изнутри, из темноты раздавалась стандартная мелодия…
— Твою… дивизию, — выдохнул.
Входить одному в тёмное заброшенное здание как-то совсем не хотелось.
Сработала голосовая почта. Я сбросил звонок и набрал снова, продолжая двигаться вдоль стены, опасливо заглядывая в чёрнеющие разбитые окна. Кот остался позади.
Гудок, ещё один, ещё…
Щелчок!
Я аж вздрогнул.
— Кёнсу? Кёнсу, ты где?! — громко зашептал в трубку, а оттуда — тишина. — Кёнсу!
Щёлчок — и частые гудки. Мой звонок сброшен. С той стороны.
— Ащ!
Остановился перед незапертой дверью, сделал вдох и, толкнув её, противно скрипучую и тугую, вошёл в тёмное здание бывшей станции. На телефоне вовремя пригодился фонарик. Первое большое помещение — зал ожидания — пустое. Кое-где в углах валялись разломанные железные кресла. Вдоль правой стены — пустующие кассы. Всё это напоминало глупые компьютерные игры про зомби-апокалипсис, где главный герой с фонариком лезет туда, куда нормальный, адекватный человек ни в жизнь бы не пошёл. Но то ли я неадекватный, то ли игры про таких чокнутых, как я, делают, но осторожно двинулся внутрь.
— Кёнсу? — негромко позвал. — Это ты меня так напугать решил? Мстишь, что я тебя ножом пырнул пару раз? Ну, Кёнсу, я же чисто по-дружески!
Каждый шаг, каждое моё слово шёпотно отражалось от стен и возвращалось гулким эхом в мои уши.
Я остановился в центре, просматриваемый со всех сторон. Сзади — двери, справа — пять касс, слева — вход в служебные помещения и лестница на второй этаж, прям передо мной четыре огромные окна, выходящих на заднюю стоянку. Я прищурился и быстро направился к окнам, светя перед собой слабеньким телефонным фонариком.
На стоянке одиноко чернел пикап Минсока.
— Бля… — процедил сквозь зубы и резко обернулся, разрезая темноту лучом света. - Так! На выход, суки! — крикнул в пустоту. — Поиграли и хватит! Папочку ждали? Папочка пришёл. Давайте, давайте, на выход! У меня времени в обрез, я ещё «Колыбельную» перед сном не посмотрел, а уже скоро спать ложиться. Давайте сразу договоримся — вы мне Кёнсу и Минсока, а я, так и быть, убью вас быстро. Согласны? По-моему идеальные условия! — я говорил громко и чётко, вновь приближаясь к центру.
— Не злите меня, твари, ох, не злите. Меня же психом называют, вы же знаете. В ваших интересах не трогать моих людей, — я кружился на месте, пытаясь не дать темноте обступить меня.
— А то я…
— Что? — ехидный голос справа.
Я обернулся, выхватывая пустое пространство.
— А то что? — повторил тот же голос уже с другой стороны.
И снова пустота.
— Детский сад, — фыркнул я, пытаясь скрыть накрывающий с головой страх. — Любишь прятки?
— Люблю экзорцистов, — дыхание в шею.
Я шарахнулся и чуть не выронил телефон. За спиной — никого.
— Я, знаешь ли, предпочитаю традиционные отношения: человек-человек, демон-ад… Что-то типа того, — произнёс я.
— Я люблю, — голос справа, — экзорцистов, — шёпот слева, — на ужин, — выдохом в спину, — живьём.
И я упёрся носом в белую рубашку.
— А я — вегетарианец, — пробормотал.
— А как ты относишься к жаркому из ведьмака, приправленному занудным неудачником? — стоя ко мне почти вплотную, произнёс высший демон, лица которого я практически не мог разглядеть из-за черноты, его естественной адской черноты. И почему я не выпил виски перед тем, как приехать…
— Предпочитаю мороженое, — выдавил я.
— Думаю, ты всё же разделишь трапезу со мной, — последовал ответ.
— Мы уже на «ты»? Я не успеваю за развитием наших отношений.
— А мне нравится, что всё так быстро. Какое удовольствие в криках? Мне больше нравится резкий хруст позвонков.
У меня от этих слов неприятно заныла шея.
— А теперь… — начал высший.
Дверь станции с грохотом распахнулась, и девичий голосок робко поинтересовался:
— Простите, вы не видели моего котёнка?