Лекция 50 Либеральные искания Смысл жизни

Арт Ангелуа
     Лекция 50  Либеральные искания Смысл жизни

     20 век. После революции 1917 года Россия стала кипящим котлом идей и главным «магнитом» для мыслителей и интеллектуалов - в основном это были западные либералы. В самой России либералы были загнаны в подполье или в концлагеря и весь 20 век «свободные» либеральные идеи в России «бурлили» только на «кухне» - под водочку, закусочку и гитару.
     Социалист Герберт Уэллс, открыто полемизировавший с марксистами и настаивавший на мягком преобразовании капиталистического общества в социалистическое путем пропаганды и воздействия на государственные институты, был принят в Фабианское общество в 1903 году, и впервые прибыл в Российскую империю в 1914 году. Второй его визит в Россию, уже советскую, в 1920 году отмечен встречей с Владимиром Лениным и уже далеко не фантастической книгой «Россия во мгле», которая представляла собой сборник серии статей для газеты The Sunday Express.
Главным камнем преткновения между Уэллсом и Лениным стала революция: нужна ли она с ее крайностями? Может, можно было обойтись? Полемизировать с Лениным было сложно, писал Уэллс, советский лидер демонстрировал блестящий кругозор и был в курсе самых последних научных работ, вышедших в Англии, с которыми ещё не успел ознакомиться даже сам писатель.
     Послереволюционное развитие, а точнее восстановление и развитие, также интересовали реалиста-Уэллса - особенно его впечатлил масштабный план электрификации России, способный преобразовать как страну, так и людей, в ней живущих. Их мир был бы совсем другим, и люди бы стали другие, понимал писатель. «Кремлевский мечтатель», - припечатал Уэллс, еще не зная, что через немногим более десяти лет ему придется взять свою скептическую оценку назад.
     «Разговаривая с Лениным, я понял, что коммунизм, несмотря на Маркса, всё-таки может быть огромной творческой силой. После всех тех утомительных фанатиков классовой борьбы, которые попадались мне среди коммунистов, схоластов, бесплодных, как камень, после того, как я насмотрелся на необоснованную самоуверенность многочисленных марксистских начётчиков, встреча с этим изумительным человеком, который откровенно признаёт колоссальные трудности и сложность построения коммунизма и безраздельно посвящает все свои силы его осуществлению, подействовала на меня живительным образом. Он, во всяком случае, видит мир будущего, преображённый и построенный заново» - пишет после беседы Уэллс. Если с марксизмом его встреча с Лениным вряд ли примирила, то уж с советским путем развития человека и общества наверняка.
     23 июля 1934 года Уэллс вновь посетил СССР и был принят Сталиным. И опять образ, созданный до встречи, оказался ошибочным: вместо «осторожного, сосредоточенного в себе фанатика» и «самодовольного грузина-горца» писатель увидел искреннего, порядочного и честного  человека. «В нём нет ничего тёмного и зловещего, и именно этими его качествами следует объяснить его огромную власть в России» - отметит Уэллс после встречи.  Причем приехал Уэллс к Сталину после встречи с «капитаном современного капиталистического мира» - президентом США Франклином Рузвельтом.
     Эта встреча задает тон полемике - следуя своим убеждениям Уэллс доказывает советскому вождю, что если «страна в целом приемлет принцип планового хозяйства, если правительство понемногу, шаг за шагом, начинает последовательно проводить этот принцип, то в конечном счете будет уничтожена финансовая олигархия и водворится социализм в том смысле, в каком его понимают в англосаксонском мире».  Сталин отвечает писателю и политику - к тому времени Уэллс уже был членом Лейбористской партии, что такой «социализм» в лучшем случае несколько обуздает «наиболее необузданных отдельных представителей капиталистического профита» и немного усилит регулирующее начало в народном хозяйстве. Но без серьезного наступления на основы капитализма это все лишь полумеры, поэтому никакой социализм таким путем невозможен.
     В конце беседы Уэллс признает, что только Рузвельта и Сталина будут слушать в современном мире, «другие могут проповедовать сколько угодно, их не станут ни печатать, ни слушать». Советский Союз, попытавшийся ответить на вопрос развития человека, был действительно интересен миру. И именно Уэллс, написавший на протяжении творческой жизни, помимо 40 романов и нескольких томов рассказов, более десятка полемических сочинений по философской проблематике и столько же работ о перестройке общества, а также 30 томов с политическими и социальными прогнозами, мог оценить в полной мере советские свершения.
     А вопросы Уэллса остались актуальными: и об этике ученого и «человеческом» пределе развития науки, и классовый вопрос, и вопросы преобразования общества и человека.

     21 век. После распада СССР и победы «контрреволюции» в конце 20 века, Россия опять стала кипящим котлом идей и главным «магнитом» для мыслителей и интеллектуалов либерального толка теперь уже местного, российского разлива.  Либералы России наконец-то вышли из подполья, концлагерей и тесных - «хрущевских», кухонь и дружно «дернули» на запад плакаться в жилетку своим западным собратья про свою разнесчастную «жисть в совдепии». Оставшиеся на исторической родине либералы теперь «думают думу за народ» в фешенебельных ресторанах и на встречах в заграничных, опять же бескорыстных «фабианских» центрах по распространению идей реформирования России. За счет заграничных спонсоров - разумеется, как и во время революции 1917 года. И опять реформирование России планируется «большевистским» способом - путем «свободных митингов и демонстраций» против кровавой власти.
     Как обычно, в либеральных кругах существует ментальный кризис, связанный с тем, что России опять не удалось стать страной, разделяющей европейские ценности. В приватных беседах и научных спорах все явственнее ощущается грусть, выраженная даже сильнее, чем в советские времена. Если в 1970-х сторонники перемен полагали, будто развитию мешает лишь заскорузлая власть, то сегодня проблемы увязываются с народным менталитетом. Народ же, как известно, в отличие от власти переменить нельзя.
     В итоге те либералы, которые успели «хапнуть» во время перестройки, размышляют об эмиграции. Те, что победнее, - о «внутренней миграции». Привыкшие ворчать, отводят душу опять же «на кухне c шаурмой» сетованиями на «неправильный народ», причем на кухне как всегда не говорят о политике, на кухне как всегда о политике сплетничают. А привыкшие реформировать все и вся «под горячую руку» радикалы сетуют на неправильных либералов и стремятся их национализировать.
     Представители разных групп порой недолюбливают друг друга, но всех их сближает одна особенность. Либералы страдают «российским пупоцентризмом». Впрочем этим грешат и все либералы стран СНГ и бывшего соцлагеря. Свои проблемы они видят во всем богатстве красок, тогда как зарубежная ситуация ими идеализируется.   Либералы часто рисуют фантастическую картину успехов либерализма на Западе, затем размещают свою страну на этом ярком западном фоне и в итоге обнаруживают, что выглядит она довольно мрачно. А после - начинают сетовать, что опять, мол, ничего у нас с реформами не вышло.
     «Российский пупоцентризм» проявляется обычно в трех интеллектуальных сферах - исторической, политологической и социологической.
     Сколько мифов рождается из-за пристального внимания к отечественной истории, тогда как представления об истории зарубежной остаются на уровне комиксов или, на худой конец - школьных учебников. Только русские ищут особый путь! Только в России царь хороший, бояре плохие! Лишь у нас революции радикальны, а гражданские войны кровавы! Лишь у нас не защищена собственность от наездов!
     И тут видно явное передергивание истории. Можно написать толстый том о поисках в прошлом особого пути теми народами, которые символизируют ныне европейский путь развития. А всемирная история наездов, распилов и откатов могла бы стать увлекательнейшим чтением, при том, что глава о России оказалась бы в этой книге не самой большой. Отличие успешных стран от неуспешных состоит не в том, что в первых либералы узнали сермяжную правду, а во вторых нет. Отличие в том, что успешные страны прошли долгий путь модернизации, в ходе которого народ трансформировался и принял те ценности, которые раньше ему были не свойственны. Трудолюбие немцев, демократизм англичан, пацифизм итальянцев и американская толерантность - все это продукты модернизации, а вовсе не национальные особенности.
     Российский, как и любой другой народ, тоже трансформируется. Нельзя не признать, что сегодня в нем гораздо больше европейского, чем во времена ГУЛАГа или опричнины.
     Попытки либералов найти сермяжную правду сродни попыткам изобрести вечный двигатель. Стремление быстрее войти в Европу понятно. Но надо еще долго крутить педали, чтоб изменить страну. И не стоит мечтать о чудодейственных открытиях в сфере российского менталитета, позволяющих уже завтра примирить общество с либеральными ценностями.
     В политологической сфере следует внимательно взглянуть на современный Запад и отказаться от представлений о его либеральности. Либерализм нигде и никогда не побеждал безоговорочно. Не победит он и в России. Современный Запад - это великий компромисс трех идеологий: - либерализма, социализма и национализма. Все западные политические силы, кроме абсолютно маргинальных, признают этот компромисс на практике даже тогда, когда на словах его отрицают.
     От либерализма великий компромисс взял демократию и права человека. От социализма - государство благосостояния. От национализма - признание абсурдности иллюзий о растворении нации в космополитических сообществах. Ни в одной стране Запада либерализм не может добиться того, чтобы государство ужалось до размеров, присущих ему в XIX в. И ни в одной стране либерализм не может без последствий открыть границы для мигрантов, невзирая на место их происхождения.
     Есть, наконец, и социологические иллюзии российского либерализма в отношении народной ментальности. Россияне часто ищут на Западе идеального избирателя, не поддающегося промыванию мозгов и прагматично сравнивающего программы конкурирующих партий. При сопоставлении со своим обывателем, берущим идеи из телеящика, он начинает возвеличивать умненького-благоразумненького западного гражданина. Но при ближайшем рассмотрении этот гражданин оказывается столь же плотно нафарширован догмами, как свой. Только к счастью для западных демократий это конструктивные догмы, не мешающие развитию.
     Разница между Россией и нынешним Западом состоит не в ментальности масс, а в той повестке дня, которую предлагают народу элиты. Здесь они используют народные страсти, чтоб поживиться на патриотической волне. Там - отсекают политический авантюризм, сужая для рядового избирателя пространство выбора до выбора между партиями, признающими великий компромисс. Так было не всегда - вспомнить хотя бы национал-социализм, однако модернизация за долгие годы смогла сделать элиты конструктивными и примирить их с народом.
     Если от сегодняшней России требовать полной победы либерализма, особенно в ближайшие годы, и разрабатывать «вечный двигатель» либеральных идей, национализируя оторвавшуюся от народа элиту, то россияне постоянно будут наталкиваться на то же самое, на что наталкивались алхимики Средневековья и доморощенные механики Нового времени, изобретавшие вечный двигатель. Модернизация - процесс долгий. И осуществлять ее нужно с достоинством. Без суеты и без идейных метаний.

     Арт Ангелуа 28.10. 2016 г.