Никто не поверит

Никто не поверит, но то, что я сейчас расскажу — чистая правда.

Кирилл Семенович ничем не походил на книжного червя. Если вы видели старые фильмы про ученых, то конечно знаете, что профессор должен носить бородку клинышком, пенсне, и без конца повторять волшебное слово «нутеснутес». Или «Ну теснутес!», не знаю, как правильно.
Нет, Кирилл Семенович был молод, подтянут и крепок телом. Каковым и остается по сей день.
Он подошел ко мне в институтском коридоре:
— Зайди потом ко мне!
В институте я оказался не случайно, а на встрече с читателями. Бывают такие мероприятия. Приходят писатели в некое учебное заведение, читают стихи. Студенты, у которых по этому поводу отменили занятия, слушают, и всем хорошо.
Писатели, начинают чувствовать себя настоящими писателями, администрация института может поставить лишнюю галочку в отчете, а студенты хоть и думают всю дорогу, когда же эта бодяга закончится наконец, в итоге все равно довольны, что можно не учиться. Честно говоря, не ходил бы я на эти «встречи», но будучи членом писательской организации, надо же принимать какое-то участие в ее деятельности!
— Ага! — ответил я на приглашение. Впрочем, приглашение это было излишним. Я бы и так не упустил случая еще раз повидать наше Светило.
Вы, конечно же, знаете Кирилла Семеновича, и наверняка удивлены… нет, не тому, что я его тоже знаю, а тому, что он знает меня. А все очень просто. Мы выросли вместе. В одной маленькой деревушке «на три двора». Вместе ходили в школу в соседнюю деревню, за четыре километра, вместе не ходили в эту школу при каждом удобном случае. Вместе с Кузей. Трое нас было одноклассников в нашей деревне: Кирилл, я и Кузя.
Ну, как мы учились? Кирилл зачаровывал не только учителей, но и даже школьников, блистательными докладами по истории и географии, регулярно доказывал математичке теорему Ферма (бедная женщина!!!), постоянно показывал физику модели вечных двигателей, не обращая внимания на вечный ответ «идея перпетум мобиле вступает в противоречие с третьим  законом чего-то там», и непрерывно устраивал взрывы на лабораторных по химии. Как он умудрялся что-то взрывать, когда из всех химических препаратов в школе были только нарий-хлор и аш-два-о, я до сих пор ума не приложу. При чем, все это делал он как-то не напрягаясь, как будто шутя. Я никогда не видел его за учебником, иногда казалось, что он и не знает, как книжка-то выглядит. В общем, прозвище «Светило» накрепко прилипло к Кириллу еще в старших классах, и конечно в журнале у него стояли одни тройки.
Я-то учился не шатко не валко, с тройки на четверку. Ничем особым не выделялся. Стихи, которые писал чемоданами, ото всех скрывал, даже от Кирилла. А стихи, доложу я вам, были гениальными!!! Как еще их можно назвать, если мне потребовалось дожить до тридцати лет, чтобы понять, настолько они бездарны!!!
Ну а Кузя совсем не учился. На уроках он не шалил, а просто сидел с отсутствующим видом. Получал по двойке на каждом уроке, по тройке в каждой четверти, и не собирался менять ситуацию. Он бы и вообще в школу не ходил, да скучно ему было одному в деревне.
По этому настоящим праздником для Кузи была пурга. Ну, метель, по-нынешнему. В такие дни он просто рвался в школу. И за нами всегда заходил, чтоб не улизнули. Правда, до школы мы не доходили, дорогу ведь перемело. Зато останавливались в лесу, разжигали костер на снегу, и хорошо проводили время. И непогода была нипочем!!! Вот ведь дурачьё!!! А если бы замело по-настоящему?
А что говорить о лете!!! В деревне развлечений было два: огород и скотина. Так мы ведь нашли себе третье. Благо до леса было пятьдесят шагов в любом направлении.
Для нас с Кириллом лес был местом отдыха, куда мы сбегали с родительских огородов, разжигали костер, и болтали о всякой ерунде. А для Кузи, лес тоже был местом отдыха, но у костра он сильно не засиживался, а шел ставить силки на всяких там рябчиков, иногда тайком притаскивал отцовское ружьё, двустволку шестнадцатого калибра, правда, я ни разу не видел, чтоб он кого-то подстрелил.
Кто-то удивится, как мы, такие разные, стали не разлей вода. А чего тут удивляться, если на всю деревню три пацана!

После школы я Кузю как-то сразу потерял. Сам я, опять таки, ни шатко ни валко где-то учился, где-то работал, без конца создавал самодеятельные театры, уходил из созданных мой театров, писал рассказы... В общем, вел бессмысленную, никчемную жизнь, и ничего не добился.
А Светило как-то легко и незаметно поступил в институт. С его то тройками! Так же незаметно стал аспирантом, потом кандидатом. Чувствовалось, что вот-вот он незаметно станет зав кафедрой и доктором наук. При этом он, как и в школе, совсем не напрягался. Он даже находил время, чтоб приходить ко мне в театр поиграть. И конечно же! Он плакал настоящими слезами, он краснел трогательным румянцем, если по роли нужно было смутиться, а если требовалось, он мог поиграть на гитаре или походить на руках. Светило, одним словом!
После «встречи с читателями», усталый и озлобленный (На меня всегда эти встречи так действуют), я зашел к Кириллу на кафедру.
— Чаю хочешь? — спросил он, — со зверобоем.
Терпеть не могу эту дурацкую привычку пить траву всякую! Смородиновый лист — еще куда ни шло. А Кирилл вечно пьет то одну траву, то другую, и все от девяносто девяти болезней. Только и делает, что лечится, а сам здоровый как лось!
Ответа от меня и не требовалось. Кирилл пошел ставить чайник, но сделав два шага, вернулся к столу, открыл ящик, и протянул мне конверт:
— Почитай пока.
Когда он вернулся, я все еще крутил конверт в руках. Что-то в нем было непривычным, но понять, что именно я не мог.
— На штемпель взгляни, — с улыбкой посоветовал Кирилл.
Я глянул, но снова ничего не понял.
— Из Парижа письмо, пояснил Кирилл.
Ну что ж, из Парижа, так из Парижа. Я то из Парижа никогда писем не получал, А Кириллу почта могла прийти с любой точки планеты, так что ничего особенного.
— Да ты, почитай, — не унимался Кирилл, и принялся разливать чай.
Письмо, и вправду, было странным.
«Uvajaemiy professor!!!», — Начиналось оно.


Ну так вот. Сейчас расскажу, сейчас. Лет так несколько назад, позвал меня Кирилл в увлекательную поездку. Короче, это я Кузю как-то сразу потерял. А Светило наше и тут преуспел. Ежегодно бывал он у Кузи в гостях, а точнее не ежегодно, а по два раза в год. Летом, в отпуске, ну это понятно, и еще в начале года, когда у студентов каникулы, а господа профессора вроде как, и на работе, но никому особо не нужны. У Кирилла правда еще и лаборатория и какой-то ученый совет (что это такое, чем занимается — ума не приложу), и еще куча каких-то обязанностей и нагрузок, но как-то он выкручивается и после каждого нового года — на недельку в тайгу!
У Кузи, оказывается работа — ух ты! Кино «особенности национальной охоты» все видели? Ну и чего тогда я буду рассказывать! Все видели. Я даже не знаю, как кузина должность называется, лесник ли, или может быть егерь. Как ни назови, хозяин он лесного домика. С баней, погребом, холодильником и прочими прибамбасами.
— И чего я там не видел! — сказал я Кириллу. — Ну ладно, Кузю не видел, уже давно. Хочется увидеться. Но я же ружье со школьных лет в руках не держал! А тогда как держал? Из кузиной берданки пару раз по сосне пальнул, да и то промазал!
— Дурак ты! — Коротко и вразумительно объяснил мне светило, и мы поехали.
 Как добирались и на чем, рассказывать не буду, все равно никто не поверит. Но добрались. Встречу, объятия, застолье, разговоры тоже пропущу. Не в этом суть. Выпивка, закуска… ты понимаешь. Все это не для Кузи, конечно, а для специальных гостей. Но гости всего не съедают, всего не выпивают, и Кузе остается с лихвой. Утром никуда не пошли, понятное дело, какая уж тут охота, или прогулки. В баньку сходили. Еще посидели. А под вечер и особые гости как снег на голову.
Мы с Кириллом скромно удалились в свою комнатушку, Кузя остался о гостях заботиться. Ничего интересного.
А на утро — буран!!! Из окошка даже бани не видно. Я заскучал, конечно. А Кирилл и к этому подготовлен. Достал из рюкзака здоровенный фолиант, и ну заметки на полях ставить и бубнить чего-то. И так до вечера.
А вечером вдруг — стук в дверь. Такой осторожный стук, даже робкий. На пороге — молодой человек. В костюмчике, в галстучке. Даже здесь в галстуке!
— Кирилл Семенович, мы тут случайно узнали о Вашем вкладе в отечественную науку. Мы от науки, конечно, далеки, но как бы в целях самообразования… Не прочитаете нам лекцию? Или доклад. Как там у вас?
Я не хотел идти. Мне наука не интересна. Но одному оставаться… И так за день опупел от безделья.
Кирилл что-то такое рассказывал, Но я и не слушал вовсе. Мне интереснее было рассмотреть слушателей. Но оказалось — ничего интересного! Люди как люди. Все в костюмах. Ни джинсов, ни свитеров. Словно и не в глухую тайгу заехали. В галстуках все.
Кузя говорил потом, что каждый привез с собой костюм охотничий с иголочки. А некоторые даже ружья золотом инкрустированные. Хотя у Кузи этого добра — целый арсенал! Но без золота.
Ах да! Еще друг к другу по имени отчеству. Строго. И главный (я решил, что главный тут он) к самому молодому, и два парня, тоже молодых, вроде как друзья, но никакого панибратства. Ч почему-то сразу окрестил из близнецами, хотя они были совершенно не похожи.
Так прошел день.
На следующий день буран не стих, и снова стук.
— Кирилл Семенович, нам так понравилась Ваша вчерашняя лекция. Не могли бы Вы рассказать что-нибудь еще?
Ну и третий день такой же.


— Новейшей разработкой нашей лаборатории, является продукт под кодовым названием ШЖ1, — Кирилл обвел глазами слушателей.
— Что такое ШЖ? Расшифровывается эта аббревиатура просто: «Штаны живые». Что этот продукт из себя представляет? На вид это обычные брюки, Он посмотрел себе на ноги, но на самом деле, это — живой организм. Это — животное, можно сказать. То есть, это и есть — животное.
— Позвольте, профессор, — перебил главный, — то есть генетически созданный организм? И всего лишь штаны? Это ведь каких инвестиций требует! Не проще ли вырастить овец, или скажем, лен. Хлопок, наконец. Я думаю, штаны ничуть не хуже получатся.
— Вы заблуждаетесь, — отреагировал Кирилл, — данный проект, сулит невероятную рентабельность, и баснословную прибыль.
Все заерзали, устраиваясь поудобнее в предвкушении интересного рассказа.
— Начать с того, что штаны растут вместе с владельцем, — заявил Кирилл, — Вы же знаете, ребенок растет, ему надо обновки ежедневно покупать. А тут приобрел штаны двухгодовалому ребенку, и носить он их будет до самой пенсии. То есть до смерти.
— Далее. Вы же знаете наших сорванцов! Где за гвоздь зацепится, где у костра прожжёт. Обычные штаны останется только выкинуть. А на наших рана зарубцуется. И через месяц-другой даже шрам будет незаметен.
— Как это? — спросил самый молодой. Он замечтался и прослушал начало рассказа.
— Ну вот поцарапали Вы руку, — невозмутимо пояснил Кирилл, — Вам же не обязательно, надо эту царапину зашивать. Заживет сама. Так и на наших штанах все раны заживают как на собаке. Но и это еще не все. Наши штаны приспосабливаются к сезонным изменениям температуры. На зиму они изнутри обрастают шерстью, а весной линяют. Так что не надо тратиться на зимнюю и летнюю одежду. Наши штаны всесезонные!
— Более того, эта одежда реагирует на суточные изменения температуры.  Но и это еще не все! Штаны не нуждаются в стирке.
— Кирилл Семенович, — поднял руку один из «близнецов», — а на суточные-то как? Каждый день линяют?
— Ну что Вы! — Улыбнулся Светило, — Вот вы замечали, что когда холодно, наша кожа покрывается мурашками? — Обратился он ко всем. Все согласно закивали, — Это защитная реакция организма. Таким образом, наш организм пытается поставить шерсть дыбом. Правда, за время эволюции шерсти на нас почти не осталось. Другое дело у животных. Стоит мне сейчас выйти за эту дверь, и шерсть с изнанки моих брюк поднимется, и я совсем не ощущу мороза. А когда вернусь в помещение, шерсть уляжется, и мне совсем не будет жарко.
Все удовлетворенно кивнули.
— Так на чем я остановился?
— Не надо стирать, — подсказал молодой.
— Ах, да! Вы просто вешаете брюки на плечики, и всю ночь они вылизывают себя как кошка. Так что утром их не нужно ни стирать, ни гладить.
Все сидели пораженные.
— А недавно, — заявил Светило, — наше изобретение даже спасло жизнь, одному нашему молодому сотруднику.
Все общество обратилось в слух. Как такое может быть?
— Случилось это пару месяцев назад, на научной конференции в Париже. Доклад нашего СНС восхитил зарубежных коллег, и после заседания многие подходили к нему поговорить, обсудить, так сказать, тему доклада. Но это же Франция! Родина шампанского, коньяка, и стольких вин, что и не перечесть. А он парень молодой, неопытный. Ну и… не рассчитал силы. Вы же понимаете? Вот и заснул, прямо поднимаясь по лестнице, на ходу. Нет-нет. Не упал. Наши ребята его подхватили и доставили в номер. А ночью в отеле случился пожар. Страшно конечно. Несколько человек сгорели заживо. А наш парень спал одетый, и брюки побежали от огня, и вынесли его на улицу!
Кирилл окинул зал взором, выпил рюмочку коньяку, закусил лимончиком.
— Не плохо. Хеннесси. Может быть, вопросы у кого-то есть? — спросил он.
— А можно такие штаны купить? — выпалил молодой.
— До серийного выпуска мы пока не дошли, — ответил Кирилл, — остались мелкие недочеты, с которыми мы сейчас боремся.
— А какие недочеты?
— Например, ничего не получается с правым карманом, — Кирилл провел рукой по бедру, — Вот с левым карманом все нормально, а правый не растет и все тут. Еще вопросы?
После минутной паузы, приподнялся «близнец», что сидел ближе:
— Кирилл Семенович, ведь каждый живой организм нуждается в пище. Сложно прокормить вот это ваше изобретение? 
— Совсем нет, — ответил Светило, — животное питается человеческими экскрементами. Вы знаете, очень удобно. Скажем, в большом незнакомом городе. Где найти туалет, которые вечно в дефиците? А в случае крайней нужды тем более. Если же на вас надеты наши брюки, вы можете произвести дефекацию, ну то есть опорожниться хоть в вагоне метро. И никто ничего не заметит! И даже подтираться не надо, штаны все вылижут. А вот если вам нужно помочиться, то лучше найти безлюдное место. Или хотя бы прикрыть лицо. Иначе ваша мимика может вызвать нездоровый интерес у окружающих. Ну вы поняли.
Дальний «близнец» не остался в стороне:
— Каждый живой организм, — заметил он, — нуждается и в выделениях.
— Органы выделения выходят в левый карман, — Кирилл засунул туда руку. Присутствующие сморщились, — а выделения представляют собой...
И Кирилл достал из кармана стодолларовую купюру.
Грянули аплодисменты. Публика хлопала в ладоши, забыв субординацию. Только главный встал так резко, что загрохотал по полу тяжеленный мягкий стул. Гордо подняв голову, он прошествовал к выходу из зала. Аплодисменты оборвались.
Буран не утихал до конца недели.

«Uvajaemiy professor!!!», — Гласило письмо. Все оно было написано по-русски, но латиницей. Я не буду использовать латинские буквы.
«Уважаемый профессор!!! Во время последней научной конференции в Париже, пара Ваших питомцев сбежала от Вас и пробралась в знаменитую парижскую канализацию, воспетую еще Гюго. Там эти животные расплодились в немыслимом количестве, благо в пище недостатка не испытывали. В кратчайшие сроки они очистили все туннели от нечистот, за что мы Вам неслыханно признательны. Но как только, они это сделали, они выбрались на поверхность, и начали гоняться по улицам за парижанками. Они залазят им под юбки в поисках пропитания. Конечно, наши мадам и мадемуазели, которые не успели убежать, испытывают к Вам чувство благодарности. Но поймите и ужас наших дам, которые видят Ваших зверей впервые! Им кажется, что за ними гонится половина мужчины. К тому же страдает нравственность. А как известно всему миру, мы — французы самая целомудренная нация! Так что убедительная просьба к Вам, приехать и принять какие-то меры.
 С уважением. Число. Подпись.»
Кирилл улыбнулся:
— А помнишь, как с нами до самого отъезда никто не разговаривал?




Эл. почта doros1960@mail.ru
В одноклассниках http://ok.ru/profile/130327218519