13
Она решила твёрдо, что инновационный концепт-кар BMB X6, диким бесноватым мустангом ожидавший её у стадиона, и дядя Аюр, неуклюжим швейцаром ожидавший её у распахнутой дверцы седана было в первый и последний раз. Какую неуютность души она чувствовала, когда спиной ощущала провожающий взгляд всего курса, и его в том числе. Но почему и от его взгляда, именно его?
Она понимала, весь курс понимал тогда жест этого парня, когда он на виду у всех демонстративно извлёк из кармана дешёвенький мобильник с потёртым корпусом. Он этим явно выказывал то, что будь ты хоть сыночек трижды министра, трижды депутата, да хоть миллиардами ворочает твой папаша, ты не лучшего меня, ибо у меня самое бесценное сокровище этого мира – отменное здоровье, сильное красивое тело, и главное – у меня благородный дух, который не дрогнул в тот миг экстремальности, когда от трагедии оставались секунды, когда тот сорванец на крыше был на волосок от смерти. Да, и этот бесстрашный поступок в его портфеле, портфеле биографии. А что у тебя – сыночек, отпрыск аристократов – находится, лежит в багаже, портфеле биографии? И как-то в те секунды ей неожиданно страстно захотелось быть похожим на него, фигурой стройно статной так похожего на её кумира – киноактёра Пьера Массими, сыгравшего много ролей Виннету – вождя апачей.
В это утро она – дочь олигарха, дочь представителей новой аристократии, как всегда отправилась на остановку, в это утро, когда сыровато, прохладно, ветер насквозь промозглый, как-никак, а октябрь вступил в свои права, всё ближе приближая осень к зиме. Что ж, подождёт она свой микроавтобус, он не прошла и минута, как он долгожданный ли, конечно же, популярный маршрут, через каждые пять, десять минут очередной микрик, подкатил, кряхтя ли, к остановке. И наперегонки ли протиснулись несколько пассажиров, и, наконец, микрик тронулся плавно, унося, увозя всех по своим делам.
Отчего ль явилось такое желание, мельком пробежаться по лицам вновь вошедших пассажиров на одной из остановок, и почему из этой остановки, как вдруг стоило сжаться сердцу от одного обстоятельства. Ибо посреди вошедших незнакомых узнала, и этим знакомым посреди всех пассажиров был он. Но почему раньше не видела его? И он видимо, по случайности ли или же ответным ходом по наитию провёл взглядом навстречу, и потому на миг встретились их взгляды, которых объединило одно – удивление.
Нежданная радость обуяла её. И это впервые. Но почему, отчего? Могла ль найти ответ?
В салоне микроавтобуса он сидел почти напротив, чуть справа от входа. Приспущены веки, смотрела в окошко на вереницу, по большей части, автомобилей разных марок, где иномарки доминировали, и в большинстве своём из страны Восходящего Солнца. Но знала, ощущала на себе мимолётный взгляд, его взгляд. И в какой-то доле слегка встревоженного мига не смогла понять себя, отдать себе отчёт, что помимо воли или как, но она вскинула приспущенные веки, и встретились их взгляды мгновенным бликом молнии. И увидела его смятение, когда он быстротой взгляд отворотил. Но и она в свою очередь не стала упиваться славой победителя и также взгляд отвернула на вереницы автомобилей за окошком микрика в час пик на улицах, проспектах родного города. Но вот и остановка недалеко от университета…
Почти половина пассажиров быстрым темпом поспешила покинуть салон микроавтобуса. И снова в сырости осенней прохлады краем глаза увидела, как он подходит к газетному киоску, неужели купить свежей газеты, что как-то неординарно для студента, спешащего на занятия, да и новости нынешний студент в основном узнаёт в интернете. Но прошла мимо, не сказать, что спешным шагом, но всё же стараясь по темпу вовремя успеть. Навстречу спешили два парня, лишь мгновенная констатация без никакой направленности внимания, все спешат по утрам. И далее, всё сливаясь и сливаясь с едва ль ручейком из студентов, что ближе к университету перерастала в полноводную реку из сосредоточенных студентов. Но опять, на этот раз спиной ли почувствовала далеко не мимолётный взгляд, и наитие указало ли, и снова, как тогда в микроавтобусе, помимо воли или как, не отдав себе отчёт, в одной из долей момента взяла, да обернулась, всего лишь миг на десяток долей секунды, и приметила мгновенно, что растерян супермен.
Слившись с толпой студентов, они подходили к входу, что обозначала весьма массивная дверь сродни артефакту, к которой, чтобы открыть, надо было приложить ох солидное усилие, что если открывать по нескольку раз в день, то можно натренировать довольно крепкую мускулатуру. И поневоле перед этой дверью всей сутью, включая сознание, настроишься на вот такое неудобство. И вдруг неожиданно для неё оказался перед ней, а затем легонько, нарочито ли легонько, будто пушинку, открыл, раскрыл перед ней массивную дверь, да так раскрыл, что увидели, подметили все идущие ко входу альма-матер, посреди которых оказались и некоторые из первого курса их факультета. Да, что-то подобие слуха обеспечено. А как же, сам супермен предъявил галантность.
Когда вошли в вестибюль, она повернулась, и уже осознано в знак благодарности улыбнулась, сказав всего лишь слово:
- Спасибо.
В ореоле красоты данного мига никак не приметить им, и толикой внимания не удостоить того первокурсника душой надменности, что впялился в них, стоя у раздевалки. И выкажут глаза блеклый огонёк бессильной злобы, зажжённой на прогорклом масле зависти слизкой…
В среду после последней пары по физкультуре, переодевшись, студенты потянулись к выходу стадиона, чтобы разбрестись до разных остановок, кроме вот этого первокурсника, который перестал выпячивать заносчиво грудь, но продолжал ездить на учёбу на шикарной иномарке, на которую, особенно после того случая, перестали обращать внимание.
Она пойдёт на остановку ждать микрик, и он, скорей всего, пойдёт на эту же остановку, дожидаться этого же микрика. От понимания такого предстоящего будущего в душе у неё уже как-то взыграло некой романтичностью. И как не вспомнить неожиданность взглядов, инициированных ею, отчего у этого супермена явно проявился налёт некой сконфуженности, что сейчас это таким воспоминанием даже развеселило душу. И как-то радость обуяла от, кажется, точно спрогнозированного будущего.
Когда выходили со стадиона, то видели не у парковочной площадки, а почти у самого входа основательный седан марки японского автогиганта Nissan, в котором надменно кичливо восседали три браво молодцеватых парня, чрезвычайно нахально выпятился у самого входа на стадион. И в них она узнала тех парней у озера Ногон-нур, и вздрогнуло сердце в предвестии чего-то нехорошего, как у птиц перед грозой.
- Эй, парень, давай-ка развернись! – раздался невдалеке омерзительно мерзкий окрик, явно принадлежащий к одному из этих троих, входящих в число так называемой «золотой молодёжи», к среде которой она и разумом, и сердцем не хотела относить себя и по убеждению своему, и по знанию жизненного пути отца, в детстве осиротевшего.
Весь курс оглянулся, переглянулся, что за парень им потребовался. Ещё секунды, и дошло до всех, сто им нужен имен он, что подвигом своим прослыл уже за пределами курса, но ведь и отличается весьма мирным характером, отчего его слава ещё возвысилась, да укрепилась.
- Да, да, с тобой надо поговорить, отойдём в сторону… – тон повелительного тона явно указал на него.
- В сторону, так в сторону, – отвечал он тихо, но слышали все, весь курс.
И пошли в сторону, отходили на расстояние порядка пятнадцати, двадцати метров от всех. Молча, безропотно смотрел весь курс. Это не спортфак, когда за одного своего могут всем курсом, всем факультетом. Это факультет философии. Когда-то на земле передовой ойкумены, что издревле слывёт светло священным именем Великая Греция – Эллада, философы по призыву души с лёгкостью взять в руки меч т стать воином, могли посостязаться на Олимпийских играх в Олимпе и даже стать олимпиоником. Тому пример – Пифагор, ставший олимпиоником по кулачному бою. В те славные времена математика и философия шли рука об руку. И наконец, прилежный ученик Аристотеля, философски очертивший новую карту мира, и имя его – Александр Македонский. Да, пеленой ли далёкой расстелется туман над рекой-времени, эхом ли раскатным доносясь. Другое время, другие нравы. Да, не те философы в веке двадцать первом.
На память ей отчётливо подробно пришлась та картина на пирсе озера Ногон-нур, и мальчик-подросток, который единственный из всех присутствующих, а были там и юноши, и мужчины в расцветном возрасте, ринулся быстротой реакции на помощь тем девушкам. И был сбит одним ударом в грудь, что перелет через перила пирса. И сидел беспомощно в воде по колено, будто в луже, пытаясь привстать. Тогда она пыталась помочь ему, тогда в глазах его увидела печаль, тоску от бессилия. И это был он, в чём она не сомневается. Но если смотреть на то происшествие по мерилу высокой истины, то получилось так, что в мутной луже-то сидели все присутствующие, и в первую очередь юноши, мужчины в расцветном возрасте, которые постарались быть, как можно, неприметными в стороне.
Он отходил в сторону вместе с этими из «золотой молодёжи» двадцать первого века, как стали называть в народе детей олигархов, чиновников, депутатов и так далее. И, как тогда в негодовании ли, но вспрыгнуло сердце её, и если что, то готова она призвать весь курс, и если что, то она, как тогда ли…
В стороне от всех у дверцы иномарки стоял тот самый первокурсник урождёно ли оседлавший клячу надменности, в душе которого, на роже котором уже порезвилась ухмылка ехидства. Но кто на него обращал-то внимание, как на полёт мухи над навозом.
Весь первый курс факультета философии взволнованно, встревожено напряг и зрение, и слух, и услышал слова однокурсника голосом не тихим, и не громким, совершенно нейтральным тоном голоса, и это-то в яростные секунды экстрима, будто читал вслух программу передач на каналах ТВ:
- О чём мне с вами разговаривать? Если нужно действие, будет действие. Если нет, я поехал домой, у меня своих дел полно, мне надо много чего конспектировать, нужные материалы найти в интернете, но сначала мне надо покушать, мама к обеду мне всегда готовит и бууза, и пельмени. Мне некогда на вас тратить время. Или сразу действие, или я пошёл на остановку.
Весь курс воспрянул от его слов, от тональности такой. И приготовился к зрелищу. И пусть эти трое тоже спортивно тренированны, к сожалению многие бывают спортивно тренированы во имя службы на стороне зла, но и их парень тоже натренирован. Вот так весь курс поверил в своего парня. Но она продолжала оставаться под ореолом тревожности, ибо одно дело ловко взобраться по трубе на крышу или с лёгкостью исполнить сальто назад - бэкфлип, но совсем другое дело противостоять сильному, тренированному злу, имеющего численное превосходство. И заострилась пристальность тревожного взгляда.
Один из этих троих не выдержал паузу и потому пустился изливаться самой нецензурной бранью, изрыгая и изрыгая эмоции от нагло нахрапистого хулигана, отморозка и иже подобных перед этим студентом первого курса философского факультета. И ещё секунда, и, не сдерживаясь нисколько этот ведомый агрессией и злостью от чёрной силы зла, растопырив пальцы, решил схватить его, дабы сразу же принизить достоинство их сокурсника, что словами своими уже выразил его ничтожность. Сейчас-то он ему покажет, кто, есть кто.
Первый курс видит, как их однокурсник ответным жестом схватывает кисть агрессора, а затем делает отступ назад полукружием, да так, что этот натренированный атлет от силы зла как-то вскидывается вбок, моментально взывая в память голливудского киноактёра Стивена Сигала, учившемуся искусству айкидо в стране Восходящего Солнца. И вот момент, когда что-то меняет в сферическом полукружии, и не проследить ту его руку, что вне захвата и нужен видеоповтор, чтобы уследить. О, двадцать первый век и нравы его! Вот где высота технологии при себе, ибо удосужились некоторые с разумом предприимчивым включить мобильники, что действо и запишется в историю. И запишется вот это отклонение от канонов айкидо, что ближе к стилю хапкидо с основой для реального боя. Что ж, технология эпохи…
Крик был пронзительным, что резануло слух, души первокурсников, слух, душу её, что была изранена тревогой, болью за него. А что до душ вот тех двоих бандитов ли, то точно отразилось инеем заиндевелым от такой неожиданности, когда один из них повержен, надолго повержен, утеряв всякую полезность к любой дееспособности в ближайшие дни, корчась от неимоверной боли в протяжном вое. Но ведь были времена, когда сам доставлял людям и боль физическую, и боль душевную, а ныне вот так и отплатилось.
А первый курс в лёгком шоке? А она? И был ли в душе её, наступил ли чистый искренне восход торжественности во имя справедливости?
Двое остальных спортивно тренированных во имя зла, но ведь из среды «золотой молодёжи» попробовали выразиться боевой стойкой, в которой преобладала неуверенность. И это видел курс, вдохновленный успехом сокурсника. Но каков далее сценарий?
Такое много раз видели в фильмах в исполнении пластичных киноактёров гонконгского кино, а также киноактёров Голливуда, да тот же Жан Клод ванн Дам, и мастеров виртуозов из других киностудий мира. Он взметнулся вверх высоко, как смерч, как стремительность юлы на триста шестьдесят градусов без всякого разгона, без всякой подготовки, что было удивительно ошеломляюще. И во сверкание пятки, но конечно же кроссовки, после рассчитанной по дистанции от удара круговым движением снаружи внутрь, от удара приёмом «усиро-гери» из арсенала кун-фу, как «выстрел» боковой поверхностью стопы, что развернулась скула того, как помнит она, что когда-то ударил её сокурсника ногой по груди тогда на пирсе озера Ногон-нур.
Да разве имеет значение в этот миг ярости экстремала название приёма из арсенала изумительного единоборства, когда уже много, чем секундами раньше, айфонов, смартфонов записывают историю их курса, именно их курса, чтобы и на выпускном вечере, и после окончания университета через много, много лет извлечь всегда эту запись на встречах выпускников, как память, как ветер истории.
Второй не обвалился мешком, как на ринге, а напрочь отлетел, как в лучших традициях кино в жанре боевик, будто удар пришёлся не от биологического существа, а, что ни на есть, от робота металлической конструкции. И улёгся под тяжестью нокаута, И зашевелился блуждающий мозг нерв сердца, но разве знать про это студентам факультета философии, ведь они далеко не медицинский институт, далеко не спортфак. А действие продолжается, айфоны, смартфоны всё фиксируют.
Третьим противником овладевает страх от паники, но, будучи спортивно тренированным, не подался парализации, а решил изо всех сил включить ноги, как самый спасительный инструмент в сложившейся ситуации, о которой никак не смог предугадать, предсказать его хилый разум. И он побежал до иномарки, одна лишь мысль, убежать, уехать подальше от этого дьявола, зверя ли. Откуда у него такое мастерство?
Третий проиграл в стремительности забега по спринту. Третий вроде бы бежал рядом с их сокурсником, видели, взят в захват лацкан спортивной куртки, что напомнило студентам и другие уважаемые виды единоборств, как самбо, дзюдо. А далее и от силы инерции, и от силы их супермена последний оппонент перелетел полётом птиц через спасительный седан по его разумению, и грохнулся мешком тяжёлым на осенние травы земляного грунта, слегка ль приподняв пылище под запись всё тех же айфонов, смартфонов разной марки.
Весь курс сиял от радости, будто любимая команда забила самый важный победный гол. Но было исключение за одним: первокурсник душой пропахшей гнилости согбенно приземлено увильнул за дверцу навороченной тачки, и его от богатых родителей мышкой юркнула подальше и подальше от стадиона. Да разве кто заметил.
Нет, не весь курс сиял от радости, что сполна выдал восхищение своему парню, именно своему парню. Ею завладел неожиданно некий ветерок от ревности ли. Или ещё от чего? Но она не уподобилась открыто восхищенному настрою однокурсниц. И как-то понимал, что в её багаже лежат неистребимо тот взгляд в зальной аудитории, тот взгляд на вечере посвящения в студенты, тот взгляд в микроавтобусе, тот взгляд по дороге в университет, и тот его ступор именно от её взгляда, ибо и было тогда заметно это невооруженным взглядом. Ох, дивно чистая пора расцветной юности в свои семнадцать лет! И нет прекраснее…
Когда он шёл к остановке, за ним потянулся, не сказать, что весь курс, но многие сокурсники, сокурсницы – все до одного сияющее восхищенным видом, подобно фанатам, фанаткам, следующими за звездой в какой-либо сфере. Нет, и ещё раз нет. Она не будет подвизаться к его славе, да никогда. Она не будет его поклонницей, да никогда, да хоть рядом со звёздами мировых шоу, да хоть трижды олимпионик, да хоть рядом с киноактёром Пьером Массими – стройно статным вождём племени апачи. И вдруг слеза вывернулась из глаз, застилая тот обзор, когда за доморощенным суперменом первого курса шли сокурсники с призывно гордо реющим флагом ох самозабвенного тщеславия; шли сокурсницы с не менее гордым флагом восхищённости, а кое-то и запитала надежды…
Она остановилась, стояла в раздумье ли о надежде ли утерянной, когда на микрике не помимо воли сознания, скорей сознательно и вскинет взгляд торжествующий. Но нет, не будет того пространства микроавтобуса, о котором она подумала каких-то полчаса назад. Но вот новая слава взошла над суперменом, от которой пойдут ещё более соцветьем раскидистые слухи, и вряд ли в эти минуты эйфории оказаться им одним без сокурсников, сокурсниц в одном пространстве микрика.
Она позвонила по айфону стоимостью в 76 тысяч рублей – подарок отца, которого стесняется, и на связи проговорила о том. чего никогда раньше не говорила, нарушив тем самым заповеди, уклонившись тем самым от заповедей, ею же установленных:
- Дядя Аюр, приезжайте на стадион, занятия закончились…
На следующий день в четверг по расписанию общей лекции для курса не было. И когда она разговаривала с одногруппницами, которые через каждые пять минут смаковали вчерашнее происшествие у стадиона, да отмечали все достоинства супермена, она издали увидела его. Лишь мельком, а затем отошла от одногруппниц, что продолжили разговор о нём.
В пятницу отпросилась, чтобы навестить приболевшую бабушку, конечно же, по материнской линии. Все ли знали, что поступила она без блата, благодаря своим знаниям, подкрепленной на феноменальной памяти, о которой никто в группе не знает. Но фамилия, есть фамилия. Отпросись кто-нибудь другой, другая, ещё факт, что отпустили бы. А так, её без всяких проволочек.
По пути к бабушке на BMB X6 дядя Аюр – персональный шофёр для семьи, заодно исполняющий функции телохранителя как-то за разговором упомянул об одном событии, что случилось на днях, точнее позавчера в среду:
- Говорят, какой-то парень из университета избил троих парней. А они не простые парни. Отцы у них из больших людей. Но и группа стоит у них за спиной. Слышал, что будто бы отцы тут же захотели полицию подключить, потому что у одного из них вывих в локтевом суставе, у другого последствия глубокого нокаута, что не то, что на улице размахивать кулаками, футбол нельзя играть в течение полгода, а у третьего лицо весь в коростах, говорят, что плюхнулся об землю. А если бы об асфальт? Говорят, что и тут не обошлось без действия этого студента. Говорят, что искать будут этого студента, чтобы наказать, да так наказать, что…, в общем-то не завидую этому студенту. Хотя, думаю, что он правильно сделал…
Бледность никак не озарилось над её прекрасными ликом, но утвердила белизну, что подметил такую метаморфозу шофёр, и потому не преминул спросить:
- Ты знаешь его? Он из вашего университета?
- Да. Я видела это, весь курс видел, – отвечала тихо, взволновано, а затем, ведомая ли быстротой реакции, тут же попросила шофёра изменить немного маршрут, доехать до элитной гимназии, где учатся младшие братья и сёстры, по ходу набирая номер, скорей младшег8о брата, по возрасту следующего за ней, самой старшей у родителей.
- Понимаю, понимаю, – говорил персональный шофёр, сворачивая с пути, – знаешь, если нужно, я встану за этого парня.
- Нет, нет, у вас двое детей, – поспешила с ответом она, и тут же поспешила с благодарностью, - спасибо дядя Аюр за доброе слово, но, думаю, как-то эта проблема решится по-другому, надеюсь на такое. Потому что не он начинал. А почему так случилось, не знаю, никто не знает.
Дяде Аюру понравились такие слова этой истинно прекрасной девушки и красотой тела и лика прекрасного, и красотой души, что ещё важнее, такой же прекрасной сокровенно. И подумал шофёр, совмещающий обязанности телохранителя, что, если и будет тяжело, то не оставит этого юношу в беде, юношу, которого не знает. И отразился в думах светлый отсвет души благородного мужика, мужчины.
Через полчаса в салоне БМВ она разговаривала с младшим братом, который, несмотря на некую избалованность, был таким же в душе, как старшая сестра. На прощание говорил младший брат по имени Эрик, говорил, однако, с изрядной долей шутливости, лукавства, глазами огней задорно весёлых, озорных:
- Я всё передам, как сказала. Говоришь, он тебе никто, совсем никто. Так я и поверил…
У бабушки она раскрыла взятый с собой ноутбук, приготовилась войти в пространство интернета, и посмотрела в углу монитора время. 15:;49:58 по местному времени. Она призадумалась, подумала о нём: «А что он делает сейчас?»
Он, пообедав плотно, засобирался опять к дедушке на выходные. По дороге решил заскочить в книжный магазин, что находится на остановке Элеватор, где рынок, находится как раз в подземке у подземного перехода, где образовались и магазины, и бутики. Обещал дедушке посмотреть одну книжонку с тематикой о спорте. Как-никак, а дедушка в молодые годы тренировался самостоятельно, самозабвенно. Потому сел на трамвай до Элеватора, чтобы затем там, посетив книжный магазин, пересесть на микрик пригородного маршрута. Посмотрел на время, что высветил монитор его старенького мобильника. 15:49:58 по местному времени.
Он не заметил его, вот этого незнакомца, этого на вид скромно одетого, такого невзрачного человека, что сел напротив. Но ладно присел напротив, так он так и вперился взглядом, от которого его чуть было, не вывернуло. И уже имеющий опыт драки против атлетов, имеющих численное превосходство, имеющий благородство души ещё с малых детских лет, и на высоте проявивший это качество ещё мальчонкой-подростком на пирсе озера Ногон-нур, он приготовился к боевому состоянию воина. И тогда проговорил незнакомец точно тоном от чистого, холодного разума:
- Здравствуй, Денис, названный ли в честь Диониса – древнегреческого бога виноделия. Могли ль подумать об этом твои родители, могли ли предположить, что дают тебе имя именно в честь младшего из олимпийцев именем Дионис, что также прослыл и богом вдохновения…
Незнакомец едва притупил пристальность взгляда, затем провёл рукой, раскрытой ладонью по воздуху определенный жест, что обозначился дугообразной линией слева направо, что возымело для него значение, особенное значение. И перед его феноменальной памятью стал подниматься занавес, за которым пока лишь мутными очертаниями высветились детали от того потерянного памятью времени, той ночи с вечера 30 августа на утро 31 августа. И он понимал, что этот незнакомец, этот человек непосредственно связан с тем, что именно с этого времени с ним стали твориться интересные вещи, происходить на грани волшебства невероятно удивительная трансформация его тела, организма, разума, всей сути.
14
Продолжение следует…